Мы еще победим

– Да, конечно, – скорбным голосом произнесла продавщица и принялась ходить по лавке, собирая с полок подходящего размера иконы. Спустя несколько минут передо мной лежала целая гора деревяшек. Я стал внимательно изучать каждую.

– Вы ищите что-то конкретное? – окликнула меня старуха.

– Да, но, к сожалению, я не захватил с собой фотографию. Приходится полагаться на память.

То, что в памяти отпечатался именно последний вариант иконы, серьезно осложняло дело. Меня подмывало взять фломастер и пририсовать каждой даме усы и бороду, но такое художество нанесло бы серьезный удар по семейному бюджету. Пришлось напрячься. В итоге я остановился на трех Богородицах, однако уверенности в том, что мне удалось сделать правильный выбор, не было.

– Пожалуй, возьму эту, – наконец, сказал я и ткнул пальцем в одну из икон.

– Хорошо, – кивнула старуха, – тысяча рублей.

– Сколько?

– Тысяча, – повторила она.

– А эта? – я указал на самую неказистую, на мой взгляд, икону. На ней Богородица вышла какой-то сутулой и почти не походила на женщину.

– Две с половиной, – с недовольным видом ответила продавщица.

Логика человека, придумывающего цены религиозным товарам, просто обескураживала, но выхода не было. Я достал последнюю тысячу и положил ее возле калькулятора.

– Пакет в подарок, – сказала старуха и вновь вытащила колоду гадальных карт.

Выходя из церковной лавки, я услышал:

– Не спасет тебя Богородица, милый. Сатана выехал за тобой.

Мне захотелось вернуться и уточнить, едет ли Сатана за мной на том самом коне, что был изображен на карте, или он использует для своих перемещений какой-то другой вид транспорта, но время поджимало.

***

Первым делом, вернувшись домой, я поставил икону на шкаф, после чего проверил квартиру на предмет появления новых рисунков. К счастью моя короткая педагогическая беседа удержала пацана от повторения ошибки.

Я лег на кровать и стал ждать. Мне представилось, что как только жена перешагнет порог, то сразу заявит нечто вроде «Я знаю, что ты сделал!», но ничего такого не случилось, вечер вышел довольно обыденным: мы сыграли партию в сёги и доклеили модель мусоровоза. Казалось, что обман уже не будет раскрыт, но когда я вышел из ванной, мне в живот ткнули иконой.

– Что это? – спросила жена.

– Икона, – виновато пробурчал я.

– Я вижу, но это не наша.

Отпираться было бессмысленно. Пришлось рассказать правду. Особенно красочно я постарался описать ужасные фиолетовые усы и бороду.

– Верни нашу икону, – заплакала супруга.

– Это икона ничуть не хуже той, – улыбнулся я и приобнял жену за талию, – видела бы ты, какую дешевую уродину мне предлагали купить. Но ты же знаешь, я не люблю жадничать, поэтому выбрал ту, что получше.

– Ты выкинул двенадцать тысяч, – процедила она.

– Что? Какие двенадцать тысяч? Нет. Всего тысячу.

– В иконе были деньги, – продолжила выть жена, – я откладывала их на Ейск.

Известие о том, что я собственными руками отправил двенадцать тысяч на помойку, заставило меня присесть.

– Но я не видел никаких денег!

– Они были спрятаны за картинкой, – промычала супруга и стала вытирать рукой сопли.

Смешанные чувства посетили меня в этот момент. Во-первых, было жаль потраченную тысячу, во-вторых, хотелось отвесить сопляку еще один подзатыльник и заодно дать поджопник брату, в-третьих, я убедился, что религиозность жены была сильно мною преувеличена, а стало быть, теперь в адрес попов можно отпускать различные шутки.

– Сейчас, – я погладил жену по голове, быстро надел шлепки и выбежал на улицу. Трактор с прицепом приедет только утром, а значит, икона должна быть на месте.

Мусорные контейнеры оказались переполнены, часть пакетов, а также плюшевый слон, залитый белой краской, лежали рядом. Я принялся откидывать все это в сторону, но как ни старался, отыскать разрисованную фломастером Божью матерь мне не удалось.

– Добрый вечер, сосед.

Рядом с ухом пролетел белый пакет и приземлился на самой вершине мусорной горы.

– Ловко, – сказал я и обернулся. В метрах десяти от меня, в застегнутом на одну пуговицу трофейном китайском мундире стоял Николай Семеныч – по слухам, бывший сотрудник госбезопасности, а ныне пенсионер, вот уже который год безуспешно пытающийся продать свою коллекцию засушенных кузнечиков.

– А то, – не без удовольствия ответил бывший кагэбэшник и подошел поближе, – что это ты тут рыщешь впотьмах? Неужто у Клавдии Степановны появился конкурент?

– Да нет, – замялся я, – просто оставил здесь икону, а ее кто-то забрал.

– Забрал, говоришь, – оживился Семеныч, – это не удивительно. Хорошая икона сейчас на вес золота.

– Это точно, – вспомнив свой поход в церковную лавку, согласился я.

– А у Клавдии спрашивал?

– Еще нет.

– Зря, – неодобрительно покачал головой пенсионер, – у этой женщины нюх на такие вещи. На прошлой неделе мне пришлось выкинуть чудесный цветочный горшок, и что ты думаешь? Точно такой же горшок я потом увидел у нее дома.

– Вы были у нее дома? – удивился я.

– Ну да, – невозмутимо ответил Семеныч, – она прекрасно готовит. Особенно хорошо ей удается пражский салат.

Представив, из каких продуктов готовит тетя Клава, меня едва не вывернуло.

– Пойдем, – пенсионер взял меня за руку и как ребенка повел за собой, – найдем твою икону. Кстати, а зачем ты ее выбросил?

– Случайно, – соврал я, – перепутал пакеты.

О том, что в иконе были спрятаны деньги, я на всякий случай умолчал.

Семеныч довел меня до квартиры тети Клавы и стал напутствовать: