Поезд в новую жизнь

Утро разбудило меня ярким солнечным светом и уютным позвякиванием чайных ложек в стаканах. Дождя, хмари, низкой облачности не было и в помине. За окнами поезда лежал снег. «Так вот, – подумал я. – в Кисловодске тепло. Ну может дождик. Дома завтракают наверное. А тут уже зима!». Вчерашней ностальгии и грусти уже не было. Ну и хорошо!

– Доброе утро! – я свесил голову с полки.

– Доброе…, – в разнобой поздоровались попутчики. Бабка с внучкой завтракали. Дедок изучал газету помешивая сахар в стакане чая. Что ж пора вставать. Быстро умывшись я, подстраиваясь под качки вагона, принес стакан чая.

– Разрешите я тут с краешку…

– Присаживайся, не спрашивай! – приветливо заговорила бабка освобождая мне часть стола. – Угощайся вот, не стесняйся… – бабка придвинула ко мне раскрытый пакет с вареной курицей, хлеб, яйца. Самая ходовая вагонно-поездная еда. Интересно, как она это все наготовила, если была в санатории?

– Нет, спасибо, – отказался я.

– А что так? – стала настаивать бабка, – али не нравится что?

– Нет, все в порядке, просто не голоден, – отбивался я. – Только проснулся же…

– Правильно, – поддержал меня старичок. – сейчас же Котельниково будет! – сказал так, как будто все вокруг знают, это Котельниково. – Там уж закупится!

– А что Котельниково? – спросила старуха. Внучка оторвалась от кроссворда.

– Как это что? – мужичек отложил свою газету. – Да в Союзе нет больше такой станции! Даже Слюдянка и то ерунда, по сравнению с Котельниково. Вот приедем сами увидите!

– А что Слюдянка? – повторилась бабка.

– Э-э-э… – старичок помолчал собираясь с мыслями, – видите ли Наталья Федоровна…

«Оказывается они уже познакомились»,– подумал я.

– Страна у нас большая. И по всей стране проложены рельсы, ходят поезда, ездят люди, – начал из далека старичок. – И станций очень много. Некоторые станции славятся своей историей. Другие архитектурой. А есть ещё станции которые славятся едой.

– Едой? – переспросил я.

– Ну да, едой. Не на всех станциях едой торгуют, но есть и такие. Тебя как зовут? – спросил меня старичок.

– Игорь.

– А меня Николай Степанович. – представился мужичок-старичок. – Пассажирам же кушать в дороге хочется, вот местные и подрабатывают. Выносят к поездам свою стряпню. И пассажирам хорошо, и местным заработок. Не на всех конечно станциях, потому, что милиция гоняет, а на некоторых.

– Да на всех же станциях буфеты есть, кафе… и в поезде ресторан.

– Э-э-э, что ты там купишь, в буфетах или кафе? Коржик черствый и бутылку лимонада? Да и ищи это кафе на станции… а с рестораном ты ещё познакомишься – ехать далеко… А тут останавливается поезд. Стоянка 2 минуты. Ну пусть 10 минут, если станция побольше. Народ покурить выйдет, ноги размять. А тут картошечка теплая ещё да в укропе и с маслицем. Мясо жареное. Та же курочка. Огурчики соленые. Грибочки. Пироги с картошкой и луком. Все домашнее, вкусное. И спиртное в тихую продадут если что. И пиво. Да может ещё по вагонам пройдутся со снедью, для тех кто курить не выходит.

– Да-а-а, продадут пирожки позавчерашние, хоть гвозди ими забивай. – Наталья Федоровна отхлебнула чая. – Или с животом потом намучаешься.

Я был с Натальей Федоровной солидарен. Покупать еду в дороге всегда чревато. Да ещё у частника.

– Не скажите. – возразил Степаныч. – Может конечно и бывают такие случаи. Единичные. Но где их не бывает? А на таких станциях свое реноме берегут, репутацию так сказать. Она ведь годами достигалась. Конкурентов убирали. Проводникам и милиции платили. А потерять репутацию в миг можно. Да там тебя свои же заклюют, если напакостишь. – И мне, видя что я собираюсь идти за чаем, – не в службу а в дружбу, и мне принеси стаканчик.

Я принес очередные стаканы с чаем. Поезд скользил длинными плавными прыжками по бесконечной присыпанной снегом степи.

– Вот например Слюдянка, если уж её вспомнили. – Степаныч продолжил рассказ размешивая сахар в стакане. – Находится она на берегу Байкала. Там к поездам приносят торговать рыбу. Знаменитого байкальского омуля. Форель и хариуса из горных речек. Местные рыбу коптят и продают пассажирам. Ну и ещё чистую байкальскую воду. Все, кто едет мимо Байкала обязательно покупают омуля. И рыба вкусная, и традиция опять же.

– Что за традиция?

– А традиция такая, что все кто едет мимо Байкала, с древних времен ещё, может даже с тех, когда и железной дороги там не было… Так вот, каждый, а особенно тот, кто первый раз мимо едет, должен в Байкале искупаться. Ну или умыться на худой конец. И тогда хвори да болячки тебя покинут, и желание которое ты загадаешь, обязательно исполнится. А ещё на удачу в Байкал надо бросить монетку. И тогда удача всегда с тобой прибывать будет. Обыкновенные пассажиры не знают, что от вокзала в Слюдянке до берега Байкала всего триста метров по прямой. Поезд стоит там 20 минут. Вполне можно успеть сбегать, окунуться. Но кто то не знает, кому то лень просто. Вот и приносят к поезду местные бутылки с байкальской водой. Умыться. Или просто испить. Она, вода Байкальская тоже целебная.

– Прям таки и целебная – усомнилась Федоровна. – Нарзан прям! – И я был с ней согласен. Мало ли что они в бутылку ту нальют. Иди проверяй.

– Целебная. – коротко ответил Степаныч. – Людям помогала. Верить только надо. А кто не верит, тому и таблетки не помогут. – Я не стал уточнять что он имеет ввиду. Веру в то что Байкальская вода целебная, или веру в Бога. – Вот случай был…

– Так а Котельниково? – перебил я Степаныча. – в Котельникове чем торгуют?

– В Котельникове торгуют рыбой. – Степаныч недовольно поморщился, что я его перебил. – Здесь торгуют донской, волжской рыбой. Рыбой с Цимлянского водохранилища и с Маныча. Здесь самая лучшая речная рыба в стране. За рыбой сюда со всего Союза специально едут.

– Прям лучше омуля? – ехидно уточнил я.

– Здесь омуля нет. Здесь другая рыба. Много её. Всю не перечислить. Вот приедем – сам увидишь.

Допив чай, отнес стакан проводнице и задержался у расписания остановок. Котельниково: 9.40. стоянка 10 минут. Время только 9 часов. Я развернулся и пошел в тамбур курить. Степаныч и Федоровна о чем то оживленно беседовали. Безмолвная внучка снова отгадывала кроссворд.

Тамбур, как наверное во всех вагонах, был оборудован для курящих. На решетках окон висели консервные банки для окурков. В углу, возле двери стоял веник, подметать пепел. На стенках облупленные, красной краской обязательные «Не курить, не сорить!» Здесь же красовалось написанное от руки объявление: «НЕ плевать! Не мусорить! Штраф 10р». «10р» было исправлено на 100. На противоположной стенке красовалось другое объявление: «На пол плюют верблюды и дегенераты!». Было уже накурено. За грязными окнами мелькали голые деревья жиденьких лесопосадок, и за ними, до горизонта, поля припорошенные снегом. Быстро проскочила какая то станция, я не успел прочитать название.

Перекурив я вернулся к купе и заступил на «вахту» к окну. Да даже и голые поля в снегу смотрелись неплохо под стук колес. Вот мелькнет дорога и ЖД переезд с будкой. То какой-нибудь овраг. Забытый Богом полустанок в голой степи с 3-4 домиками и обязательно сушащимся во дворе бельем… Настоявшись и насмотревшись зашел в купе. На полку лезть не хотелось.

– Я тут посижу, с краешка? – я уселся у двери купе. Здесь удобно смотреть в окна сразу на обе стороны.

Поезд начал притормаживать, я посмотрел на часы и снова вышел в коридор. По всему приближаемся к этому самому Котельниково. За окнами замелькали домики, какие-то постройки и поезд окончательно остановился.

Люди потянулись к выходу. Ну и я со всеми.

На улице было морозно. Снег тонким слоем. У входа в вагон уже толпилось несколько торговок с корзинками и сумками.

– Рыба! Рыба! Копченая рыба! – кричали торговки в лицо выходящим пассажирам.

Я закурил поглядывая по сторонам.

Пассажиры обступили торговок заглядывая в корзинки. У тех в руках появились огромные, капающие жиром куски рыбы в масляной бумаге. Через плечи вдруг были одеты гирлянды мелкой рыбешки.

– Вобла! Астраханская вобла! Лещ! Копченый судак! – доносилось со всех сторон. Торгаши растягивали пассажиров в разные стороны и хвастались своим товаром, совали свертки в руки.

Из вагона спрыгнул Степаныч.

– Что стоишь теряешься? К этим даже не подходи… вон туда пойдем. – Степаныч махнул рукой в сторону, оказывается, стоявших недалеко прилавков. Я их сразу и не заметил. Там тоже толпился народ, судя по легкой одежде, с поезда. – Тут можно и осетра купить. И икорки любой. Давно я осетринки не ел…

На прилавках разложены горы рыбы. Разной. Соленой, вяленой, копченой и жареной. Целыми рыбами и кусками. На столбиках подпирающих крышу прилавков тоже развешены гирлянды воблы, лещей, ещё Бог знает какой рыбы. Народ толпился, толкался, торговался, покупал и продавал. Дальше в стороне, ближе к вокзалу стоял наряд милиции наблюдая, но не вмешиваясь.

В одном месте толпа народа была особенно густа. И я протиснулся посмотреть какой рыбой тут торгуют. Между крытыми прилавками было пустое место, сейчас занятое огромным, закрытым крышкой ящиком. Из этого ящика продавец в белом халате поверх шубы ловкими движениями фокусника выхватив у покупателя купюру доставал то бутылку водки, то пива. Покупатель быстро прятал товар под курткой, мастеркой и бежал к поезду, освобождая место следующему.

«Даже так!» – хмыкнул я про себя. По стране «сухой» закон. Водки в магазинах не купить, свадьбы – «безалкогольные» празднуют, а тут – пожалуйста. Я уж про пиво к рыбке молчу. Хороший у них тут бизнес! Из толпы вынырнул Степаныч пряча что то под полу куртки.