Винни

Или они просто привыкли? Ну еще бы. Уж если их и обрезают, то сразу. Только родились. Как евреев. Папа и мама. Ножницами. Сразу. Чтоб долго не мучить. Вот эта твоя треть, малыш, будет всегда спать…

– Вот эта?

– Умничка. А вот эта – всегда работать.

– А можно эта?

– Конечно, мой сладкий. Пусть работает эта.

– А вот эта треть… А вот что делать с этой третью, ты узнаешь, когда подрастешь.

И личным примером, героическими своими буднями. Вот папа и мама спят. Вот папа и мама работают. Вот папа и мама мыкаются с оставшимся временем: куда же его, в самом деле, засунуть… Ясное дело, понемногу привыкаешь. Оно и не так грустно, пока маленький… А каждый день заново – нет, этого бы никто не вынес.

Между прочим, лично он сегодня почти не работал, значит треть спас. Сэкономил. Надо это дело отметить. Поделиться излишками с ангелом пьянствующих. Наверняка ведь есть и такой. Интересно, дорого ли берет… Хотя, с этим-то как раз ясно. Немного печени, немного мозгов.

Поймав себя на том, что пить ему расхотелось, Винни развеселился.

– Продолжим классификацию, – бодро решил он. – Итак, ангелы бывают двух видов: те что отрезают и те что шьют обратно. К первым относятся ангелы спящих, встающих, одевающихся, завтракающих, странствующих и работающих. Потом еще ангелы играющих в азартные игры, пьющих, курящих и употребляющих наркотики. И, наверное, еще ангелы праздношатающихся, глазеющих и читающих всякую дрянь. Да, еще ангелы болеющих и умирающих.

– Ко вторым… ко вторым относятся ангелы делающих зарядку, думающих о смысле жизни и творящих. Еще ангелы увлекающихся йогой и здоровым питанием. Ангелы занимающихся любовью и восточными единоборствами. Ангелы меценатствующих, жертвующих и святых. А, ну да. Еще ангелы любящих.

Ангелы юристов, надо думать, тоже режут. Тупыми ржавыми ножницами. Соответственно, один из них сейчас сидит у Винни на шее и терпеливо ждет, когда тот займется делом, чтобы откромсать ему ухо.

Винни поежился. А тяжело, должно быть, живется Эйчу, если ему приходится день-деньской продираться сквозь такую толпищу кровожадных ангелов.

Нет, только не о Эйче. И тем более, не о Кларе. Черт! Разве обязательно все время о чем-то думать? Неужели нельзя хоть денек отдохнуть? Неужели нельзя просто пройти сотню метров по улице без того, чтобы в голову не лезла всякая дрянь? Какого черта он вообще вылез из машины? В ней тепло и уютно. В ней надежно. И плевать на пробки: в ней есть радио. Нужно просто сесть за руль и поехать домой. Допить виски и позвонить секретарше. Извиниться. Поднять ей зарплату. Пригласить куда-нибудь. И черт с ними, с ангелами. Пусть режут ему хоть яйца. Все равно завтра вырастут новые.

– Завтра у меня вырастут новые яйца! – напевал Винни, направляясь к машине.

– Завтра у меня вырастут новые руки, – повторял он, стоя в пробке.

– Завтра у меня будут новые ноги, – бормотал он, поднимаясь на лифте.

– И может быть, завтра у меня будут новые крылья, – тихо проговорил он, открывая бутылку. – Ну не могли же их срезать, бля, начисто!

Глава 12

На следующий день в полдень Винни прогуливался возле здания изолятора, поджидая своего нового знакомого. Тот появился со стороны метро, опоздав всего на двадцать минут. Винни увлеченно смотрел, как тот медленно приближается, осторожно и неуверенно, точно слепой, передвигая ноги.

– Доброе утро, Вениамин, – сказал мужчина, приблизившись. – Прошу извинить нас за опоздание. Кое-кто сегодня проспал.

– Ничего страшного, – отозвался Винни. – Я нарочно назначил встречу на полчаса раньше. На всякий, знаете, случай. В том числе и на этот.

Он улыбнулся.

– Вы извините, я забыл вчера спросить, как вас зовут.

Мужчина недоуменно взглянул на Винни.

– Вы посмотрели кому памятник?

– Конечно.

– У нас с ним полностью совпадают имя и отчество. Фамилии, разумеется, разные. Но это, согласитесь, и к лучшему.

Винни согласился.

– Красивое имя, – осторожно сказал он.

– Вы думаете? – удивился незнакомец. – Впрочем, неважно. С некоторых пор я вообще отказался от имени. Так что, если не трудно, обращайтесь ко мне просто на вы.

Мужчина наклонил голову, словно прислушиваясь к своим словам, и, найдя их разумными, удовлетворенно кивнул.

– Или, еще лучше, так вот «Вы» и зовите. Просто Вы. Без отчества, без фамилии. Господин Вы. Товарищ Вы. Гражданка Вы. Все Вы. Просто изумительно. Как это я раньше не додумался?

– Вы еще в паспортный стол сходите, – предложил Винни, широким жестом открывая дверь. – Предлагаю, мол, выгодное дельце. Забирайте мои фамилию, имя и отчество разом, а взамен… А взамен мне ничего от вас и не надо. На вы меня и так везде назовут.

***

– Ой, Винни, ты принес мне зеркальце? Боюсь, я ужасно выгляжу.

Успокойся. Ты чудесно выглядишь. Познакомься, пожалуйста, с… э… доктором.

Эйч безмятежно перекатил глазные яблоки к Вы и отшатнулся: бесформенный и студенистый, тот был туго затянут в прозрачную эластичную кожицу, под которой медленно перемещались десятки крохотных, разноцветных явно человеческих зародышей. И, будто этого было мало, части тела господина Вы тоже не сидели без дела, медленно перемещаясь по туловищу.

– Это доктор? – выдохнул потрясенный Эйч.

– Ну да, – ответил Винни. – Доктор Вы.

Эйч медленно обошел Вы кругом, не отрываясь глядя в зеленоватый – правый, по всей видимости – глаз, не отстававший от него ни на шаг и совершивший, таким образом, полное круготуловищное путешествие. Вернувшись на место, глаз неловко столкнулся со своим левым собратом, остававшимся все это время на месте, испуганно отскочил и крепко зажмурился.

Эйч с трудом отвел свой взор от посетителя.

– И что оно лечит? – поинтересовался он у Винни, явно пока не в силах обратиться к Вы напрямую.

Поскольку Винни что-то затянул с ответом, Вы пришел ему на помощь.

– У меня очень узкая и довольно редкая специализация, – сообщил он. – Я, знаете, лечу забывчивость.

Эйч немного подумал.

– Оно что, будет меня пытать? – недоверчиво спросил он, наконец, у Винни.

– О, Господи! – вздохнул тот. – Разумеется, нет. Что у тебя в голове, в самом деле. Он что-то вроде телепата. Экстрасенса, гипнотизера, не знаю кого еще…

– Гадалки, – подсказал Вы. – Рассказываю о прошлом. Иногда угадываю будущее.

– А все эти детишки… Вы их съели? – поинтересовался Эйч.