Аланский треугольник. Мир космоса, галактик, кто их населяет и отношение к нашей Земле. Триллер

– А я, из какого измерения?

– Из третьего. Между нами очень большая разница.

– А вы можете, на каком либо примере нас сравнить, в смысле частоты вибраций, я в этом мало что понимаю?

– Попробую, – задумался он. – К примеру, наши вибрации занимают всю эту комнату, ваши же – пятую часть стула, на котором я сижу.

– Настолько? – не поверил я. – А четвертое, с моего созвездия Альфа Центавра?

– Примерно две трети комнаты. – Сказал Тони. Ладно, с вашего позволения давайте оставим это на потом, мы же встретились по другому вопросу?

– Да-да, конечно, – сразу же сказал я. – А как вы хотите вести беседу, задавая мне вопросы?

– Скорее всего, так, но вы можете тот же вопрос задать и мне, тогда мы уже точно поймем друг друга.

– Прекрасно, – мне показалось это разумным и честным.

– Тогда я начинаю, – он откинулся на стуле. – Надеюсь, вам не помешает этот кристаллик, я положу его на столе, он будет просто записывать нашу беседу. – Не дожидаясь ответа, он вынул из кармана и положил на стол белый прозрачным камушек. – По дополнительной информации, которую я получил вчера вечером, ваша планета немного больше нашей, но совсем немного. Спутников у вас нет….

– Подождите, – перебил его я, – у нас есть один спутник, Луна.

– Да? – он удивился. – Значит, раньше его просто не было, для чего-то создатель его подселил к вам поближе, и естественно, он искусственный, и внутри него работают разумные существа. Но ладно об этом, перейдем к Цети, или если вам удобнее, к Земле. Какое у вас население?

– По-моему около восьми миллиардов, и его численность продолжает расти.

– Сколько?! – мне кажется, что он мне не поверил, и я повторил.

– Но как вы все выживаете на одной небольшой планете, размером как наша?

– А у вас сколько? – спросил я.

– Полмиллиарда. И вам хватает природных ресурсов, еды и воды?

– Уже нет, – я повесил голову. – Многие умирают от жажды и голода. А дальше будет еще хуже.

– Ладно. А кто руководит вашей планетой?

– Президенты всех стран, – я пожал плечами. – И другие очень богатые люди.

– А что такое страна?

– Кусок территории, имеющий границу с другими странами, тоже территориями. Страна независима, у нее есть свой Президент, или так сказать главный руководитель, и аппарат управления. А у вас?

– Стран у нас нет, просто одна планета. Главного руководителя тоже нет, есть просто руководитель и совет, наверное, подобный вашему аппарату управления, в нем восемь человек. Шестерых вы знаете, еще с двумя я вас познакомлю.

– И все? – теперь уже не поверил я. А аппарат руководителя, конгресс, министерства и ведомства, другие правительственные структуры?

– Я не понимаю, что это такое и для чего это все надо. И сколько человек примерно в аппарате управления одной страны?

– Если маленькой, то…. – я задумался. – От пятисот до тысячи человек, если не больше. Так сложилось, так у нас действуют государства. Я не отвечу вам зачем, потому что сам не знаю ответа. Все это у нас называется демократией, или властью народа, но я бы назвал это простой бюрократией, и абсолютным безвластием народа. Но многие люди хотят денег и власти, отсюда и такое количество управленцев.

– Денег? Вы сказали денег? Значит, они у вас есть? – Тони подался вперед.

– А где их нет…. Вчера мне сказали, что у вас их нет, но это для меня очень странно.

– Вот как! – он откинулся на спинку стула и провел рукой по лбу. – В большинстве цивилизаций нашей галактики денег нет. Но у черных, то есть некоторых из враждебных цивилизаций их имеют. Теперь я не сомневаюсь. Что ящероподобные прилетали к вам, только они могли оставить вам такое наследие, как деньги. К тому же это – вирус. Человек собирает деньги и становится богаче, несмотря на то, что его сосед умирает от голода. Он не останавливается, деньги продолжают собираться просто так, ведь человек уже всем себя обеспечил. Ему становится скучно, и он хочет власти, то есть подчинить себе других людей, чем больше, тем лучше. И этот вирус – это уже серьезное заболевание, не сомневаюсь, что вы ему тоже подвержены.

– Наверное, – пространно сказал я, – в какой-то мере. Я не богат, и не обладаю властью, но не скрою, я бы не мог вести себя как вы в Центрах Сервиса или на Выставках, где без денег тебе выдают все, и сколько ты хочешь. К тому же, я бы с удовольствием бы разбогател, если бы мог. – Я старался говорить честно. – Наверное, по сравнению с вами я действительно болен.

– Вы думаете, что этим испугали меня? У вас вирус, вернее болезнь из цепочки Зета, а это не передается при контакте, или по наследству. Ладно, открою вам один секрет, надеясь на вашу порядочность. Зетой болели и болеют и наши люди с этой планеты. В конце года собирается комиссия, и анализирует доклад главного психолога-психиатра. Людей этой специальности у нас много, как много и самых высоких технологий. Например, вы живете один, но за один год взяли домой три холодильника, особым образом это фиксируется, и к такому человеку приставляют психолога. Он следит за ним, проводит беседы и наконец, делает заключение. Если эти три холодильника ему действительно нужны, хоть для чего, его вычеркивают из списка. Если нет, и плюс замечаются другие отклонения подобного характера, ему присваивают диагноз Зета.

– И много у вас таких?

– За год мы выявляем в среднем пять-шесть человек. И нам надо от них изолировать нашу планету, чтобы она оставалась здоровой. Представьте, если у него есть жена и дети, то видя, что он делает, рано или поздно они могут сами попробовать то же самое. Так эта болезнь и распространяется. Просто на личном примере. Мы исследовали всех таких людей, но не нашли ничего необычного, значит, это чисто психологическое или психиатрическое заболевание. Его на нашей планете боятся больше всего, у нас люди вообще не болеют, кроме, конечно, переломов или какого-нибудь вывиха.

– И вы не можете их вылечить?

– Зета неизлечима. Как только бактерия попала в мозг, ее уже не выявишь и не уничтожишь.

– И как же вы их изолируете? Садите в тюрьму или засовываете в психиатрические больницы?

– У нас нет тюрем, как и больниц тоже. Есть одно здание на всю планету с последней медицинской аппаратурой, и оно единственное для всех, большинство времени пустуя. Я же сказал вам, наши люди не болеют. И наши люди не делают ничего, за что их надо было бы сажать в тюрьму. Извините, я этого слова не знал, но вытащил его изображение и информацию из вашей головы.

– Вытаскивайте, – я махнул рукой, – что хотите. Так что же вы с ними делаете? Убиваете?

– Что вы! – шарахнулся Тони. – У нас никого не убивают. Из милосердия, эту пятерку или шестерку садят в космический корабль, набивают его едой и всем необходимым, и отвозят на другую планету третьего измерения. В нашей галактике таких много, и мы используем разные. Там их оставляют и все. На первое время у них все есть, а уж дальше….

– И это, по-вашему, милосердно? – Мне стало не по себе.

– А что делать? Было бы милосердно, как вы сказали, лишить их свободы, в тюрьме или в больнице? Зато наша планета всегда остается не зараженной, хотя, как я и говорил, раз в год мы выявляем новых больных Зета.

– Так может и на Землю корысть, и жадность занесли не ящероподобные, а кто-то с какой-то высокоразвитой планеты оставил больных Зета?

– Все может быть. На Альфа Центавра поступают также, не удивлюсь, если они подкинули и на Землю таких же больных, ведь это созвездие ближе всего к вам.

Мне стало не по себе. Но Тони я тоже понимал. Может все, как и я, или большинство землян больны этим вирусом Зета? Не исключено.

– И сколько же на вашей планете стран? – Тони вернул разговор в прежнее русло.

– Чуть меньше двухсот, и образовываются, то есть отделяются новые.

– Вы с ума сошли? – Не выдержал Тони. – Зачем же вам столько? И каждое имеет сумасшедшее количество управляющих. Это просто бред какой-то, наоборот, по любой логике лучше объединяться.

– К Земле эта логика не относится. Наша цивилизация деградирует, не удивлюсь, если скоро нашей цивилизации наступит конец. Каждая страна собрала кучу оружия, если применят хотя бы его часть, от Земли останется лишь один космический порошок.

Дальше я уже отвечал почти машинально, но мой каждый ответ подвергал Тони в шок, было видно, что ему трудно было во все это поверить. И в исчезновение деревьев, нефти, животных, загрязнения окружающей среды, озоновые дыры и зараженные ядерным топливом территории атомных электростанций.

Я же не узнал ничего нового, вернее, почти не спрашивал, ведь о других областях мне придется разговаривать с другими людьми.