Восток Ленинградской области 2030 год. Мир Чагрина. Ненаучная фантастика

Вся эта река «хренотени», ежедневно переливаясь через низкие берега реальности, потихоньку заволокла мой мозг плотным туманом дури, блажи, абсурда. И вот уже я, слушая постоянный вздор СМИ, копаясь в смутной чепухе бессознательно (а может быть и сознательно) перепутанных фрагментов недостоверной информации, начинал верить нелепому вымыслу, безоглядно поддерживая всякую дребедень, добавляя свой ручеёк в воды широкой реки с названием «Хренотень».

И стало мне от всего этого очень хреново, явственно так клюнуло, что невозможно так жить дальше, что приближается потихонечку нечто от Мировой Природы, и скоро нехорошо всем будет, а короче – несчастье всеобщее грядёт…

Явление коронавируса

Так, потихоньку-полегоньку, в созерцании и попытках бесполезной борьбы с городской хренотенью, шло время к Новому 2020 году, зловещими цифрами своего существования заранее предрекающего мировое несчастье.

И таки оно свершилось…

31 декабря, аккурат под Новый год, в СМИ появились сообщения, что в Китае, в городе Ухане госпитализированы более 27человек, семь из которых находятся в критическом состоянии. Болезнь определялась китайскими специалистами-врачами как пневмония неизвестного происхождения. В Новогодней суматохе это сообщение почти никто и не заметил; СМИ тоже не особенно напрягались по этому Уханьскому событию.

Однако уже 11 января Китай сообщил о первом умершем от нового типа коронавируса. Дальше события посыпались с угрожающей быстротой. 21 января в США был отмечен первый случай заболевания у мужчины, недавно вернувшегося из Китая. 22 января власти Китая заговорили о мутации коронавируса и глобальной эпидемии. При этом особо отмечался риск прогрессирующего распространения заболевания, и – что тоже важно – большинство случаев заражения происходило воздушно-капельным путём.

Интересный факт: не смотря на то, что распространение коронавируса COVID-19 происходило очень быстро, весь февраль и начало марта в обычной жизни людей ничего не менялось. Конечно, городская хренотень, некоторые элементы которой я постарался описать выше, действовала на нервы, но это было явлением обычным, привычным, обыденным. Люди занимались своими делами, работали, развлекались, встречались с родными и друзьями, весело отмечали мужской и женский праздники…

Мы с женой посетили прекрасную выставку картин Ильи Репина в корпусе Бенуа Русского музея, следом – замечательную выставку картин моего однокашника по Высшему Военно-морскому училищу радиоэлектроники имени А.С. Попова, Вадима Иванова, под названием «Старый Петербург», сходили с друзьями на концерт военного оркестра Ленинградской Военно-морской базы под управлением капитана 3 ранга Валентина Лященко, на концерт джазовой музыки в Белый зал Политеха, и ещё много интересного совершили. И всё это время никого из массы встреченных нами людей не потрепала – хотя бы за плечико – мысль, что переживаем мы последние дни старой эпохи, что прежнему более-менее спокойному состоянию приходит конец.

Ехать! И немедленно!

Удивительно тёплые деньки начала марта пробудили в нашей семье вполне ожидаемое желание: немедленно рвануть из города на дачу!

И уже утром 12 марта очнулись мы от круговерти сборов, приятно ощутив себя в родном китайском «Ховере», двигаясь с крейсерской скоростью 110 км/час по окружному шоссе в сторону свёртки на Мурманку. Прощай, городская хренотень, прощайте, прекрасные выставки, музыкальные ветры консерваторий и филармоний, прощай, размеренное городское житие пенсионерское… Привет, дорогие родные и весенние места обетованные: река Паша, луга, леса, птицы, звери, рыбы, клещи и гадюки… трудности деревенские – вам тоже привет и поклон нижайший! Будем жить, заниматься трудами праведными и ждать в гости дорогих родственников и друзей.

Мчимся, слушаем в пути радио «Вести FM», разговариваем маленько про коронавирус этот самый, о котором радио сообщает несколько встревоженным голосом новости, не особо приятные: «12 марта стало известно, что еще шесть россиян оказались заражены коронавирусом. Четыре новых случая зафиксированы в Москве, по одному – в Калининграде и Краснодарском крае. Всего на 12 марта зарегистрировано 34 факта заражения COVID-19».

А мы продолжаем развлекаться, шутить на предмет китайского совпадения в нашей семье:

– «Ховер»-то тоже китайский… наш «Ховрюша»-то китаец… ха-ха-ха!.. ха-ха-ха!!

Боком вышла нам шутейность эта бесшабашная…

Размышления при переезде

Нескончаемо вьётся дорога, шуршат шины по асфальту, уверенно и мягко поёт мотор… О чём думается в дороге? Конечно же, все наши с Таней думы о приближающейся с каждым мгновением деревне, о нашем доме; мысленно мы уже бродим по участку, по берегу реки, по окрестным лесам… Совершенно точно могу утверждать, что и кобелёк наш английский по кличке Дрейк ту же мечту мусолит-обдумывает. Знает, обормот, что скоро-скоро его чутьистый нос будет втягивать вожделенные запахи лугов, болот, солнечных сосновых боров и густых тёмных ельников…

Раньше, до середины XIX века, наша деревенька звучно называлась Чагрин Камень. В 1856 году появляется другое название – Новая, в 1962 году упоминается двойное название – Новая (Чагрин Камень), и, наконец, с 1892 года окончательно устанавливается название Новая. Этот Чагрин камень, названный так, возможно, в честь неизвестного богатыря Чагри, много лет, нет – столетий, пенил воды, пронзая извилистое тело реки Паши, словно зуб доисторического ящера-гиганта. Каждый год, уродуясь на молевом сплаве леса, мужики-сплавщики проклинали зубастый камень, частенько служивший причиной затора. Заторы сплавщики разбирали, но количество погибших в этом опасном месте людей за столетия достигло приличной цифры. Почему я сказал людей? Да потому, что не только мужики пупы рвали на сплаве, но и женщины не отставали от мужиков. Особенно во время войн, которые на Руси не переводились.

При царях никто не рискнул попытаться убрать камень этот мешающий. Сравнительно недавно, уже в Советские времена, решили-махнули ликвидировать каменный зуб, препятствующий плановому сплаву и победам в соцсревновании. Сначала попытались, накинув на него петлю стального троса, тянуть с берега лебёдкой и тягачами-тракторами. Камень даже не шевельнулся, а вот сталь не выдержала – трос лопнул! Обрывок троса до сих пор можно увидеть, даже подержаться за него, нырнув во время летней малой воды рядом с остатками камня, с приглубой стороны, ближе к стрежню.

В конце концов, рванули камень приличным количеством взрывчатки. А жаль: исчезла ещё одна сказка об упавшем с неба камне, названном Чагриным… В те времена много чего взрывали на Руси…

Версия про богатыря Чагрю – полностью моя, непроизвольно возникшая более пятидесяти лет назад, во времена моего появления на берегах Паши. Тогда другой версии и не могло быть: сколько я ни спрашивал у местных старожилов, вразумительного объяснения так и не получил. Однажды древняя бабушка из соседней деревни прошамкала мне легенду о том, как в незапамятные времена пал с небес огромный, раскалённый докрасна камень, врезался с ужасным плеском и шипением в воды реки посерёдке русла, разломился на множество камней-обломков и образовал каменистую отмель сажен в пятьдесят длиною. Самый огромный камень, заметно торчащий из воды, прозвали Чагриным, а почему так – не ведала бабушка. Лишь только вспомнила, что и её бабушка ничего по этому вопросу не знала… Ну а я просто создал своим воображением мощного мужика Чагрю, который всенепременно должен был прослыть богатырём!

Так богатырь Чагря и болтался в моей памяти до недавнего времени, когда случилась встреча с неким интересным субъектом, разговор с которым «уничтожил» вымышленного богатыря, но об этом расскажу в следующей главе: там это будет более к месту.

…

На крутоватом берегу реки, аккурат напротив остатков Чагрина камешка, стоит наш любимый дом, построенный исключительно своими руками. Строили мы его с любовью, в течение пяти лет, с 1995 по 2000 год, то есть в самые-самые распроклятые перестроечные подлые «пятнистые горбачёвско-ельцинские» времена, когда и денег не было, и стройматериалов не было… ничего не было… либо у кого-то всё-всё это было («своровали» заранее и до времени припрятали, или «честно, по-современному заработали»), но надо же было у них покупать, а денег-то у нас (я ж говорил об этом только что) почему-то не появлялось… Такой вот круговорот бедности перестроечной…

Короче говоря, тяжело было строиться. Зато, когда построились и въехали, это было что-то! Настоящие Радость и Счастье! Поэтому и ехали мы теперь не просто на дачу, а в свой родной дом. А пандемия – что ж пандемия – она обязательно пройдёт, и нас, надеялись, не затронет.

…

В этих мечтательных размышлениях мы удивительно быстро преодолели обычные для нас 220 км. Последний лесной просёлок перед самой деревней удивил нас полным отсутствием снега, даже малых клочков его, наоборот – как будто в апрельскую сказку въехали.

А вот и дом наш родной! Дождался нас. Стоит, строго сохраняя торжественный вид, как и всегда после долгой разлуки. Первым делом выпустили кобелька – вот уж обрадовался Дрюха! Насиделся в тесноте, сдавленный со всех сторон множеством вещей.

И понеслась деревенская житуха… Вот почему так бывает: в городе – в ожидании возвращения на Пашу – время тянется медленно, как черепаха ползёт, плавно перетекая из дня в день; в деревне же время мчится, как зайчишка, преследуемый хитрым лисовином или умной гончей. Поэтому и приходится говорить это слово – понеслась.

Глава вторая. Жизнь в изоляции

«Когда весна придёт, не знаю»…

Разобравшись с вещами, первым делом занялись заготовкой дров, тем более что погода круто изменилась к холодам. А холода эти, перемежаемые сильными заморозками, длились аж до конца апреля. Обычно, много лет приезжая примерно в одно и то же время середины марта, мы с огромным удовольствием наблюдали начало весны: первые проталины, последние, синеватые от воды сугробы, ледоход на реке, половодье, прилёт птиц, бормотанье петухов-тетеревов на ближних токах, крики журавлей, лопающиеся почки на деревьях, первая свежая зелень юных листьев… В эту весну всё было, исключая снег, ледоход и половодье.

Речное половодье обычно приносило нам множество плавника, из которого получались великолепные дрова, если их посушить месяц-другой, сложив в поленницу. Но в эту весну низкая вода подогнала плавника исключительно скудно, и пришлось нам поездить по лесосекам прошлых лет, где было оставлено порубщиками множество годной на дрова древесины: отрезков комлей, толстых веток, всяких обрезков. Работа серьёзная, но для нас обычная, благо в Ховрюшу влезало прилично этого лесного добра. Да и кобелёк наш при этом бегал-разминался-радовался. Все эти лесные дары везли домой, распиливали, раскалывали и складывали в поленницу. Так, потихоньку-полегоньку и запаслись приличным количеством расколотых дров, и не только на конец весны, но и на осень, часто сырую и холодную.

…

Пока занимались дровами, СМИ объявили о всеобщей изоляции, особенно для пожилых людей нашего возраста. И засели мы в своей деревне крепко…

В весенний холод тоскливой изоляции радовал тёплый дом, стены которого два года назад хорошо утеплили. Радовала и баня, переделанная и отремонтированная в прошлом году.

Много работ было на участке: расчистка, обрезка кустов и деревьев, пересадки, парник, подготовка к плановым работам по благоустройству.

Несколько боязливо ездили за продуктами в посёлок, где маска и перчатки в обязательном порядке!

Вечерами телевизор с новостями о коронавирусе и взыгравших на его фоне либерастах, чтение книг, интернет, обдумывание плана следующей книги, написание текста, создание обложки, работа над фотографиями…

И ожидание весенней охоты.

Тоска по охоте

Пару раз весной наезжал сын Антон, благо дом его семьи рядом стоит, красивый, построенный относительно недавно. Сидели вечерком за столом с Таниными пирогами и мечтали о приближающейся весенней охоте, вспоминали интересные случаи прежних лет, прекрасную работу наших легашей на летне-осенних охотах, на высыпках вальдшнепов, удачные выстрелы, неожиданные встречи с медведями, волками… Да мало ли можно вспомнить двум опытным охотникам, сидя за вечерним столом, когда души открыты для откровенного разговора!

А какой нормальный охотник не мечтает о весенней охоте: вальдшнепиной тяге в любимом, давно обтоптанном месте; тетеревиных и глухариных токах; охоте с подсадной или чучелами на разноцветных утиных селезней; огромных гусиных стаях, налетающих на ваш «королевский» выстрел… Красота, да и только!

Но, одновременно с этими сказочными мечтаниями, не отпускала нас этакая коварная мыслишка, что в эту весну должно всё пойти не по правилам. Так и вышло.

Сначала через СМИ дошёл до нас запрет на весеннюю охоту в Тверской области, потом и в других областях. Наше областное начальство пока молчало, оставляя слабую надежду на охотничье Счастье. Дружище Вячеслав с женой Ириной, «самоизолированные» в деревне под городком Чудово, что в Новгородской области, сообщал по телефону, что у них охота состоится, совершенно точно. Поэтому и мы с Антоном не теряли надежду до последних дней…

Но не сложилось: пришёл запрет не только на охоту, а и вообще на посещение лесов в Ленинградской области… Лишили ленинградско-питерских охотничков предпоследней мужской радости… Нам с сыном оставалось только слушать по утрам ярое токование чернышей да хорканье вальдшнепов, тянущих вечерами прямо над нашими домами…

А вот у Вячеслава совсем смешно получилось: Новгородское областное руководство охоту-то открыло, однако и о здоровье людей в период пандемии извернулось-«позаботилось», запретив охотиться людям старше 65 лет! Получилось, что до 64 лет, 11 месяцев и 30 дней – можно, а уже через сутки – нельзя!.. Не плохо, да? Слава, заслуженный охотник, с детства умело управлявшийся с любым оружием, боевой офицер-лётчик, тоже вошёл в число отказников, бедолага… Вот так «отчудили» начальнички, и не только для опытных «чудовских» охотников, но и для всех охотников земли Новгородской…

Лесной Проводник

В один прекрасный апрельский день, когда весна предприняла очередную несмелую попытку прорыва, мы с Таней и Дрейком пошли прогуляться по окрестным лесам. Шли по только что увлажнённой дождём тропинке, слушали голоса птиц, смеялись, временами касаясь еловых лап и стряхивая друг на друга маленькие дожди из капель, неспешно разговаривали, обсуждая насущные деревенско-изолированные дела. Дрейк энергично перебегал тропинку налево – направо, часто приостанавливаясь и внимая лесным запахам.