Последнее плавание капитана Эриксона

О чем думали они? О прожитом и пережитом, о тщетности суеты, о неведомом будущем?

Поднялся на палубу и Ларсен, но ушел на нос судна, туда, где движение было ощутимее всего.

Куда влечет их утлый кораблик? Что впереди? У каждого свои мысли, свои заботы и свое беспокойство.

Лишь один человек был деятелен в эти минуты, обеспечивая покой другим. Кочегар ловко, профессионально орудовал у топки. Гул огня, ритмичный и мощный рокот двигателя заглушали мелодию.

Наконец рулевой поднялся с корточек, вытер о рукав гармонику и сунул ее в карман. Стало совсем тихо. Лишь привычный клекот волн, бьющихся о борта «Эскильстуны», продолжал доноситься до рубки капитана. И он словно очнулся, решительно перевел рукоять телеграфа на «полный ход».

Заработали мощные шатуны, сильнее и энергичнее застучала машина. В открытое окно рубки ворвался ветер, стал листать страницы вахтенного журнала.

Ларсен, стоящий на носу, с удовлетворением отметил, что пароход двинулся быстрее. Он поднялся на мостик, остановился у открытого окна рубки.

– Наконец-то… – со вздохом облегчения сказал капитану. – Быстрее наконец-то пошли, говорю.

Капитан мрачно усмехнулся.

– Торопишься? Тебе надо быстрее? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил сквозь зубы: – Это мне, редактор, надо быстрее. Не туда, а оттуда быстрее. Потому что там, как в аду: много огня. Можно сгореть. А твои фантазии, как я понимаю, так далеко не простираются. Ты до сих пор не понял, что это не морская прогулка. Не-ет! Речь идет о жизни. Твоей, моей… – он положил вторую руку на штурвал, – …и ее.

Ветер все сильнее листал журнал.

– Фантазии, господин редактор, всегда розовые, а жизнь – она суровее… И преобладают в ней, в большинстве своем, серые да черные тона. Так вот!

Осторожно и неслышно в рубку вошел рулевой. Эриксон посторонился, передал ему штурвал.

– Пока держи строго на восток. И, пожалуйста, внимательнее. Здесь мели. А предупреждающие бакены могли и убрать.

Рулевой взглянул на компас, перевел взгляд на лоцманскую карту и затем вопрошающе взглянул на капитана.

– Я смотрел, – ответил капитан рулевому на его немой, но четкий вопрос. – Будем надеяться на твое пророчество и наше везение. А «Эскильстуна» – она еще ничего, она еще поплавает.

Эриксон глянул в окно, Ларсен не уходил, чего-то ждал. Темень сгустилась, и его лицо едва угадывалось. Капитан сказал рулевому, но так, чтобы это слышал и журналист:

– А вот господин редактор хочет побыстрее. Ему не терпится накормить лекарствами красных. Он на них сильно потратился… Лучше бы он потратился на меня, когда я месяцами простаивал без фрахта, и даже не было денег, чтобы нанять команду… Или на твоих, когда…

И Эриксон на полуслове смолк: он увидел как помрачнело лицо рулевого. Тот даже не шевельнулся, продолжал все также неподвижно смотреть вперед, в темень.

Капитан вышел из рубки, молча остановился возле Ларсена. Журналист тоже всматривался в накрывшую «Эскильстуну» ночь. Капитан отметил, что он любуется усыпавшими небо звездами.

– Те огоньки, что вверху, нам не опасны. Бояться надо тех, что здесь, внизу, – сказал капитан, раскурил сигару, и уже более мягким голосом добавил: – Сделай одолжение, редактор! Спустись вниз и попроси задраить все иллюминаторы. Чтобы нигде ни одного огонька. – И объяснил: – Похоже, мы миновали остров Лавансари. Тут уже можно всего ожидать.

В эту ночь Эриксон не ложился спать. Погода не менялась, легкая волна по-прежнему раскачивала «Эскильстуну», и она жалобно вздыхала и поскрипывала в глухой полуночной темноте. Из трубы иногда вылетали искры, и только они свидетельствовали, что там, внизу, кочегар, малорослый и жилистый, крепко стоя на своих кривых ногах, лихорадочно бросает лопату за лопатой в топку уголь.

Капитан поднялся в рубку. Рольф вопросительно взглянул на него: еще не время пересменки. Капитан молча махнул рукой: оставайся на месте.

Молчали. Напряженно всматривались в темноту набегающей на «Эскильстуну» ночи. Время от времени капитан посматривал на часы. И, наконец, сказал:

– Самая полночь. Пожалуй, теперь забирай еще правее. Не оказаться бы нам к утру на самом виду у острова Гохланд. Меня предупреждали, можно напороться на английские крейсера. Там у них база.

Рулевой, вращая штурвал, обратил к капитану лицо, указывая глазами вправо:

– А у тех, у красных, как?

– Похоже, и у них тоже змеиный клубок… Полагаю, они все там еще до сих пор не разобрались, кому чью сиську сосать. Во всяком случае, у финских берегов светиться не будем. Они точно воюют с красными…

Вдруг неожиданно слева возник световой луч прожектора и заскользил по морю. Капитан схватил рулевого за плечо, но тот только кивнул: вижу. И теперь они оба неотрывно и напряженно следили за лучом. И когда он скользнул мимо них, даже инстинктивно пригнулись. Их не заметили. Прожектор был далеко и вскоре погас. Они посмотрели друг на друга.

– Похоже, мы втягиваемся в самое пекло, – сказал капитан.

Рулевой ничего не ответил.

Перед рассветом выкатилась луна. Она была полная, но не светила: пряталась в неторопливо бегущих облаках. Лишь иногда в их прорывах она выглядывала на короткое время, и тогда они видели яркие звезды и неторопливо набегающие на «Эскильстуну» спокойные волны.

Неожиданно Эриксон бросился к штурвалу и, оттолкнув рулевого, начал лихорадочно его вращать, резко отворачивая судно в сторону.

– Что случилось? – с некоторым испугом спросил рулевой.

– Вон там…Смотри, вон она!..

Впереди и немного слева от «Эскильстуны» рулевой заметил в ленивых волнах что-то черное. Тихо покачиваясь, оно медленно приближалось.

– Что это?

Капитан не ответил, Он судорожно вращал штурвал, теперь уже в обратную сторону. «Эскильстуна» сделала небольшой полукруг, и черная рогатая мина совсем близко и медленно проплыла мимо правого борта парохода.

– Не понял? Мина!

Рулевой только сейчас разобрался, что произошло. Чистый случай, и Бог или капитан даровал им еще немного жизни. И он стал шептать молитву и истово креститься.

Эриксон схватил рулевого за руки и подтолкнул его к штурвалу.

– Это не Божье дело, а наше! – громко, но мягко сказал он. – Хоть Он, конечно, и ведает всем этим, но кое-что оставляет и для нас.

Говорил капитан, как доктор с больным. К своему молчаливому соратнику он относился с дружественным и покровительственным расположением.

Нервно раскуривая сигару, Эриксон стал вслух размышлять:

– Откуда она взялась? А если б не выглянула луна?.. – И, склонившись к карте, долго нависал над нею, обдавая себя сигарным дымом. Затем распрямился и решительно сказал: – Знаешь что, Рольф… Давай пойдем еще поближе к эстляндскому берегу.

– Но там мели! – сказал пришедший в себя рулевой.

– У мелей нет на лбу рогов, а в брюхе динамита!

Внезапно тяжелая бурунная волна с силой ударила в левый борт «Эскильстуны». Эриксон едва не свалился от резкого крена. Успел схватиться за дверь рубки, и она, распахнувшись, помогла ему удержаться. Обернулся на накрывший их рокот и шум и увидел, как что-то черное, громадное, несущее на себе десятки огоньков, промелькнуло мимо и уже скрывалось за их кормой.

– Смотри! Впереди! – прокричал рулевой, отчаянно вращая штурвал.

И Эриксон увидел: из темноты прямо на них надвигалось еще одно такое же черное, светящееся огоньками, чудовище. Он бросился в рубку, подскочил к приборной панели и ладонью закрыл слабую лампочку подсветки.