Без приказа

– Ну, как в России говорят: «Работа не волк, в лес не убежит». С этим проблем нет, две недели отпуска у меня в запасе, газета не закроется. Так вы согласны?

– Почему бы нет? – сказал Евгений, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало: «Идите вы с вашей Италией!». – Но у нас завтра целый день, чтобы все обсудить и собраться, правда? Так зачем сейчас, на сон грядущий голову себе морочить? Может, лучше выпьем? Чего-нибудь покрепче, чем это! – он указал своей бутылкой на шампанское, стоявшее в специальной подставке на садовом столике.

Рольфа едва заметно передернуло, но воспротивиться предложению гостя он не решился.

– Выпить можно, – осторожно сказал он. – Только немного. Мы ведь завтра в Дрезденскую картинную галерею собирались, не так ли, дорогая?

– Да, – подтвердила Тамара, до сей поры в разговоре не участвовавшая. – Наташа очень просила.

Это было правдой. Наташка, которая примерно с год назад вдруг увлеклась живописью и писала очень симпатичные этюдики маслом, еще в Москве прожужжала ему все уши «Сикстинской мадонной». И Евгений совсем не возражал против поездки в Дрезден. Хотя, если честно, ему походов в Третьяковку и Русский музей хватало за глаза. Но ведь сам виноват! Зачем было дарить жене на Восьмое марта все эти этюдники, палитры, кисти, краски и прочие атрибуты художника?! Соригинальничал, называется! Ну, понравились какие-то ее карандашные наброски, вот и подумал: «А что если ей красками попробовать?» Подарил. Теперь по галереям и выставкам приходится шататься…

– В Дрезден, так в Дрезден, – сказал Миронов. Там мы, кажется, еще не были.

Назавтра у него была назначена еще одна встреча со Ступиным. Надо ему позвонить и перенести место переговоров. Ничего, пусть Серега тоже съездит, проветрится. А вот насчет Италии ему говорить совсем не стоит. Чем меньше он будет знать о местоположении Наташки, тем лучше.

Рольф сходил в свои закрома и принес початую бутылку «Хенесси». Закуски, естественно, не полагалось. Хороший коньяк нужно употреблять без лимона, мелкими глоточками. Евгений слышал байку о том, что закусывать коньяк лимоном придумал последний российский царь, но не очень-то в нее верил. Просто, если хряпнуть сразу стакан или даже полстакана, то непременно потянет чем-нибудь загрызть. Не рукавом же занюхивать?! А так видимость благородства соблюдается, лимончик, понимаешь ли… Бред собачий!

Под коньяк (французский) Готштеды рассказывали об Италии, расписывали ее красоты и особенно почему-то кухню. Евгений бывал в московских итальянских ресторанчиках и ничего хорошего в тамошней кухне не видел. Сплошные сыр и макароны. И повара были вроде бы настоящими итальянцами… Но, может быть, они на родине лучше стараются? Или, действительно, национальную кухню нужно дегустировать только там, откуда она родом?

А как же быть с гамбургерами и хот-догами? Они и в Америке на грани съедобности.

Как-то в Нью-Йорке он, баловства ради, заказал для Наташки дорогущее мороженое с настоящим, хотя и пищевым, золотом. Жена попробовала и честно призналась: «Такая фигня!» А потом озаботилась: «Я на контроле в аэропорту звенеть не буду?» Смешные воспоминания. В каждой стране повара выпендриваются на свой манер, и не факт, что их стряпня действительно вкусная. Кто к чему привык. Миронов совершенно не выносил всякий фастфуд, исключая из него, разумеется, немецкие жареные колбаски. Но пиццу и хот-доги не признавал, как явную профанацию кулинарного искусства.

В варианте с Италией его беспокоил один момент. Ну, ладно, удастся ему отвертеться от поездки, благополучно отправить на Апеннины Наташку с Готштедами. Но как быть с Томкой? Что если она до сих пор поддерживает тесные отношения с Сергеем и невзначай звякнет ему оттуда: «А мы здесь плюшками (пиццами) балуемся вместе с женой Миронова!» И пропадает весь смысл эвакуации супруги с поля предстоящего боя. Очень бы хотелось этот, выражаясь казенным языком, аспект прояснить. Вот дьявол, связался со Ступиным! Сейчас (точнее, в понедельник) спокойно покатил бы в Италию, жрал бы там пасту, запивая кьянти и ни о чем плохом не думал. Не судьба…

Рольф предложил по дороге заглянуть еще в Мюнхен, прогуляться там по центру. Это вполне совпадало с планами Мироновых, они и сами собирались съездить в Баварию. Нескольких часов, конечно, мало для того, чтобы познакомиться с крупным городом, но тут уж ничего не поделаешь. Вперед, в Италию, в Италию!..

А вот про Мюнхен Ступину сказать нужно. Как раз там часть операции и должна будет проходить. Можно провести предварительную рекогносцировку на местности.

Сергей на поздний звонок отозвался сразу же. Выслушал сообщение о завтрашней поездке в Дрезден и неожиданно легко согласился.

– Разумно, разумно. Сможешь на полчасика оторваться от своей компании?

– Ну, не знаю… – протянул Евгений. – А надо?

– Было бы очень желательно. Хочу кое-что показать. Относящееся к нашему делу.

– Постараюсь, конечно. Сам понимаешь, жена…

Сергей сочувственно поцокал языком.

– Да, это, конечно, большое неудобство. Ну, придумай что-нибудь. Ты же у нас мастер на выдумки!

В голосе его слышалось явное ехидство. Евгения это задело.

– У кого это – у вас? И не по твоей ли инициативе я сюда с женой приехал? Так кто выдумщик? Хватит трепаться, завтра увидимся!

Они договорились о времени и месте встречи, и Миронов нажал кнопку отключения сотового.

Уже ночью, лежа в постели, слушая тихое посапывание уснувшей жены, Евгений задумался над… собственной глупостью. Это каким же авантюристом надо быть, чтобы вот так, без подготовки влезать в совершенно безнадежное дело, рисковать всем, а прежде всего – жизнью, брать в напарники преступника, человека безо всяких моральных принципов и при всем этом надеяться на успешный исход? Не ожидал он от себя такого, совсем не ожидал. Конечно, он еще не старый, кое-что может… Но ведь и не юнец же, чтобы очертя голову кидаться в первое подвернувшееся приключение! Экстремал, блин! Спокойная жизнь надоела! «Пионерская зорька» в заднице заиграла! Придурок!

От этих мыслей стало так тошно, что он не выдержал, встал, в одних трусах вышел на балкон и закурил. Эрфурт отнюдь не был озарен ночными огнями. Светили уличные фонари, но не тем оранжевым, мертвящим светом, которым залиты улицы Москвы, а обычным желтым, успокаивающим. И поэтому в небе хорошо видны были звезды, крупные, майские. Стояла тишина, нигде не раздавался вой потревоженной автомобильной сигнализации.

Евгений курил и успокаивался. Да что в самом деле? Еще ничего не поздно отыграть назад! Не пойти завтра на встречу со Ступиным, а в понедельник сесть вместе с Готштедами в машину и укатить знакомиться с Италией. Пусть Серега сам расхлебывает свою кашу! Вот странное выражение! Разве кашу хлебают?

Он почувствовал, что приходит в норму. Конечно, ни о каком отказе не может быть и речи. Что он, словно девчонка-школьница, распереживался? Если как следует все обдумывать и подготовиться, то практически любое дело можно выполнить. Притом с минимальными потерями. И даже с максимальной выгодой. Тем более что, в принципе, ничего особенно опасного им и не предстоит. Если, конечно, все пройдет без осложнений. Ну, а если случится… Вот тогда и будем голову ломать, как выкручиваться! Главное – тылы обезопасить. То есть Наташку с Готштедами в Италию отправить, да так, чтобы она ничего не заподозрила. А это будет ох, как непросто!

Успокоив себя таким образом, он забрался в постель, с десяток минут поворочался и уснул. И ничего ему не снилось.

Глава 6

Воскресное утро ничем не отличалось от субботнего. Немецко-русская семья вставать не спешила, и Мироновым пришлось развлекать себя самим в ожидании завтрака. Наташка было сунулась приготовить что-то, но Евгений ее пыл охладил, предложив подождать и не суетиться. В гостях они или где?

До Дрездена ехать было по местным автобанам недолго. Город Евгению не понравился. Может быть, до того, как его снесли американо-английские бомбы он был краше, а отстраивали уже в демократические времена, поэтому и выглядел он несколько однообразно. Но сам дворец Цвингер, где находилась картинная галерея, восхищал. Уж его-то наверняка реставрировали со всей тщательностью.

Первым делом все, конечно, отправились в залы, где были выставлены картины старых мастеров. А Евгений, глянув на часы, отпросился у Наташки посмотреть оружейные экспозиции. Жена укоризненно на него посмотрела, но милостиво позволила. Ей-то самой интереснее были полотна Рембрандта и Рафаэля. Но хочет мужчина на мужские игрушки полюбоваться – зачем ему препятствовать?

Конечно, Евгению действительно было любопытно глянуть на рыцарские доспехи и прочие военные причиндалы, но туда он, разумеется, не пошел. В это время его на мосту уже должен был ждать Ступин.

Он и ждал, рассеяно глядя на воду в канале под мостом и не забывая незаметно оглядывать окрестности. У Евгения скользнула мысль о том, что не так уж и велика опасность, угрожающая Сергею, если он позволяет себе безо всякой маскировки появляться в столь людных местах. Да не прячется при этом где-нибудь в уголке, стоит на виду. И в очередной раз подумалось, а не грандиозная ли это подстава? Только вот с какой целью Ступину подставлять Миронова? Ведь он не может сейчас быть интересен никому, кроме своей семьи, партнеров по бизнесу да налоговой инспекции! Что-то тут происходило неправильное и эту неправильность нужно было бы прояснить.

Естественно, Сергей заметил его издалека. Но вида не подал. Да и смешно было бы, наверное, кинься он сейчас с объятиями… Евгений подошел, оперся на перила рядом.

– Привет, – сказал Ступин. – У тебя много времени?

– Час есть точно, – ответил Миронов и сплюнул вниз. Сергей укоризненно посмотрел на него. Понятно, Европа, тут просто так не плюются. А как, интересно? Со смыслом, что ли?

– Нам хватит, – резюмировал Ступин. – Тем более что далеко идти не придется.

– Ты собирался показать свою конспиративную квартиру, – напомнил Евгений. – Она у тебя прямо тут, во дворце?

Ступин иронии не почувствовал. Или не захотел почувствовать.

– Прямо тут, – просто сказал он. – Во дворце.

Миронов лишь качнул головой. Ну-ну…

– Пойдем, – поманил его Ступин.

Они сошли с моста и направились по дорожке вдоль канала. Оба молчали. Евгений решил пока не задавать вопросов. Все, что нужно, Сергей покажет сам. А что не нужно – увидится и так.

Шли недолго, свернули за угол дворцовой стены, перейдя по еще одному мостику, узкому, явно не предназначенному для толп туристов, вероятно, служебному. Здесь, в нескольких шагах, в стене имелась небольшая дверь, толстая, старая, из широких дубовых плах с потемневшей медной петлей вместо ручки. Не похоже было, чтобы дверь эту часто открывали. Но Ступин деловито достал массивный ключ и безо всякого усилия провернул его в замочной скважине. Не раздалось ни скрипа, когда он распахнул тяжеленную дверь и сделал приглашающий жест. За петлями и замком наверняка ухаживали, регулярно их смазывая.

Перед тем как войти, Сергей еще раз быстро оглянулся через плечо.

Евгений ступил под сводчатый низкий потолок. Щелкнул выключатель, загорелся свет и стало видно, что каменный коридор тоже выглядит вполне цивилизованно: чистый пол, никакой паутины и сырости. Совсем не казематы.

Коридор имел в длину всего метров десять и заканчивался дверью не менее капитальной, чем входная. Но и от этой двери у Ступина был ключ. Поворачивая его в замке, Сергей оглянулся на Миронова и, как бы извиняясь, произнес: