Полководцы шпионских войн

– Вот, мои дорогие, это – отметины последнего укуса Троцкого… А моя рука – это карающая десница Революции, и я этим горд и счастлив…

Наступила тишина. Меркадер раскурил сигару и спросил генералов, каким образом администрации тюрьмы удалось узнать его настоящее имя? Ведь он до конца оставался верен долгу и, несмотря на пытки, продолжал настаивать, что является бельгийским журналистом Жаном Морнаром и к СССР не имеет никакого отношения. Кто же просветил тюремщиков?

И тогда слово взял Судоплатов.

– Дорогой Рамон, истинное имя «Жана», то есть твое, стало известно мексиканцам от ФБР, когда в 1946 году в США сбежал один видный функционер испанской компартии… Извини, не помню его имени. Но в утечке информации виновна и твоя матушка, пусть земля ей будет пухом… Во время Великой Отечественной войны, находясь в эвакуации в Ташкенте, она под «большим секретом» рассказала своему… «другу», кто в действительности был убийцей Троцкого. Через некоторое время этот «друг» оказался в США и, чтобы «срубить деньжат», поделился тем «большим секретом» с ФБР. Только после этого в Испании, где тебя не раз задерживала полиция как зачинщика анархистских манифестаций, в архиве МВД отыскали твою дактилоскопическую карту и переправили в Мехико для сравнительного анализа…

Ты поступил правильно, что не пытался опровергать очевидное, и признался, что ты, да, действительно, тот самый шалопай-анархист Рамон Меркадер, который по молодости бесчинствовал в Мадриде. И, «перестроившись на марше», ты стал утверждать, что убил Троцкого исключительно из личных побуждений, – потому что он приставал к твоей невесте Сильвии…

Мексиканские полицейские поверили твоей версии, так как похотливость «демона революции» уже была им известна. Сразу после прибытия в Мексику Троцкий, проживая на вилле известного мексиканского художника Диего Риверы, домогался его жены, за что был поколочен прислугой и отлучен от дома… То был не единственный случай, когда «революционер в изгнании» показывал свое истинное нутро, выступая половым гангстером…

– Похоже, вы правы, Павел, ведь именно в 1946-м, после шести лет непрерывных издевательств, меня перестали избивать и допрашивать…

И Меркадер, впервые за всю встречу перейдя на испанский, воскликнул «Camarados, no passaran!», опорожнил до дна бокал и запел Интернационал.

Нет печальней повести, чем жизнь, прожитая по совести…

Наум Исаакович Эйтингон, патриот, интернационалист, все тридцать лет службы в органах госбезопасности рисковавший жизнью во имя торжества идей Коммунизма, в 1951 году был арестован как участник (?!) «сионистского заговора в МГБ».

За отсутствием состава преступления его выпустят на свободу, но в 1953 году вновь арестуют, на этот раз по «делу Берии». Из Владимирского централа он выйдет только в 1964 году и устроится старшим редактором в издательство «Международные отношения».

Реабилитируют, восстановят в звании и вернут награды Наума Исааковича его родственникам лишь в 1992 году, через одиннадцать лет после его смерти.

Часть IV. Дезинформационные игры

Стратегический обман и оперативно-тактические уловки – незыблемые принципы военного искусства. Этими «играми» полководцы всей планеты забавляются так давно, что придумать нечто новое для сокрытия своих сил и намерений становится всё труднее. Вместе с тем, мероприятия дезинформации должны проводиться с предельной осторожностью и тщанием, чтобы вместо того, чтобы ввести в заблуждение противника, не выдать собственные планы.

Примером таких искусно разработанных, многоходовых комбинаций стали операции, реализованные в ходе Великой Отечественной войны факирами из ЧК – генералами Судоплатовым П.А. и Эйтингоном Н.И.

Занимая высокие посты в системе Наркомата внутренних дел СССР, они не только вносили весомый вклад в обеспечение государственной безопасности страны, но и выступали инициаторами и руководителями широкомасштабных войсковых операций, ускоривших нашу Победу.

В 1942–1945 годах Судоплатов и Эйтингон, возглавляя операции «МОНАСТЫРЬ» и «БЕРЕЗИНО», устроили мастер-класс блефа верхушке вермахта и Абвера: в течение трех лет им удавалось продвигать настолько впечатляющую дезинформацию военно-стратегического и политического характера, что ее на веру принимал Гитлер и высшие нацистские бонзы Третьего рейха…

I. Довели до «Монастыря»

Глава первая. В роли перебежчика

17 февраля 1942 года. Войска вермахта группы «Центр» отброшены от Москвы. На фронте временное затишье. Снежная поземка клубится между нашими и вражескими позициями, откуда изредка взлетают осветительные ракеты.

Вдруг из кустов на нейтральной полосе выпрыгнул человек-призрак на лыжах и, размахивая белым полотенцем, с криком «Не стреляйте!» ринулся к немецкой передовой. Оттуда раздалось «Halt! «Minen!», но лыжник уже преодолел минное поле, достиг бруствера и скатился в окоп. Беглеца тщательно обыскали и под конвоем эсэсовцев доставили в штаб в Можайске.

Перебежчик – Демьянов Александр Петрович. Его прадед – Антон Головатый – первый атаман Кубанского казачества. Отец, офицер царской армии, скончался в 1915 году от ран, полученных на фронтах Первой мировой войны. Младший брат отца, начальник контрразведки белогвардейских войск генерала Улагая, в 1918 году пленен красноармейцами на Северном Кавказе. Умер от тифа во время этапирования в Москву.

Мать Демьянова, женщина редкой красоты, окончила Бестужевские курсы Смольного института благородных девиц, была весьма популярна в дворянских кругах Санкт-Петербурга, ее охотно принимали в самых знатных домах Северной столицы.

По причине дворянского происхождения Александр не мог поступить в вуз и, окончив среднюю школу, устроился электромонтажником. Образование, в частности знания немецкого и французского языков, юноша приобрел под руководством матери, которая свободно владела несколькими европейскими языками. Она же обучила сына хорошим манерам и привила любовь к русской литературе и классической музыке.

В 1929 году Александр был арестован ГПУ по обвинению в незаконном хранении оружия (пистолет был подброшен для создания вербовочной основы). В итоге молодой человек пошел на сотрудничество с органами госбезопасности СССР под псевдонимом «Гейне». Ему повезло: наставниками были опытные чекисты Виктор Ильин и Михаил Маклярский. Готовя из молодого рекрута умелого и преданного секретного сотрудника, они не принуждали его к мелкому доносительству, а нацеливали на разработку оставшихся в СССР дворян, поддерживавших связь с зарубежной эмиграцией.

Глава вторая. Боевое крещение

Когда «Гейне» по заданию НКВД перебрался в Москву, он был принят на личную связь Судоплатовым, к тому времени занявшим должность начальника 5-го (разведывательного) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, который, помимо прочего, разрабатывал немецких разведчиков, действовавших «под крышей» посольства Германии. Судоплатов устроил агента на работу в Главкинопрокат.

Агент стал известным и даже популярным человеком в определенных кругах Первопрестольной. Часто бывал на бегах, держал в Манеже свою лошадь. Его видели с артистками из Главкинопроката в дорогих ресторанах, где он собирал компании, талантливо раскручивал флирты и интриги, за оргиями не забывая о своем основном предназначении: добывании интересующей НКВД информации.

Судоплатов был прекрасно осведомлен, на чем замешана трагедия Кирова, – на балеринах Ленинградского оперного театра. Любовницы-танцовщицы приревновали лидера ленинградских коммунистов к его последней пассии – официантке Мильде Драуле – и сделали всё возможное, чтобы ее ревнивый до безумия муж узнал о приключениях любвеобильной женушки с «трибуном» партии большевиков.

Было известно Судоплатову и роковое увлечение маршала Тухачевского прима-балериной Большого театра. Поэтому-то его усилия как оператора «Гейне» были направлены на то, чтобы в фокусе внимания агента, помимо легкодоступных красавиц, находились иностранцы, вращающиеся в околотворческой среде и занимающиеся операциями купли-продажи ювелирных изделий и швейцарских наручных часов.

На коммерческой ниве «Гейне» сошелся с третьим секретарем польского посольства. Обоюдный интерес к драгоценностям закончился согласием дипломата помочь информацией и шифрами. Они обеспечили Судоплатову орден Красной Звезды и молниеносное продвижение по служебной лестнице: начав операцию начальником отдела, он завершил ее заместителем начальника управления.

Глава третья. Из «Гейне» в «Макса»

Однако не польские дипломаты были целью генерала Судоплатова и его секретного помощника – только немецкие. И «Гейне» знакомится с неким Отто Боровски, атташе германской торговой миссии в Москве. Тот устроил агенту блицпроверку: назвав ряд фамилий русских эмигрантов, до революции поддерживавших отношения с семьей Демьяновых, наблюдал за его реакцией. Когда «Гейне» одобрительно отозвался о названных лицах, немец похвалил его «истинно берлинское» произношение и предложил продолжить знакомство, но вскоре отбыл в Берлин. С агентом стали встречаться другие представители торговой миссии, неизменно передавая привет от Отто.

Проанализировав все обстоятельства, Судоплатов пришел к заключению, что немцы ведут изучение Александра с целью его вербовки. Действительно, некоторое время спустя от закордонного источника поступила информация, что немецкая военная разведка взяла Демьянова в вербовочную разработку и в ее берлинской картотеке он значится под кличкой «Макс».

Из характеристики агента «Гейне»

«…Способен устанавливать и развивать контакты с объектами заинтересованности органов госбезопасности.

Имеет высокий уровень навыков и умений в изучении людей, независимо от их возраста, пола и социальной принадлежности.

Быстро ориентируется в трудной ситуации, легко адаптируется в незнакомой среде.

Свои обязательства по добыванию информации выполняет аккуратно и в срок.

Настроен оптимистично, постоянно нацелен на успех.

Вполне надежен. Беззаветно любит Родину. Делу Ленина-Сталина и органов госбезопасности предан…»

Заместитель начальника ГУГБ НКВД СССР

Судоплатов

Глава четвертая. Из «Монастыря» – в Абвер

Чтобы повысить шансы продвижения «Гейне-Макса» в агентурный аппарат германской военной разведки, генерал Судоплатов решил внедрить его в некий клуб, куда входили представители русской аристократии: бывший предводитель Дворянского собрания Нижнего Новгорода Глебов, член-корреспондент Российской академии наук Сидоров и несколько потомков именитых российских дворян. Верховодил в клубе бывший придворный поэт Садовский по кличке «Рифмоплет». Все эти экс-аристократы в свое время учились в Германии и были хорошо известны немецким спецслужбам. В Москве они нашли пристанище в Новодевичьем монастыре.

Особое внимание Судоплатов уделял «Рифмоплету» и его сожительнице, экс-фрейлине императрицы. В четыре руки они устраивали сеансы спиритизма и гаданий на картах для супруги члена Политбюро Анастаса Микояна и для жен высокопоставленных чиновников в высшей партийной номенклатуре. При их содействии безработный Садовский получил доступ к продуктовому довольствию в московском отделении Союза писателей. И это притом, что в Советском Союзе Садовского не издавали, хотя как поэт он был чрезвычайно плодовит.

Среди прочих опусов из-под его пера вышла объемная хвалебная ода в честь «немецких войск – освободителей Европы», о чем в Абвере было хорошо известно.

…В июле 1941 года Судоплатов, допуская вероятность захвата немцами Москвы, провел упреждающую акцию: по его указанию с помощью надежной агентуры на базе клуба Садовского и Ко была создана подпольная церковно-монархическая организация «Престол» прогерманской направленности. В нее был внедрен «Гейне», спустя короткое время ставший одним из ее лидеров. Сама же операция по созданию квазиантисоветской организации и последующей агентурной разработке «подпольщиков» имела кодовое название «Монастырь».

Первоначально генерал Судоплатов, инициатор, организатор и руководитель операции «МОНАСТЫРЬ», ставил перед собой единственную цель: проникнуть в агентурную сеть Абвера, действовавшую на территории Советского Союза. Однако в дальнейшем операция переросла в нечто большее.

Глава пятая. «Расстрел – это начало жизни»