Ставропольский протокол: Красный путь

Глава 11 Время перемен

Квартира в Санкт-Петербурге, которую сняли родители, оказалась маленькой, но уютной, с видом на канал. Для Игоря она стала одновременно убежищем и клеткой. Первые два дня прошли в ступоре. Он почти не выходил, отказывался от еды, бездумно листал ленту новостей.

Спасал его только телефон. Он нашел и пересматривал мотивационные ролики Грега Плитта. Американский тренер, бывший спецназовец, говорил резко и прямо: «Поражение – это не конец пути. Это знак, что ты шел не по своему пути. Или что ты недостаточно силен для него прямо сейчас. Выбор за тобой: сдаться или стать сильнее».

Слова бились о стену его отчаяния, но по капле пробивали брешь. На третий день Игорь заставил себя выйти. Он просто пошел вперед, без цели. Петербург встретил его белыми ночами. Светящееся, размытое небо над Невой, разводные мосты, тихие переулки – все это действовало как успокоительное. Он гулял часами, пока ноги не начинали гудеть. Физическая усталость заглушала душевную. Сон в эти ночи был глубоким и без сновидений, организм восстанавливался.

На третий день, как и было обещано, прилетели родители. Их встреча была молчаливой, полной немого понимания. Мать обняла его так крепко, как будто боялась, что его унесет ветром с питерских мостов. Отец молча похлопал его по плечу, и в этом жесте было больше поддержки, чем в любых словах.

Они провели вместе два дня. Не лезли с расспросами, не пытались развеселить. Они просто были рядом. Ходили в Эрмитаж, ели пышки в столовой, молча сидели на набережной. Их присутствие было тихим мостом, перекинутым обратно в нормальную жизнь.

– Квартира оплачена до конца месяца, – сказала мать перед отлетом.

– Побудь один. Реши, что делать дальше. Никто не торопит.

Они улетели в Кисловодск, оставив его наедине с собой и городом. Теперь он был действительно один. Но уже не потерянный.

Часть 2: Кисловодск. Призраки и выбор.

Вернувшись в Кисловодск, Игорь попытался вернуться к рутине. Но сны стали его преследовать. Яркие, кинематографичные кошмары. Он не просто видел войну – он командовал. Четко, холодно, расчетливо. Он отдавал приказы, вел солдат в атаку, видел, как падают чудовищные твари, в четыре раза выше человека. Он знал, как убивать. И просыпался с холодным потом на лбу и с кричащим вопросом в голове: «Почему? Почему я все это знаю, но не смог пройти простой медосмотр?»

Он пытался заглушить это чувство. Снова сел за стратегии – «Сталкера», «Варкрафт», сложные исторические симуляторы. Он не играл, он отрабатывал тактики, изучал карты, анализировал доктрины. Это было бегство. Параллельно он механически листал сайты местных вузов. Взгляд раз за разом цеплялся за Северо-Кавказский Федеральный Университет (СКФУ). Это был логичный, простой выбор. Близко к дому, большой, много направлений.

Через неделю он позвонил матери.

– Мам, поехали в СКФУ. Посмотрим.

Тон его голоса был ровным, но без энтузиазма. Он все еще был деморализован, шел на автомате.

Вуз встретил их шумной, пестрой толпой абитуриентов. Яркие плакаты, взволнованные лица, гордые родители. Игорь чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Он видел девушек своего возраста, смеющихся, строящих планы. Их беззаботность резанула его. Он не мог себе этого позволить. Он был неудачником, который проиграл свою первую серьезную битву.

И тут случилось неожиданное. К ним протиснулся энергичный мужчина в очках.

– Игорь Колесников? – спросил он, окидывая Игоря оценивающим взглядом. – Я видел ваши результаты ЕГЭ по физике! Прекрасный балл! Почему стоите в общей очереди? Идите за мной, на инженерный факультет!

Это был тот самый преподаватель. Он буквально за руку поволок их мимо удивленной толпы, ведя к комиссии на распределение по направлению. Для Игоря это было сродни дежавю – снова особое отношение, снова его выделяют. Но теперь это не радовало, а раздражало.

– Смотрите, – преподаватель расстелил брошюру на столе, – автомобилестроение! Перспективное направление! У нас сильнейшая кафедра! С вашими баллами – легко!

Он говорил быстро, напористо, видя в Игоре не личность, а талантливого абитуриента для своей «копилки».

Мать Игоря, видя напряжение сына, мягко, но твердо вступилась:

– Спасибо вам, но пусть сын сам решит. Давайте он ознакомится.

Преподаватель отступил, раздраженно хмыкнув. Игорь закрыл глаза на секунду. Он снова был на перепутье. Но отступать было некуда. Он заставил себя сосредоточиться, вернуться в реальность. Ему нужно было выбрать. Просто выбрать путь.

Он выдохнул и посмотрел на преподавателей четким, почти армейским взглядом, каким смотрел на командира роты.

– Мне интересны три направления: автомобилестроение, менеджмент, строительство. Баллы вам известны. Что требуется для поступления? Тест на профпригодность или дополнительные испытания?

В кабинете наступила тишина. Преподаватели удивленно поднял брови. Такой формулировки от вчерашнего школьника он не ожидал.

– Молодой человек, это же гражданский вуз, – сказала подошедшая женщина-член приемной комиссии, с любопытством разглядывая Игоря. – Военная кафедра требует такие тесты, я смотрю, вы пытались… туда поступить? Здесь нужны только баллы ЕГЭ и индивидуальные достижения по типу золотого значка ГТО (готов к труду и обороне).

Игорь кивнул, сдерживая разочарование. Ему вдруг страшно не хватало той сложности, того челленджа. А у Игоря было 2 значка бронзовых, пройденных ГТО.

– Хорошо, – его голос прозвучал глухо.

– Да чего тут думать! – снова вспыхнул преподаватель-инженер. – Идите к нам! Решайтесь!

– Сергей Владимирович, – строго остановила его женщина, – абитуриент сам примет решение. У вас есть две недели на раздумья, – повернулась она к Игорю. – Вот список документов.

Игорь, не говоря ни слова, тут же достал из пакета свой заранее собранный пакет: аттестат, паспорт, копии ЕГЭ. Мед. справку он оставил при себе, да и не нужна была. Этот жест не ушел от внимания женщины.

– Обдумайте. Вы никуда не опоздаете, – сказала она мягче.

– Хорошо, – ответил Игорь уже более твердо. Ему нужно было просто уйти отсюда, чтобы перевести дух.

Мать, улавливая его настроение, кокетливо и быстро попрощалась, забрав дополнительные буклеты. На выходе из университета Игорь вдохнул полной грудью. Давление спало. Первый шаг на новом пути был сделан.

Воскресенье Игорь с родителями поехали в хутор, под Невинномысск, где жила бабушка, дедушка и тетя.

Часть 3: Невинномысск. Холодная ясность Виктора.

Пока Игорь блуждал в лабиринте своих сомнений, жизнь Виктора Громова напоминала четкий и быстрый алгоритм.

Его возвращение в Невинномысск было молчаливым. Отец встретил его на перроне. Не было упреков, не было жалоб. Алексей Громов молча похлопал сына по плечу – жест, понятный обоим.

– Молодец, что попробовал. Значит, не твое. Не трать время на самокопание. Вот список вузов с сильными инженерными программами. Бюджетные места еще есть. Смотри.

Виктор кивнул. Его внутренний крах был глубоким, но он был рационалистом. Он не позволил эмоциям парализовать себя. Его мир рухнул, а значит, нужно было строить новый. Смотреть вперед, а не назад.

Он провел три дня за компьютером, анализируя рынок образования и вакансий. Он искал не просто вуз, он искал стратегически выверенное решение. Критерии были ясны: техническая специальность, бюджет, близость к дому (чтобы минимизировать расходы) и возможность сразу начать работать.

Взгляд упал на филиал СКФУ в Невинномысске. Направление «Автомобилестроение». Логично. Отец развивает строительный бизнес – знание техники будет прямым подспорьем. И главное – в ВУЗе был вакантный бюджет.

На четвертый день Виктор вышел из дома, сел на автобус и поехал в Невинномысск. Он приехал в приемную комиссию к открытию. Действовал быстро и без суеты.

– Здравствуйте. Хочу подать документы на направление автомобилестроение, строительство и юриспруденция. Бюджет, – его голос был ровным, без тени сомнения.

Он подал идеально собранный пакет документов. Никаких лишних вопросов, никаких сомнений в глазах. Через два часа, после проверки документов, ему сказали: «Поздравляем, вы зачислены на бюджетные места в строительство или автомобилестроение». Виктор выбрал, автомобилестроение. Процесс занял минимум времени. Он не испытывал эйфории. Он испытывал удовлетворение от правильно выполненной задачи.

Но на этом Виктор не остановился. Он понимал, что теория без практики мертва. У него было время до начала учебы. Он сел за компьютер и разослал резюме по всем крупным строительным компаниям Ставропольского края, а отец начал просил своё начальство посмотреть на нового кандидата на работу в бригаду. В графе «желаемая должность» он написал: «Помощник прораба, техник, разнорабочий». Ему было все равно. Важен был опыт.

Уже через день ему перезвонили из одной крупной компании в Невинномысске. Через два дня он вышел на собеседование. Через три – подписал трудовой договор. График – 2/2. Идеально. Он мог и работать, и готовиться к учебе.

Он снял скромную комнату в городе и на следующий день вышел на свою первую смену. Он не строил иллюзий. Он пришел учиться. Смотреть, запоминать, впитывать. Его путь не был крутым взлетом, как у Дмитрия, или болезненным падением, как у Игоря. Его путь был планомерным, прочным восхождением по лестнице, которую он сам и выстроил. Каждый шаг был просчитан. Каждое решение – взвешено. И в этой холодной ясности была его сила.

Глава 12 Перерождение

Первые полгода в Северо-Кавказском федеральном университете стали для Игоря испытанием на прочность. Он был как десантник, заброшенный в глубокий тыл к мирным жителям после провала своей миссии. Спасали только математика, где преподавательница, почти тезка школьной, твердила привычное: «Колесников, будьте внимательнее!», и конфликтология, которую он, к своему удивлению, сдал с первого раза, получив твердую четверку. Преподаватель Болотова, впрочем, оставалась его личным раздражителем – она вела еще два предмета, и их пришлось терпеть ее общество и в третьем семестре.

Но настоящая трансформация началась во втором семестре. Игорь, присмотревшись к одногруппникам, неожиданно обнаружил, что они не просто «штафирки». Среди них были ребята, болевшие за свои проекты, спорившие о чертежах до хрипоты, мечтавшие создавать что-то реальное. Он нашел тех, с кем его мировоззрение неожиданно совпало. И он рискнул. Рискнул открыться.

Его врожденная харизма, задавленная грузом неудачи, начала прорываться наружу. Он перестал отсиживаться на задних партах. Начал шутить на парах, вступать в дискуссии, предлагать нестандартные решения лабораторных. Его рост в 203 см и спортивное телосложение делали его заметным, а внезапно раскрывшееся чувство юмора и адекватность – своим парнем. Весь корпус скоро узнал высокого, общительного спортсмена с острым умом и незлой иронией. Он стал участвовать в мелких университетских конкурсах, квестах, даже помогал организовать одно мероприятие. Это был новый вид борьбы – борьбы за свое место в этом мирном мире.

Он все так же ненавидел Болотову и мрачно шутил: «Болото. Оно и в Африке болото. Но я ее пройду, пусть подавится своей важностью». Но теперь это была не злоба затравленного зверя, а уверенное раздражение сильного человека по отношению к досадной помехе.

А потом пришел 2020-й. Коронавирус, дистант. Для многих – каникулы. Для Игоря – новая тюрьма. Сидеть в четырех стенах, смотреть в пиксели экрана… Его душила ярость. Ему нужен был выплеск энергии, движение, вызов. А правила твердили: «Сиди дома». Он сжимал кулаки и молча выполнял задания, оттачивая форму в домашних условиях и мечтая о возвращении в аудитории. И так было до конца 2021 года. До 4 семестра. Четвертый семестр он хорошо окончил.

Был случай в электричке в сентябре 2021. Ехал, и вдруг началась страшная боль в груди, он не понимал ее причину. Напротив, сидели девушки его возраста, из Пятигорска, они разговаривали друг с другом. Игорю было хреново, он думал только о том, как бы не упасть без сознания, дойти бы до дома. На станции в Ессентуках вошел дед, начал осматривать места и остановился возле лавочек, где сидели они с девушками. Игорь подвинулся чуть-чуть, но позицию сохранил. Дед присел сбоку, выставив одну ногу в проход, а второй начал бить по его ногам, требуя подвинуться, явно провоцируя его и пытаясь выделиться перед девушками. Игорь про себя сказал: «Неандерталец. Еще одно действие – и начну драться, мне все равно уже». Он посмотрел на деда убийственным взглядом, словно лев, нашедший добычу, но боль была адская. Игорь понимал: если бить, то сразу, иначе не выживет от этой боли.

– Подвинься! – приказал дед, лет пятидесяти семи.

– Нет, я сижу нормально! – ответил Игорь сквозь адскую боль, но был готов драться.

Тот встал, обозвал девушку шлюхой и сел далеко, на три ряда назад, ближе к выходу. Игорь снял наушники, посмотрел на девушек, они вместе посмеялись над ситуацией, и завязался разговор на разные темы. В голове он поблагодарил того гандона, что это помогло ему заговорить с ними. Боль немного уменьшилась, и Игорь был рад пообщаться. Он вышел на «Минутке», девушки ехали в Кисловодск, он попросил их быть аккуратнее, ведь тот старик тоже направлялся в Кисловодск.

Осень 2021-го началась триумфально. Очный формат, живое общение, его ждали друзья-одногруппники. Игорь вернулся в свою новую роль – души компании, надежного товарища, спортсмена. Он продолжал тренировки с удвоенной силой. После ухода тренера Виталика он нашел себе онлайн-наставника – Мурата из Питера, который поставил ему безупречную технику тяжелой атлетики. Тело стало его крепостью: рост 203 см, вес – твердые 75 кг. Он следил за собой, ходил к косметологу. Внешне – уверенный, успешный, популярный парень. Внутренне – где-то очень глубоко все еще пряталась тень того сломленного курсанта.

Но в сентябре крепость дала трещину. На тренировках он начал задыхаться. Списал на осеннюю влажность, на усталость. Смарт-часы Samsung Galaxy Watch 3 стали показывать пугающую сатурацию: от 88% до 95%. Он отмахивался, греша на неточность гаджета.

8 октября 2021 года все рухнуло. В зале он не смог поднять рабочий вес. Не просто тяжело – физически невозможно. Тело не слушалось, в глазах темнело, каждый вдох давался с хрипом и болью. Он, не говоря ни слова, собрал вещи и ушел. Домой. К родителям.

– Мам, что-то не так, не могу дышать, когда беру вес, в целом дышать не могу, – его голос был хриплым, чужим.

Утро следующего дня началось с абсурда. В процедурном кабинете, глядя, как медсестра набирает в шприц темно-алую кровь из его вены, он спросил: «Это моя?». Мозг отказывался принимать связь между ним – сильным, полным жизни парнем – и этой внезапно предавшей его плотью. Ему сделали КТ. Результаты готовились к воскресенью, но Игоря что-то тронуло в душе, подсказало, что что-то не так. Все еще не понимая всей тяжести, он поехал на учебу. Знакомые говорили, что у него странный кашель, будто нет воздуха и он твердый. Суббота прошла в оцепенении.

Воскресенье. Обед. Звонок от матери. Голос ее был стальным, но Игорь уловил в нем паническую ноту.

– Срочно собирайся. В правом легком – спонтанный пневмоторакс. Оно сжалось, все пространство заполнил воздух. Собирай вещи, едем в больницу.

Первые пять минут после звонка Игорь сидел на кровати в полной тишине. В голове пронеслись все его военные сны, все те чудовища, которых он побеждал. Ирония судьбы была убийственной: он, знающий, как убивать и командовать армиями во сне, был побежден собственным телом наяву. Сначала он стал благодарить Бога, что прожил эту жизнь, прощаться со всеми мысленно, и вдруг молния среди ясного неба ударила мысль, ясная и страшная: «Родители не должны хоронить своих детей. Нет. Я выживу. Надо бороться».

Он медленно, с невероятным усилием воли, доел обед. Сила воли – это было все, что у него оставалось. Стал собирать сумку. Родители, примчавшиеся из Пятигорска, были уже на пороге. Лица серые, задумчивые. Страха будто не было видно внешне, но отец был сильно расстроен – это читалось по его взгляду. Молча сели в «Камри». Молча ехали в больницу.

Приемное отделение городской больницы в воскресенье – это ад бюрократической медлительности. Хирург, взглянув на диск с КТ, хмуро отправил их на рентген. «Какого хрена, еще ждать?» – кипело внутри Игоря. Очередь. Три человека. Каждый по 20-30 минут. Он сидел, стиснув зубы, чувствуя, как с каждым вдохом в груди что-то сжимается и болит.

Наконец – рентген. На снимке он увидел свой крест, который забыл снять. И жуткую, неестественную пустоту в правой половине груди.

Дальше все было как в тумане, перемежающимся вспышками боли. Процедурная. Плевроцентез. 5 литров воздуха. 63 шприца. Его тело стало раздутым шаром, из которого методично, шприц за шприцем, выпускали воздух. Потом – рентген на каталке. Туда-обратно. Перед вторым снимком он снял крестик.

– Половина легкого раскрылась, газа больше нет, – констатировал врач.

Потом был дренаж. Боль, холодный укол анестезии, ощущение, что внутрь него вводят нечто инородное. К трубке прицепили бутылку с водой – простейший клапан для выхода воздуха. Плевродез. Медицинские термины обретали жуткую физическую реальность.

Игорь, дрожа от перенесенного шока и слабости, нашел в себе силы шутить с мамой:

– Видала, мам, как меня надуло? Теперь я знаю, как себя чувствует воздушный шарик.

Он умолял ее не оставаться на ночь, не видеть его страданий. Она осталась. Он заснул под ее взглядом, чувствуя себя одновременно ужасно слабым и защищенным.

Утром он написал в общий чат группы: «Ребят, у меня ЧП. Легкое подвело. Проект на конкурс – тащу дистанционно, чем могу, помогите». Он не мог написать правду. Слишком страшно. Отклик был мгновенным: «Игорь, держись!», «Все сделаем!», «Выздоравливай!». Поддержка его новой «команды» стала первым обезболивающим.

Диагноз поставили быстро: буллезная эмфизема легких. Врач развел руками: обычно такое у шахтеров или злостных курильщиков с 40-летним стажем. Игорь сжал кулаки от бессильной злости. Он – спортсмен, ведущий здоровый образ жизни, оказался слабее старика-курильщика. Железная логика жизни дала сбой.

Его подключили к воздух насосу. Страшно было первые секунды. Потом пошла жидкость. Он смотрел, как по трубке уходит то, что не должно было там быть. Он заставлял себя ходить по коридору раз в час, таская за собой стойку с дренажной бутылкой. Он боролся.

Но на седьмой день пошло осложнение. Жидкость снова стала накапливаться, поднялась температура. Хирург стал звонить в краевую больницу Ставрополя. 12 октября Игоря повезли на скорой в сопровождении матери. Впервые он увидел Ставрополь не из окна экскурсионного автобуса, а из окна реанимобиля. Мысль о конце снова подкралась к нему: «Неужели все? Так и не успел ничего?».

В краевой больнице его ждал новый лечащий врач – пульмонолог Сергей Владимирович. Он подключил его к мощному воздушно-отсосному аппарату. Игорь почувствовал, как из него буквально вытягивают ту самую «заразу». Стало чуть легче. Мама, используя все свое обаяние, уговорила пульмонолога пускать ее каждый день.

Именно в эти трудные дни произошла одна неожиданная встреча. Игорь никому не говорил о своем местонахождении, желая оградиться от лишних взглядов в своем ослабленном состоянии. Однако судьба распорядилась иначе. Его знакомый, лучший друг его школьного товарища, случайно узнал о его госпитализации и пришел навестить. А вместе с ним пришла и она – его двоюродная сестра Алина.

Их общение с 2015 года, после большой ссоры между отцом Игоря и тетей, свелось к редким, сдержанным сообщениям во «ВКонтакте». Простым «с днем рождения» или лайкам на постах. Между ними выросла толстая стена молчания, которую оба не решались разрушить. Он почти не видел ее все эти годы и тем более не видел ее такой. В дверях палаты стояла не та нескладная девочка-подросток, которую он смутно помнил, а удивительно красивая, повзрослевшая девушка с серьезными серыми глазами. В ее взгляде читалась неподдельная тревога и что-то еще, более глубокое, что тронуло его сильнее всяких лекарств.

Игорь, превозмогая слабость, приподнялся на койке, стараясь выглядеть хоть немного бодрее.

– Нашла же меня, – хрипло выдохнул он, пытаясь улыбнуться. Вышло криво.

Алина медленно подошла, словно боясь спугнуть. Молча поставила на тумбочку пакет с фруктами.

– Пришлось немного потрудиться, – тихо ответила она. Голос у нее был низким, совсем не таким, как в переписке. – Ты… как ты?

– В порядке. Летать пока не могу, но дышу уже почти как человек, – он попытался шутить, но голос срывался на хрип.

Она не засмеялась. Ее взгляд скользнул по дренажным трубкам, по экранам мониторов, и она сжала губы.

– Перестань. Не надо сейчас шутить. Я вижу, как тебе плохо.

Эта прямая, беззащитная фраза обезоружила его больше, чем любое сочувствие. Он откинулся на подушку, позволив себе на мгновение перестать изображать силу.

– Да, не сладко, – признался он, глядя в потолок. – Думал, уже все. Серьезно.

Она присела на краешек пластикового стула у койки. Разговор, начавшийся с неловкости, вдруг пошел легко, как будто они виделись только вчера, а не семь лет назад. Говорили обо всем и ни о чем: о музыке, о фильмах, которые смотрели за эти годы, об абсурдности дистанционки. Словно по молчаливому соглашению, они обходили стороной имена своих родителей и причины их многолетней размолвки. Заговорили о его тренировках, и он с удивлением узнал, что она иногда смотрела его историю, где он выкладывал свои спортивные достижения.

– А почему мы мало общаемся? – вдруг спросил он.

Алина отвела взгляд, играя краем куртки.

– Не знала, как общаться на другие темы. Боялась, что ты не захочешь говорить. Мы же… стали чужими. По всем бумагам.

– Глупости, – отрезал Игорь с внезапной горячностью, которую подарили ему эти полчаса живого общения. – Мы не бумаги. Мы… семья. Вроде бы.