Переписка баламутов

Пока ты «блаженствовал» в аду, я трудился, теряя остатки своей седой шерсти. Но прежде чем рассказать о моей нынешней деятельности, я хотел бы дать тебе несколько наставлений.

Ты знаешь, Гнусик, что мы – такие же ангелы, с той же бессмертной и бесплотной природой, но только испорченной. Мы, следуя за свои отцом, которого люди называют сатаною, или «противником», злоупотребили свободной волей и стали врагами Богу, которого мы теперь называем Врагом. А также мы – противники людей, которые называют нас бесами. Бес противоположен ангелу лишь в том смысле, в каком плохой человек противоположен хорошему человеку, а сатана, наш вождь и отец, противоположен не Богу, а архистратигу Михаилу.

Для нас лучше всего, чтобы люди не верили ни в Бога, ни в ангелов, ни в бесов. Но такое бывает редко. Лучше пусть заблуждаются относительно нас. Есть два равносильных и противоположных заблуждения. Одни не верят в нас, другие верят в нас и питают к нам интерес. Мы должны с одинаковым восторгом приветствовать и материалистов, и любителей черной магии, поскольку те и другие – наши клиенты.

Ну, а теперь о моих делах. Об успехах и неуспехах моего легиона я не могу тебе писать, ты сам знаешь, почему. А вот кое-что о моем клиенте напишу.

Как я уже сообщал, мне поручено совратить с пути истины одного пресвитера из церкви Врага, которая здесь называется Русской Православной Церковью. Как я сразу убедился, дело непростое, недаром его прежний искуситель, не обладавший достаточным опытом, потерпел фиаско (за это он будет наказан). Он тратил с его юных лет усилия на внушение истинности материализма, полагая, что само их воспитание (тогда оно называлось советским) даст результаты. В этом была его ошибка. Ангел света не отошел от него, и из него получился хотя и полуатеист, но совестливый и добродетельный человек. И когда у них пала прежняя государственная система и был открыт доступ к книгам Врага, само собой, пал весь его материализм и атеизм. Он принял печать Врага, здесь его называют «таинством крещения», а потом стал прислуживать в Его церкви. И вот результат: он стал пресвитером, как у них говорят, принял «таинство священства» и теперь на этом пути приносит много вреда делу отца нашего.

Я постараюсь применить к нему вторую стадию искушения. Сложность заключается в том, что бой приходится вести на территории Врага, а Он ведь тоже умеет убеждать. Кроме того, я выяснил, что его дед и родственники были священниками и многие пострадали за дело Врага нашего в годы нашего прямого торжества над Россией. Их сейчас называют здесь новомучениками. О! какое ненавистное слово! Слава отцу нашему, что его нет в новом изобретении, способном быстро и активно влиять на мысли и дела людей (я говорю об интернете). Он почти под нашим контролем.

Я хочу предупредить тебя, мой дорогой Гнусик: прежде чем начинать работать с новым клиентом, хорошо изучи его родословную, это очень важно для нашего успеха.

P. S. Теперь о тебе. Как только ты прилетишь в Россию, твоим шефом будет центурион Легавый. Это опытный бес. От него ты получишь задание. Во всем подчиняйся ему, но помни: он, как и все центурионы, агент тайной полиции.

Твой любящий дядя, антистратиг III ранга

Баламут-старший.

Третье письмо племянника дяде

Мой дорогой дядя!

Вот я и в России. Полон сил и энергии для борьбы за дело отца нашего в этой отсталой и мерзкой стране. Меня встретили центурион Легавый и сотник Волчье ухо. Я сразу почувствовал, что это сильные и опытные бесы. Легавый сказал мне, что обычно «новобранцев» встречают сотники, но для меня, благодаря тебе, он сделал исключение. Меня торжественно посвятили в десятники так называемой «волчьей сотни», 2-й когорты, 71-го Восточного легиона. Центурион Легавый сказал, что это великая честь служить в его когорте, и если я не оправдаю надежд, то меня не спасешь от утилизации даже ты, мой любезный дядя.

Сотник Волчье ухо представал мне моих подчиненных – это десять мелких бесов, которые курируют несколько подопечных. Моя задача – следить за их работой и докладывать сотнику об их деятельности, в которой я пока не разобрался.

В мои обязанности входит также взять на себя одного подшефного. Выбора у меня не было. Мне передали дело одного клиента. Он проходит под кличкой «Пожарник». Мой предшественник упустил его «воспитание» на определенном этапе, и он попал в стан нашего Врага, за что «воспитателя» сняли с десятников и утилизировали.

Я кратко посмотрел его дело: биографию, страсти, связи. На первый взгляд, смертные грехи развиты в нем слабо, кроме двух: чревоугодия и сребролюбия. Вот с них я и начну перевоспитание моего нового подшефного.

P. S. Мой дорогой дядя, я, честно говоря, опасаюсь моих непосредственных начальников – сотника Волчье ухо и центуриона Легавого. Ты не мог бы, в порядке исключения, рассказать кое-что про них. Также меня интересуют твои успехи с твоим подопечным пресвитером.

С приветом, твой любящий племянник

Баламут-младший, он же Гнусик.

Четвертое письмо дяди племяннику

Дорогой Гнусик!

Вот и ты стал причастным к великому походу Закатных стран на Третий Рим. Это решительное и, возможно, последнее наступление отца нашего на стан Врага. Тебе может показаться, что мы (наш легион) не на передовом фронте борьбы. Но внутренний фронт не менее важен, а может, даже более. Наш легион курирует определенную территорию Врага. И наша задача – хорошо прокультивировать почву, т. е. создать как можно больше наших адептов, или, как говорят среди людей, «пятую колонну». Только совместный удар внешнего и внутреннего фронтов обеспечит нам полную победу.

Ты спрашиваешь меня о своих командирах. Это опытные бесы. Волчье ухо в России со времен монголо-татарского ига, он давно бы стал центурионом, но страсть к летальным исходам клиентов без их должной греховной подготовки вызывает недовольство нашего начальства. Легавого перебросили в Россию в Смутное время, тогда он был десятником. Будь осторожней, при случае они не пожалеют тебя.

Теперь мой дорогой племянник, хочу рассказать тебе о моем подопечном. Он оказался даже более крепким орешком, чем я думал. В этом меня убедил один случай.

Десятник по кличке Подлиза курирует одну богатую даму, которая жертвует большие суммы на храмы. Ему удалось внушить ей некоторые сомнения насчет загробной жизни. С этими сомнениями она пошла на беседу с моим подопечным. Подлиза попросил у меня совета в деле ее искушения. Ты ведь знаешь, Гнусик, когда два и более человек ведут беседу на духовные темы, все бесы и ангелы тоже участвуют.

Вот мы и подслушали их разговор.

– Отец Вячеслав, – так начала наша дама. – Я страдаю… неверием…

– Что, в Бога не веруете?

– О нет, нет, я не смею даже подумать о неверии в Бога, но будущая жизнь – это такая загадка! И никто-то, ведь никто не знает разгадки! Я не из легкомыслия теперь говорю, что представление это о будущей загробной жизни до ужаса и страдания волнует меня. И я не знала, к кому обратиться. Мне посоветовали побеседовать с вами – и вот я здесь.

– Ну, если вас волнует мое мнение, – ответил мой подопечный, – я вполне верую в искренность вашей тоски…

Но тут наша дама, вполне многословная и сама любящая давать советы, не позволила договорить отцу Вячеславу и ударилась в новые рассуждения.

– О, как я вам благодарна! Видите, я закрываю глаза и думаю: если все веруют, то откуда взялось это? А тут уверяют, что всё это взялось сначала от страха пред грозными явлениями природы. Ну что, думаю, я всю жизнь верила – умру, и вдруг ничего нет, совершенный нуль, и только «вырастет лопух на могиле», как прочитала я у одного писателя. Это ужасно! Чем, чем возвратить веру? Как доказать бытие Бога и бессмертную жизнь? Я теперь пришла повергнуться пред вами и просить об этом. Ведь если я упущу и теперешний случай, то мне во всю жизнь никто уж не ответит. Чем же доказать, как убедиться? О, мне несчастие! Это убийственно, убийственно!

Я думал, что пресвитер, как обычно говорят священники, скажет: «Ну, разве сама жизнь: ее гармония, установленный порядок, целесообразность – не является доказательством бытия Божия?» – или скажет: «Читайте Евангелие, творения святых отцов» – и так далее, все в этом роде, «там все говорит о Боге и бессмертии». Но хитрый поп сказал иначе.

– Без сомнения, убийственно. Но доказать тут нельзя ничего, убедиться же возможно.

– Как? Чем? – в недоумении воскликнула дама.

– Опытом деятельной любви. Постарайтесь любить ваших ближних деятельно и неустанно. По мере того как будете преуспевать в любви, будете убеждаться и в бытии Бога, и в бессмертии души вашей. Если же дойдете до полного самоотвержения в любви к ближнему, тогда уже, несомненно, уверуете, и никакое сомнение не войдет в вашу душу. Это испытано, это точно…

Да, ты знаешь, мой дорогой племянник, это уже претензия на старчество. Вот кого особенно ненавидит отец наш, так это старцев и вообще явление старчества. Это самая крепкая цитадель в стане Врага. Но у и нашего отца есть много хитрости против козней нашего Врага. Например, он явил такое явление, как младостарчество. Люди ловятся на него, как бабочки на огонь. Я тебе напишу как-нибудь об одном таком местном «старчике».

А Подлизе я сказал: «Лови свою даму на двух ее слабостях: болтливости и жадности. Давать деньги взамен чего-то – это одно, а бескорыстно, «по любви к ближнему», – это другое».

Тебе же, мой любезный племянник, желаю успехов на новом поприще. Ты правильно решил, что наших клиентов надо ловить на их слабостях. Ты попеременно води своего между чревоугодием и сребролюбием, верой и неверием.

Твой любящий дядя, антистратиг III ранга

Баламут-старший.

Четвертое письмо племянника дяде

Мой дорогой дядя!

В первых строках моего письма спешу тебя уведомить о делах подчиненных мне мелких бесов, или кнехтов, как их называют опытные легионеры. Намедни я познакомился с одним из них, его зовут Психиатр. Он курирует двух клиентов со схожим диагнозом. Если среди духовенства есть «болезнь» – младостарчество, то среди мирян – апостольничество. Один из них проходит по кличке «Австриец», второй – «Фотограф». У обоих мания аскетизма и страстное желание поучать в вере во Врага других. Оба были в молодости инженерами и материалистами, семей не создали, а потом «уверовали». Но по порядку.