Невероятное пари, или Возвращение Воланда

Супруги затихли. В их души закрался холодок легкого разочарования. Будут ли они действительно счастливы в отведенном им мирке? В пределах огромного сада, зеленой лужайки и дома, где единственным собеседником, возможно, окажется лишь старый слуга и еще – пластинки с музыкой Бетховена, Шопена, Шуберта…

Глава 4. Чудеса в решете

Прошло, вероятно, около получаса. Постепенно глаза начали предательски слипаться. Я мудро прикинул, что самое время взбодриться, а именно: пропустить чашечку горячего кофе. Нехотя оторвав зад, деловито потопал на кухню.

Буквально через несколько минут крепчайший напиток был готов. Держа в руках дымящуюся чашку и вдыхая полюбившийся аромат, вернулся в комнату. Но – о, ужас! На меня молча смотрел потухший экран. От неожиданности я остолбенел. Поставив чашку на столик, ринулся к непослушной технике. Для острастки с налета приласкал пару раз кулаком по крышке – увы! Тишина. Не добившись желаемого результата, смачно выругался и, не зная, что предпринять, в растерянности почесал затылок. С губ в одночасье невольно сорвались ничего не значащие слова: «Черт… не везет, так не везет». Вернувшись к столу, нервно, без удовольствия глотнул из чашки и снова взглянул на экран, с тревогой и надеждой в одночасье. Ожидая возвращения чуда. Но чуда не произошло. Черт знает, что творится, так свихнуться можно. «Все… на сегодня лавка чудес закрыта! Хватит – баста! Больше никаких таких штучек…» – словно заклинание проронил я.

И чего это я ропщу? Подумаешь… Завтра же… скачаю в Интернете. Черт возьми, если бы вы знали, как хочется выяснить, чем же все закончится! Уставший от чудес, я занял свое дежурное место в постели. Щелкнул выключатель – отчего в комнате стало сразу темно. Мысли одна за другой назойливо лезли в голову. Вследствие чего, заснуть так и не получилось. Тогда я накрылся с головой одеялом и начал упорно считать пресловутых баранов. Прошло где-то около часа, но сон как назло так и не шел в мои объятия, нагло слинял – и все дела. Может, отошел по нужде и заблудился в бетонных лабиринтах, возведенных всемогущим человеком?

За это время я передумал черт знает о чем, раз двадцать перевернулся с боку на бок, чихнул, несколько раз зевнул, зарылся под подушку, и, в конце концов, уснул…

* * *

Когда я вновь разомкнул веки, комната уже была озарена солнечным светом. На столе противно трезвонил мобильник. От бессонной ночи и выпитого спиртного в голове дьявольски шумело. Я добрался до телефона в тот момент, когда он затих. Глянул номер. Так и есть: с работы. Взглянул на настенные часы, равномерно отсчитывающие время: без пяти минут десять. Ну, все катастрофа – проспал. Да, нормально вчера повеселился – настоящий потусторонний экстрим.

Мобильник затрезвонил вновь. На этот раз пришлось ответить, так как обо мне в данный момент заботилось само начальство.

– Ты что, заболел? – торопливо пробормотал Сергей Петрович.

– Нет, – проблеял я.

– А чего тогда стряслось?

– У меня Форс-Мажор.

– Соседи затопили, что ли?

– Что-то в этом роде, – схитрил я. – Но вы не волнуйтесь, я скоро буду. Вы же знаете: опаздывать на работу не в моих правилах.

– Знаю, знаю! Можешь не спешить, решай свои дела. На всякий случай напоминаю… ГДК… шестнадцать – ноль – ноль. Набросаешь статейку и свободен.

– Будет сделано, – отрапортовал я.

Положил мобилу на стол и еще раз дозором обошел квартиру. Ничего подозрительного. Тогда для успокоения души назойливо порылся в Интернете. Безрезультатно. Ничего. Никаких следов продолжения фильма.

Повалявшись в постели, я побрился, оделся, выпил чашечку кофе с бутербродом и покинул квартиру. Хотя спешить было некуда, до концерта еще целых два часа, но я решил отдохнуть от ночных сюрпризов.

Весна в этом году обрадовала холодным ветром и противной слякотью. Итак, седьмое Марта! Мужчины, юноши, подростки, как угорелые, носятся по магазинам в поисках подарков. Цветы раскупаются с невероятной скоростью – казалось, что в этот день можно зафиксировать новый рекорд Гиннеса по их приобретению в единицу времени.

Да, еще моментик! Чуть не забыл рассказать о самом сокровенном. Дома в шкафу вот уже полгода пылится написанный мною роман. Почему пылится? Ответ очевиден: кое-кто сомневается в коммерческом успехе. А с другой стороны, зачем кому-то нужен еще один маратель бумаги? Хотя… как сказать. В общем, поживем – увидим!

Итак, впереди меня ждал концерт, а затем – очерк. Работенка, впрочем, простенькая – без пыли и шума.

…И вот центральный вход ГДК. Преодолев вестибюль, очутился в просторном зале. Пустых мест еще хватало, но я рассудительно бросил свой якорь на последнем ряду. Облокотившись о мягкую спинку сидения, я, наконец, расслабился.

Но тут мое внимание привлек уродливый карлик, вольготно усевшийся рядом со мной. В руках он держал пакет чипсов, которые с хрустом аппетитно исчезали у него во рту. Повернувшись ко мне, незнакомец заговорщически подмигнул правым глазом, отчего мне стало как-то не по себе.

Я тут же слукавил, поспешив отвести взгляд в сторону, словно меня внезапно очень заинтересовал интерьер зала. Черт возьми! На кого же похож этот мерзкий тип? – думал тем временем я, равнодушно рассматривая потолок, но память, похоже, объявила бойкот.

До начала оставались буквально считанные минуты. Режиссер, как всегда, суетился за кулисами, давая последние дельные с его точки зрения указания. Одни артисты крутились перед зеркалом, профессиональным оком осматривая себя со всех сторон и одновременно обсуждая текущие новости. Другие поспешно наводили завершающий штрих в макияже.

Зал постепенно заполнился и теперь напоминал огромный потревоженный улей. Дамы от нечего делать с присущей им женской ревностью разглядывали шикарные наряды соперниц. Рядом сидящие мужья, скучая, зевали, совершенно не разумея, на кой черт они явились сюда.

Вот и третий звонок. Наконец, погас свет, и я отсел от жующего соседа.

Мое внимание обратилось на сцену, где появилась ведущая. Ее статную стройную фигуру облегало сверкающее стразами сногсшибательное платье с глубоким декольте, обнажающее роскошные формы. На стройных длинных ножках изящно сидели оригинальные туфли на высоких шпильках с серебристыми застежками. Короче говоря, – прикид на уровне! С торжественной напыщенностью она поздравила дам с весенним праздником. И, наконец, действо началось…

Концерт был в самом разгаре: уже выступил детский коллектив бального танца, прозвучал народный хор, отплясали хип-хоп, а также показала свое мастерство цирковая студия.

– Ну, как концерт? – услышал я противный голос карлика. – По-моему пресновато… вы не находите?

– Нормально… по крайней мере, народ доволен, – буркнул я в ответ, дабы тот быстрее отвязался.

– Народ? – хмыкнул сосед. – Ну, раз народ доволен: не смею возражать. Хотя… ежели б на то моя воля… я б перчинку все же добавил. Впрочем, еще не поздно все исправить, – пробубнил он себе под нос.

«Мужик, по-моему, не в себе: слегка крыша поехала», – решил я, но вслух ничего не сказал.

Тем временем ведущая вышла объявлять следующий номер. Неожиданно она поперхнулась: во рту как по мановению невидимой волшебной палочки показалось белое куриное яйцо. Перепуганная до смерти, дико озираясь по сторонам, украдкой извлекла его изо рта и, собрав все свое мужество в один кулак, а яйцо в другой, сделала попытку продолжить.

Открыла рот, но результат остался плачевным – там снова белело яйцо. Еще миг – и яйца, выскользнув из трясущихся рук, полетели вниз и, разбившись вдребезги, образовали на полу желеобразную желтоватую кашицу. Зал рукоплескал.

– Смотри! Яйца-то настоящие, а не какая-нибудь там бутафория… браво!

Не выдержав чьей-то злой шутки, девушка кинулась вон со сцены, таким образом, спасаясь от позора. Спрятавшись за кулисы, она, дрожа как осиновый лист, судорожно вздрагивала, еле сдерживая подступившие слезы. Рядом истерично выпучив глаза, мелькал разъяренный директор – мужчина лет шестидесяти, небольшого роста с зачесанным набок волосом, скрывающим розовую плешь. Его трудовая мозоль демонстративно выпирала из пиджака, придавая ему некую солидность, маленькие водянисто-мутные глазки бегали слева направо, ища крайнего, на ком можно было обрушить свой праведный гнев. За ним, как тень, следовала его взъерошенная свита. И только за кулисами появилась Лиля, как он грозно навис над нею.

– Ты что творишь? Что за самодеятельность? Почему не предупредила? Фокусы, понимаешь ли, демонстрировать приспичило… нет… может, это и забавно, но директор тут я и должен быть в курсе. Черт побери! Подожди… а чего ты хнычешь? – спросил он, наконец, увидев слезы, текущие по ее щекам.

Лилек слушала его одним ухом, так как все помыслы были поглощены лишь произошедшей с ней неприятной оказией. Правой рукой она еще прикрывала рот в ожидании следующего сюрприза. Но, кажись, за кулисами вся мистика миновала. Совладав с собой, девица импульсивно выплеснула:

– Валерий Степанович… это не я… они сами… лезут и лезут… честно-пречестно…

– Кто лезет? – выкатил глазки директор. – Не понял…

– Яйца… – прошептала девушка и инстинктивно дотронулась до своих губ.

– Яйца? – переспросил Валерий Степанович, тупо взирая на нее.

Лилек молча загадочно кивнула, прекрасно сознавая, что со стороны ее ответ звучал как полный бред. Круглое лицо директора вытянулось, как спелая груша, явно не ожидавшее такого ответа, но в следующее мгновение он уже соизмерял, кто из них двоих мог сойти с ума.

– Все! Больше ничего не хочу слышать: Копперфильд в юбке… что ты себе вообразила…

Сделав выдох, мужчина достал из нагрудного кармана пиджака носовой платок…

В это время на сцене уже во всю господствовал фокусник: молодой руководитель цирковой студии – Серега по прозвищу Джин, одетый в шелковую рубашку с широкими рукавами, черные брюки и жилетку, расшитую бисером. Он честно обманывал зрителей. И самое главное – без всяких для себя последствий. Слава богу, статья за этот обман ему не светила – ведь это искусство. Не так ли?

Итак, номер подходил к завершению, на закуску маэстро попросил выйти добровольца из зала, дабы тот на своей шкуре ощутил всю прелесть волшебства. Карлик, сидевший рядом, перевел на меня загадочный взгляд.

– Не желаете? – поинтересовался он.