Палисад слов

И восклицательно шепчу:

«Ха, наша жизнь не тривиальна!» –

Она у каждого своя –

С челом, разбитым в покаяньях.

ИЗ НЕСОСТОЯВШИХСЯ РАЗГОВОРОВ С ОТЦОМ

– Что есть мечта?

– Поставленная цель и стремление к ней.

– Так упрощенно и механистически?

– Да, наверное.

– Подумай еще.

– Тогда причина многих твоих телодвижений и замыслов.

– Уже ближе.

– Хорошо. Плюс ожидание счастья.

– А что такое, друг милый, счастье?

– Ну, хватит. Это уже похоже на занудство.

– Все же.

– Допустим, короткий миг всепоглощающей радости. Что касается меня, уже точно без потери сознания и контроля над собой.

– Вот именно, что «допустим».

ГЛАВА 2

Есть в наших персональных водителях что-то такое неперсональное, которое неуловимо, даже где-то пунктирно, объединяет их в этой профессии, а подчас и придает славному профсоюзу работников «баранки» некую дерзкую и нехарактерную объективность. И в то же время индивидуальность каждого из нас уже вроде бы предначертана самим фактом рождения, но, как я подмечаю, именно приближенность этих людей к руководству позволяет зарисовать их чистейшую неповторимость, преломленную в непохожести одного начальника на другого.

На заре моей трудовой деятельности в нашем городке мне по статусу полагался личный водитель. И как только состоялась моя высадка на этой «станции жизни», был устроен кастинг потенциальных, как тогда казалось, работников команды «Подай – принеси – поехали».

Рассмотрев порядка семи-восьми кандидатур, я выбрал сорокалетнего Сергея. На ознакомительном собеседовании выясняю, что он обладатель рыжей шевелюры, усиков «а-ля Микоян» и тяжелой челюсти, придававшей ему некоторое сходство с лошадью. С двадцати пяти лет возит начальство разного уровня, и такая работа ему очень даже нравится. Чем-то, я так и не понял до сих пор чем, Серж выделялся (аккуратный внешний вид, тихий голос) среди остальных претендентов, и мой выбор был сделан. И началось наше сотрудничество. Я не пожалел о своем решении. Если перечислять его положительные качества как человека и профессионала, то кратко: чистюля, классный механик и водитель, не наглец. С обеих сторон случалось, конечно, всякое – непонимание, обиды. Была даже серьезная авария. Но остается главное: все эти искры возникающей неприязни гасли благодаря взаимной симпатии.

Но по прошествии года «притирки» я стал замечать, что Серега не без успеха овладевает моей мимикрией. Это как-то незаметно зеркально-пластилиново стало проявляться в жестах, интонационно-словесных сочетаниях и даже в покровительственной, пусть и напускной, начальственности в отношениях с моими подчиненными. Неожиданно для себя я понял: за рулем моей машины – маленький директор, который живет в придуманном им мире микроначальника.

Это как в старом анекдоте, где водитель, пообедавший с начальником в придорожном кафе, благодарит его за высокую зарплату и прочие полученные льготы, и, ковыряясь в зубах, неожиданно заявляет: «Нам с Вами, шеф, еще бы водилу».

Преддверие Нового Года. Решено в одном из ресторанов устроить корпоративную вечеринку. Сергею и своему секретарю, по их просьбе, оказываю высокое доверие – вести программу вечера.

И все было прекрасно до момента, пока водитель-конферансье, благосклонно освобожденный мною от своих прямых обязанностей, не выцедил несколько рюмок водки.

Я уже знал, что двести граммов сорокоградусной делают его не очень стойким «оловянным солдатиком», но не мог даже и предположить, что роль ведущего, кстати, очень им просимая, плавно перейдет в роль ведомого.

Через пару часов всеобщего веселья тамада-самоучка стал путаться в словах, и лицо приобрело цвет довольно зрелой клубники. Благоразумная секретарша вынуждена была мягко ограничить участие «многостаночника» Сержа в праздничной риторике, окончательно усадив его за столик и сконцентрировав все внимание публики на себе и вскоре появившемся Деде Морозе.

Дальнейшие три часа активной тренировки ног и желудков увенчались постепенным «рассасыванием» крепкоспаянного коллектива за пределы ресторана. Внутри остается пяток коллег, явно подуставших, мой руководитель, который приехал из другого города, его водитель и Ваш покорный слуга. Сергей, гориллообразно спустив руки до пола, сидел за столом и подпирал его щекой. Он был недвижим. С чувством стыда за своего подчиненного предлагаю шефу довезти на его машине «оное» до дома. Получив согласие, тормошу желеобразное тело и с помощью мата вкладываю в его уши маршрут передислокации.

Очнувшись, Серега стал неуверенно передвигать ноги-шарниры в направлении гардероба, по дороге успевая объясняться мне в любви. С помощью дуэта иногородних одевание моего водителя прошло довольно успешно, и в два часа ночи при двадцатипятиградусном морозе ведущий вечера был внесен в машину.

Езда на окраину города не заняла много времени, признания же в любви – только теперь всему миру – вышли на новый виток. Подъезжаем к его девятиэтажке, выгружаемся и получаем задачу узнать код домофона.

Мела кисея-поземка. Спрашиваю доставленного: «Какой код?» – И получаю икающий ответ: «Вам только скажи – потом ходить будете». Всем становится весело. Повторяю свой вопрос, уже со всеми доступными мне оттенками нецензурщины. Ответ пьяного дурака маниакально идентичен даже в своей тональности. Какой неудобняк! Гости нашего города, а ведь один из них мой босс, напоминают мне свирепых янычар, держащих под мышки вихляющее тело «султана». Шапка-«чалма» с рыжей башки поминутно падает на снег. С этой же частотой я ее нахлобучиваю на хозяина. А после получасовых увещеваний, в манере кнута и пряника, раскрыть тайну кода, непростой диалог заходит в тупик.

Двор стоически безлюден. Метель усиливается, продолжая колко бросать в лицо снежную россыпь, мороз крепчает, а время мобильных телефонов еще не пришло.

Коллегиально принимаем решение пересидеть в машине, в надежде дождаться кого-то из загулявших жильцов подъезда. И где-то минут через сорок удача: к нашему подъезду спешит девушка. Срываюсь с нагретого места и от напуганной моим внезапным появлением девицы получаю четыре заветные цифры. Машу рукой, и вот уже верные «слуги» заносят «хозяина» в теплый подъезд.

Четко знаю, что искомая квартира на седьмом этаже (месяца за два до этих событий, уже не помню, по какому поводу, мне довелось побывать у «гостеприимного хозяина»). И ежу понятно, что лифт уже не работает, поэтому приходится втаскивать по лестнице члена профсоюза работников транспорта, носки ног которого гулко постукивают по ступенькам. Внутренне

торжествуя, бегу впереди, держа его шапку так, как держит фуражку военный, целуя полковое знамя.

Вот и седьмой этаж. Отдышались. Звоню. Пауза. Звоню повторно. Пара минут, и из тамбура доносится скрипучий голос какой-то старухи: «И хто там?» Лихорадочно соображаю: домашние Сереги – это жена, дочь и кошка, и поэтому старческий голос явно диссонирует с голосами обитателей Сережиной квартиры. На автопилоте все же отвечаю: «Мы Сергея привели». –

Сердитый скрип: «Какого еще Сергея?» И становится понятно, что это не тот дом, где обитает наш дорогой подопечный.

Уже без былого энтузиазма спускаем тело вниз и снова попадаем в суровую действительность. На улице друзья по несчастью как-то разделились во мнении оценки сложившейся ситуации: мне с шефом стало почему-то весело, а не мой водитель, натирая снегом полуобморочную харю своего собрата по профессии, что-то зло шипит ему на ухо. Можно было услышать: «Ну ты и подонок. Завтра тебе будет пиз… Очнись, урод, и т.д.»

Пока длится монолог, кручу головой и через дом от нашего местонахождения нахожу девятиэтажку, своей неповторимой безликостью напоминающую мне жилое строение, в котором мы только что побывали. Скрывая свою неуверенность, направляюсь к дому-близнецу.

В свете ночных фонарей четыре скользящие тени добираются до подъезда-близнеца. Ветер утих, а на небе появилась луна. Двор необитаем. Если не брать во внимание пробежавшую мимо собаку. Перед тройкой ответственных людей снова встает вопрос – код подъезда. Теперь уже мой начальник задает риторический вопрос о таинственных цифрах. И получает восклицательный ответ: «Ха!» Уже ничему не удивляясь, топчемся невдалеке от заветной двери.

Не прошло и двадцати минут, как нам повезло. К нашему или не нашему подъезду подбирался не очень уверенно стоящий на ногах бородатый мужичок. И не успели мы открыть рты, как одетый в поношенное пальто «Дед Мороз», весело посмотрев на нас, так по-волшебному сказал: «Заходи, братва!»

Второй раз нам не надо было повторять. Через три минуты, по уже складывающейся традиции, мы на седьмом этаже. Перед кнопкой звонка тот же состав и то же построение. Нажимаю на белую клавишу. Дверь тут же открывается: видимо, заждались.

Перед нами дама пышных форм – это супруга Сергея. Я не ошибся! Ура! И тут, ничего не говоря, его жена забирает у меня из рук шапку и решительным движением отодвигает меня к стене. Секунда, и бедный Серега сильным рывком втянут в тамбур, где его, с помощью головного убора, который я так берег, начинают награждать увесистыми пощечинами. Слышен разговор любящих супругов:

– Сука, тварь. Дожил, что тебя начальство таскает на руках. И как не стыдно, ублюдок?

– М-м-м…Да, я нормально, м-м-м, ты же знаешь…

И несчастный с грохотом был отправлен в квартиру. Матриархат торжествовал. А нам ровным тоном было сказано: «Извините нас. И на том спасибо». На чем «на том» – так и осталось загадкой. Тем не менее у нас было прекрасное настроение, и вскоре, перепрыгивая через две ступеньки, мы оказались на улице. Часы показывали четыре утра.

Конечно, эта история не имела и не могла иметь для Сергея никаких карьерных последствий или оргвыводов. С кем не бывает? Ясно одно: в каждом из нас живет свой маленький наполеончик, который, при случае, нет-нет да проявится.

О таком маленьком «фельдмаршале» руля мне как-то поведал один директор крупного предприятия в нашем городке.

Руководитель этот слыл жестким, но справедливым, без излишнего самодурства, поборником трудовой дисциплины. По его словам, за пятнадцать лет руководства уволились по разным причинам всего три личных водителя. Почему всего? Да потому, что этот факт никак не вписывался в общую тенденцию ротации подчиненного окружения. Водитель, о котором пойдет речь, работал у шефа без малого шесть лет. В кулуарах своего шоферского братства персональных водителей его считали «непотопляемым», он же именовал себя не иначе, как правой рукой босса.