Твины

– Все хорошо, маленькая. Давай вставать, – прошептал девочка, поглаживая растрепанные волосы Петры.

Житка была на пять лет старше Петры и в свои двенадцать уже считала себя взрослой. С тех пор, как их небольшой отряд вышел из школы, роли распределились таким образом: Учитель Павел – глава отряда, Ян отвечает за мальчиков, он самый старший из них, Житка отвечает за Петру и заведует аптечкой. Путь до места эвакуации должен был занять три дня, но получилось так, что они пошли через Город. Кабинка портала находилась на северной окраине, и добраться до нее было проще в обход через Лес. Но что-то пошло не так. Лес стал опасен. На подходе к нему, вечером первого дня, они потеряли Мирослава. Всю ночь из чащи слышались стук и скрежет, как будто кто-то перемалывал камнями кости. Наутро, после бессонной ночи старшие посовещались и решили идти через Город. В Городе орудовали банды фанатиков, но это были всего лишь люди, как сказал Учитель Павел, их можно было убить, в отличие от нечистии, появившейся в Лесу. После объяснений Учитель выдал пистолеты Житке и Яну, а себе оставил автомат, для детей он был тяжеловат. Вот уже пять дней они пробирались через Город. Днем шли, ночью прятались.

Девочки подошли к костру, вокруг которого уже расселись мальчишки. Учитель Павел разливал по тарелкам что-то горячее и вкусно пахнущее из котелка. Увидев их, все дружно поздоровались, подвинулись в сторону, давая возможность присесть на край поваленного дерева. Петра уселась между Яном и Житкой, подняла с земли веточку и принялась выводить в пыли свое имя. Писать его она научилась только вчера, поэтому буквы получались кривые и неровные.

Туман уже рассеялся, и стало видно, что ночная стоянка расположилась на небольшой строительной площадке. Тут все выглядело таким же брошенным, как и везде в Городе. Справа стоял экскаватор с распахнутой водительской дверцей, державшейся теперь на одной петле. На полу кабины валялась оранжевая пластиковая каска. Слева, на краю котлована, виднелся огромный желтый бульдозер с комьями земли на гусеницах. Около него, по щиколотку в грязи, утонул резиновый сапог. Видимо, незадачливый водитель неудачно спрыгнул и, в спешке, оставил его там. Стройка была окружена серым бетонным забором, местами треснувшим. Одна из плит завалилась, образовав проход. Поверх забора виднелись верхушки кирпичных домов, там очень давно никто не жил. Оконные проемы без рам, кое-где торчали клочья утеплителя, были видны следы пожара. Над крышами домов нависала высоченная городская башня на трех опорах. Каждое утро и вечер оттуда раздавался звон колокола. Павел не раз успокаивал маленькую Петру, рассказывая, что это ветер, но кажется, в это уже никто не верил. Учитель знал, в чем дело, но предпочитал думать, что все обойдется. Историй про Оставшихся рассказывали много, но в Совете никто не принимал их всерьез. Банда фанатиков, решивших остаться в гибнущем мире. Они сами выбрали свою судьбу, так что Совет за них ответственности не несет. Когда Эвакуация была завершена, по подсчетам ученых Совета в городах осталось около одного процента населения. Кто-то спрятался в подвалах, кто-то не поверил в происходящее. Совет отправил на поиски десятки тысяч добровольцев. Автором идеи был Павел, по совместительству Председатель Совета. Принятые меры позволили сократить количество оставшихся горожан до одной десятой процента. Противились только те, кто не захотел уходить, их неофициально окрестили Оставшимися.

Павел был первым, кто записался в добровольцы. Ребят он нашел в полуразрушенном здании бывшей школы. Там они прятались от мародеров и прочих ужасов покинутого мира. Павлу долго пришлось искать подход к детям, жить в школе несколько дней, прежде чем они приняли его. Теперь отряд Павла остался последним, кто шел к месту переброски…»

«Заколдованный мир», автор Карл Глох – я задумчиво прочитал надпись на обложке, как будто не был автором этой книги. Закрыв ее, я вернул том на полку. Больше года было потрачено на работу над ней. Несколько месяцев и влиятельных друзей потребовалось для ее издания. И вот книга вышла. Мне присылали поздравления и отзывы неизвестные люди. Критики, на удивление единогласно, пророчили успех. Второй тираж вышел уже через два месяца после первого. Книжка разлеталась с прилавков со скоростью горячих пирожков на ярмарке в пасмурный день. По настоянию Томаша я снова засел за «печатную машинку». Два года мучительных «родов», результатом которых стали две коротенькие повести и один роман. По выражению лица друга после прочтения я понял – вышла редкостная макулатура. После долгих раздумий мой издатель согласился разослать макет нескольким «надежным людям». Отзывы были снова единогласные – сжечь! Через два года издатель забыл мой телефон. Через три, казалось, меня забыл и читатель. А теперь во всем этом не было смысла. Весь мир утратил суть. Больше месяца прошло с момента смерти Мартины и все, что осталось во мне теперь – это жажда мести. Не было стремлений, не было надежд и грез. Что должен чувствовать человек, лишившийся единственной отрады и опоры в жизни? Друзья говорили мне, что нельзя так замыкаться на одном человеке, пытались вытащить меня из этого, но я не хотел. Мартина – это все что у меня было. Я любил ее, как никогда и никого не любил. А теперь, все что мне осталось – это холодное отвратительно липкое чувство пожирающее меня изнутри. Я знал, кому мстить и был уверен, что смогу это сделать рано или поздно. От сиюминутных действий меня удерживало то, что я не понимал природу Твинов. Я боялся навредить невиновным. Шли дни, и пыл понемногу стихал, уступая место мазохистскому чувству – вынашиванию плана мести. Не зная, что делать в реальном мире, в своих мыслях я был изощренно безжалостен. Все это разрушало меня изнутри. Я по-прежнему занимался своей работой – писал статьи для глянцевых журналов и политических газет, но все они были злыми и колкими. Такими же, как я сам.

Глава четвертая

Томаш возился со мной еще три месяца, прежде чем смирился. Последней попыткой ободрить меня была небольшая вечеринка, организованная в честь десятилетия выхода моей книги. Я был против, но друг настоял.

Мы сидели в зале полном людей. Вокруг все пили и громко разговаривали. Пахло свежим пивом и сигаретным дымом, клубы которого образовали под потолком плотную завесу. Еще полгода назад я бы с восторгом наслаждался происходящим, но теперь сознание лишь мельком отмечало окружение. Наша компания была совсем маленькой. Томаш, я, два моих знакомых, с чьей помощью мне удалось довольно быстро издать книгу, да пара незнакомых мне девушек. С кем они пришли я так и не понял. Разговор не клеился. Я скучал за кружкой пива, Томаш пытался веселить всех, девушки смеялись, остальные делали вид, что им интересно. Выждав положенный минимум, что бы не показаться грубым, я встал из-за стола, попрощался и направился к выходу. В этот момент краем глаза я заметил рябь справа от себя, как будто воздух над раскаленным асфальтом. Перед глазами все поплыло, а уши, словно ватой заткнули. Звуки вокруг стали тише и растянутей. Может резко поднялся или давление скакнуло? Через секунду все вернулось на свои места. Я остановился и покрутил головой. Все было, как обычно. Люди вокруг ели, любили, разговаривали, только что не молились.

***

– Проснись. Пожалуйста, проснись скорее, – голос был настойчив.

Я открыл глаза и посмотрел, на часы. Восемь утра. Как вчера отрубился я не помнил.

– Я рад, что ты так быстро проснулся, – голос звучал прямо в моей голове.

Я подскочил, перейдя из положения «лежа» сразу в положение «стоя», причем стоял я ногами на кровати.

-Что за черт? – прошептал я, особо ни к кому не обращаясь.

– Позволь мне все объяснить, – меня снова передернуло. Было ощущение щекотки в районе шеи и неприятное подозрение, что я схожу с ума.

– Кто ты? Что объяснить? Я рехнулся? – я выкрикнул все разом и закашлялся.

– Успокойся. Я понимаю, что происходящее с тобой необычно по своей сути, но ты не сошел с ума. Сейчас я все объясню. Просто успокойся. Я не причиню тебе вреда, – собеседник воспользовался моей вынужденной передышкой. – Я существо из другого мира. Меня зовут Павел. Это не розыгрыш, ты не спишь. Все происходит на самом деле. Если тебе требуется время обдумать это, скажи мне.

Я постепенно приходил в себя. Морально я давно был готов к чему-то подобному. В юности я писал фантастические рассказы, где не раз описывал подобные ситуации. Но одно дело писать, а другое осуществлять «контакт». Мое нынешнее состояние делало меня весьма безразличным существом, возможно, поэтому мне удалось успокоиться довольно быстро. Я все еще скептически относился к происходящему, но вера в то, о чем говорил голос, уже обретала реальные очертания.

– Для начала давай познакомимся, – предложил голос. – Как я уже сказал, меня зовут Павел. Я Председатель Мирового Совета или просто Совета. Прибыл сюда через портал. Ты оказался поблизости, и я выбрал тебя в качестве Носителя. Дело в том, что мы не можем существовать в вашем мире дольше четверти часа. Зато в ваших телах, мы можем жить столько, сколько живет Носитель.

– То есть, вы пришельцы? С другой планеты? – честно говоря, я был немого заинтригован.

– Не совсем так, – голос был мягким, успокаивающим. – Скорее можно представить наш мир, как параллельный. Мы пошли по другому пути развития, но мы, также как и Вы, живем на Земле. – Он ненадолго замолчал и с ощутимой грустью в голосе продолжил. – Точнее жили. В своем мире мы были точно такими же, как вы, а в вашем – мы живем в телах Носителей. Переселившиеся, изредка собираются в условленных местах и общаются, обмениваются новостями. Мы обладаем телепатическими способностями, которые проявляются в пределах видимости объекта. Со стороны все выглядит так, словно компания людей просто сидит на поляне. Вот и все, что осталось от нашей прежней жизни.

– Вы – Твины! – я понял это еще до того, как Павел успел закончить свой монолог.

– Я не знаю, кого вы называете Твинами. У меня не было возможности общаться с кем-либо долгое время.

Я рассказал ему о Твинах, и Павел подтвердил мою догадку. Теперь я знал, что они из себя представляют. Я попросил Павла рассказать, что с ними произошло и немного о том мире, откуда они пришли. Сначала все шло гладко, факт вины Твинов в смерти Мартины как-то ускользнул от меня в тот момент. Я впервые за многие месяцы успокоился и начал проявлять интерес, но в какой-то момент подозрения о моей неадекватности снова посетили меня. Когда же Павел начал описывать последние дни пребывания в своем мире, я нервно посмеивался и обливался холодным потом. После чего подошел и снял свою книжку с полки.

– Я хочу, что бы ты это прочитал, – сказал я сам себе.

– Просто пролистывай страницы, – ответил Павел.

Я перелистывал страницы около часа, иногда я перекидывал по одной иногда сразу десятки. Не было уверенности, что эти желания и движения рук были моими. Через какое-то время книга закончилась.

– Занимательно, – начал Павел. – Это ты написал? Хотя, можешь не отвечать, я и так понял. Что ты об этом думаешь?

– Не знаю. Честно. Я в шоке! Либо я все-таки сошел с ума, либо… – я надолго замолчал.

– Сложная ситуация, возможно, кто-то из первых наших разведчиков вселялся в тебя, и ты получил часть его знаний. Возможно, мир, описанный тобой, возник из небытия со всей своей историей. Быть может, все наши знания и воспоминания лишь плод твоего воображения, но наш мир казался нам полностью реальным. Да он и был для нас той реальностью, которую привык видеть человек, выглядывая утром в окно. Я больше склоняюсь ко второму варианту развития событий. Воля Вселенной до конца не изучена. Но это не важно, я все равно не эксперт в этой области. Зато, теперь я понимаю, почему портал соединил именно наши миры. Чем больше людей в вашем мире знают о нас, тем проще прокинуть портал в такой мир. Видимо, у тебя было немало читателей, – я едва заметно усмехнулся. – У нас была связь еще с двумя мирами кроме вашего, но там о нас знали единицы. Это логично и правильно, что именно ты стал моим Носителем. Только благодаря твоей книге мы попали сюда. Наш мир гибнет. Вы – наш единственный шанс выжить. Переброска населения шла несколько лет. Нашим разведчикам иногда удавалось вернуться обратно, и мы получили некоторые сведения о том, что нас ждет. После переноса в ваш мир мы находим себе Носителя среди людей. К сожалению, нервная организация других существ не дает нам возможности образовать симбиотическую связь. В ваших телах мы можем не проявлять себя, а можем полностью управлять вами. Наш Совет принял решение не вступать в «контакт», до появления последнего из нас в этом мире. Получилось так, что я оказался последним, к тому же я Председатель Совета и логично будет выступить именно мне.

– То есть вы хотите официально заявить о себе?

– Да, конечно. Мы не агрессивны и не жаждем власти. Все что нам нужно – возможность продолжить существование. Быть может, когда-нибудь, ученые найдут способ перенести наше сознание в новые тела. И тогда мы сможем существовать отдельно от вас, разорвав цепи вынужденного симбиоза. А сейчас я не вижу смысла больше таиться. Чем дольше будем ждать, тем больше представителей моего народа могут погибнуть. К сожалению, не всегда Носитель выдерживает последствия симбиоза. Изредка, вы сходите с ума, что ведет к необдуманным поступкам. Мне жаль, что так происходит, но тут речь идет и о нашей гибели. После смерти Носителя в нашем распоряжении остаются всего те же самые пятнадцать минут. Понимаешь, нас очень мало осталось, каждый на счету.

– Так ты сейчас пытаешься обвинить нас в том, что вы гибните? – его слова задели, и я начал злиться. Меня уже все раздражало в Павле: его манера высказываться, длинные монологи, видимо свойственные всем общественно-политическим деятелям.

– Нет, что ты. Мы никого не обвиняем. Наоборот, благодаря тебе мы пришли в этот мир. Правда, если предположить, что наш мир плод твоей фантазии, то и все катастрофы, описанные тобой в книге, того же происхождения.

– Получается, что во всем виноват я? – в голове начало путаться. Все мои мысли и переживания последнего месяца нахлынули с новой силой. Я понимал, что стою на пороге великих событий, но вот только радости от этого не было. Совсем. На долю секунды я обрадовался. Наконец-то я выяснил все о виновниках смерти Мартины. Но потом, как молотом на меня обрушилось понимание, кто является истинным виновником событий. Я сам! Это я виноват в их приходе, я виноват, что один из них «вселился» в Мартину. Никто другой не виноват в ее смерти! Воспоминания пробудили во мне жажду мести с новой силой. Но кому мстить? Себе? Не-е-ет. Я всего лишь открыл дверь, но убил-то Мартину тот, кто в нее вошел. Вот кто должен понести наказание! Эти незваные пришельцы из другого мира. Я уже ничего не соображал. Во мне говорило только одно чувство – месть.

– А что будет, если ты не придешь к своему народу? – зло спросил я.

– Они будут ждать, – недоуменно ответил Павел.

– Долго?

-Сколько потребуется. Переброска, к сожалению, может растягиваться по времени до нескольких лет. Поэтому есть договоренность встречаться с определенной частотой. Нас не так много. На текущий момент осталось около десяти тысяч. Это все, кому удалось выжить из некогда миллиардного населения. Постоянные катаклизмы убивали нас быстро. Да и здесь, к сожалению, мы гибнем. Как я уже говорил, мы ненадолго переживаем своего Носителя, – его спокойствие меня бесило.

– К сожалению, гибнете и вы? – я уже не контролировал себя. – Если бы не вы, некоторые люди не погибли. Они бы остались живы до сих пор! Вы виноваты в ее смерти! Я бы хотел, чтобы эти чертовы параллельные миры никогда не пересекались.

– Постой! Сделай передышку! У тебя что-то случилось? Я чувствую, ты переживаешь. Постарайся успокоиться и объяснить мне, пожалуйста, – я немного отошел от своей вспышки. Пройдя в кабинет, я открыл ящик стола и очень бережно достал газетную вырезку. Давно поклялся ее выкинуть, но рука так и не поднялась. На ней была фотография Мартины, улыбающейся и бесконечно прекрасной. Ниже шла статья и в самом конце фото: тело на асфальте и крупным планом кривые кровавые буквы. Полиция вела расследование, но они так ничего и не выяснили. Я физически ощутил, как задрожал голос Павла во мне.

– Петра… – едва слышно прошептали мои губы. – Петра, как же так? Не верю, что ее больше нет. Она была совсем ребенком. Я узнал бы ее почерк, когда угодно, ведь это я научил ее писать свое имя. – Из моих глаз текли слезы. Добравшись до кухни, трясущимися руками налил стакан виски. Нам это сейчас было нужно. И пусть я ненавидел всех Твинов и Павла в их числе, но сейчас алкоголь – это то, что могло нас успокоить. Молчание на кухне длилось, кажется, не меньше часа. Павел не проявлял желания общаться. Поднявшись со стула, я прошел в ванную и, опершись о раковину обеими руками, посмотрел в зеркало. Недельная щетина, синяки под глазами, впалые карие глаза казались потухшими. Я пытался рассмотреть в себе того, кем был чуть больше четырех месяцев назад, но увидел лишь разочаровавшегося в жизни человека.

– Понимаю, что ты чувствуешь, Карл. Я так же, как и ты потерял очень близкого мне человека. Более того, ребенка, к которому привязался, – голос Павла уже привычно возник в моей голове.

– Не думаю, что это одно и то же. Мартина была смыслом моего существования, я никогда и никого не любил так, как ее. Моя Марти была очень независима. Она ко мне-то с трудом привыкала, а тут такое. Быть может эта ваша Петра попыталась заговорить с ней и Мартина все поняла. «Чужак» в собственном теле…этого она и не выдержала, – я надолго замолчал, глядя в зеркало. Даже чувство мести, казалось, ушло на второй план. Его приливы и отливы были следствием моих сомнений. Видимо, я балансировал на грани, и не хватала одной лишь капли, чтобы опрокинуть котел с этим жутким варевом.

– Мне нет смыла продолжать жить, зная что она погибла. Я хочу уйти вслед за ней.

– Сейчас, ты не имеешь права на это, ведь ты убьешь и меня. Пойми, ее смерть ничто в сравнении со смертью целого народа. Судьбы тысяч людей важнее. – Спокойный ораторский тон Павла снова будил во мне злость. Как он не понимает, что она для меня значила. Как он может говорить такое? Но Павел не чувствовал моего смятения и продолжил:

– Я тоже потерял больше чем друга, но я делаю свой выбор в пользу большинства, это моя обязанность. Сделай и ты правильный выбор. Перешагни через нее и иди дальше.

– Не смей так говорить о ней! – сорвался я. Слова стали последней каплей.

– Она умерла и этого уже не изменить.