Лютики

Винни снова взглянул на небо, повернулся и, разглядев в отдалении темную глыбу дома, все понял. Прежний владелец проявил немалую изобретательность, маскируя свое убежище. Кирпичный забор, огораживающий строение от посторонних взглядов, представлял собой чудеса мимикрии, в точности воспроизводя цвет, фактуру и высоту стены прилегающего к нему дома. Понять, находясь снаружи, что это забор, а не продолжение стены, было практически невозможно. Отсутствие указателя с номером дома довершало иллюзию: для любого постороннего человека тридцать девятый дом попросту не существовал.

Винни немного постоял у стены, выжидая, когда глаза привыкнут к темноте, казавшейся ему кромешной после света уличных фонарей. Вскоре из тьмы одна за другой выплыли белые каменные плиты дорожки, ведущей к приземистому двухэтажному дому. Винни подождал, но больше ничего не проявилось. Вероятно, несколько лет назад дорожка пролегала по ухоженному газону, сейчас же она вела через заросли крапивы и чертополоха высотой в человеческий рост. Продираясь к дому, Винни оценил ее длину метров в двадцать – двадцать пять – тридцать. Позже, когда заросли снова превратились в стриженый европейский газон, расстояние сократилось до десяти.

Оказавшись, наконец, возле дома, Винни снова извлек связку ключей. Подбирая нужный, он испытал давно забытое чувство, с которым открывал свою первую собственную квартиру. Первую и единственную. Наконец, один из ключей подошел, и Винни толкнул тяжелую дверь. Она легко подалась, дохнув в лицо сладким – не то деревенским, не то кладбищенским – запахом много лет пустовавшего помещения. Вглядываясь во тьму, Винни думал, что этот воздух так непривычен именно потому, что в нем нет больше ничего человеческого. От этой мысли, и еще от темноты, валившейся на него из дверного проема неподъемной черной плитой, стало не по себе. Он поспешно шагнул вперед и пошарил по стене правой рукой. Выключателя не было. По крайней мере, его не было в привычном для Винни месте. Винни быстро шагнул назад и вытащил из кармана зажигалку.

Крохотный желтый огонек, дрожащий во тьме, выглядел и вовсе жутко. Казалось, он непременно и уже вот-вот притянет из темноты что-нибудь недоброе, затаившееся полвека назад и упрямо ждущее своего часа.

Винни нехотя шагнул за порог и поводил зажигалкой возле стены. Найдя выключатель, поспешно ткнул в него пальцем и тут же зажмурился от яркого света, залившего помещение. Поморгав, закрыл за собой дверь и, привалившись к ней спиной, недоверчиво осмотрелся.

Потемневшее дерево, потрескавшиеся мутные картины в тяжелых рамах, массивные дубовые балки под потолком – все это производило впечатление добротности, дороговизны и, как ни странно, уюта. У правой стены ввинчивалась в потолок массивная резная лестница. У левой призывно поблескивала медью и кожей барная стойка. Между ними высился огромный, чуть не во всю стену, камин, сложенный из грубых больших камней. К камину прилагались щипцы, еще какое-то приспособление, которое Винни видел впервые в жизни, и три глубоких кожаных кресла, окруживших небольшой сервировочный столик. На столе возвышалась невероятных размеров подарочная бутыль виски. Рядом стоял пустой граненый стакан, который, собственно, и довершал натюрморт.

Винни медленно приблизился к столику и задумчиво провел по бутылке пальцем. Пыль была, но как перевести ее толщину во время, за которое она скопилась, Винни не представлял. Вероятно, опытный детектив на месте определил бы искомое, Винни же просто взял себе на заметку, во-первых, как-нибудь выяснить этот вопрос, и, во-вторых, купить хороший блокнот, чтобы брать туда на заметку все что может пригодиться в его работе.

Уже наклоняя – обеими руками – бутылку к стакану, Винни вдруг сообразил, что дядя, очевидно, умер совсем недавно: возможно, месяц или несколько недель назад: а сколько еще времени нужно, чтобы разыскать наследника и огласить ему завещание?

Винни поежился. Если честно, он предпочел бы живого родственника всем этим виртуальным деньгам, ожидавшим его где-то на горизонте.

Он наполнил стакан до половины и, мысленно пожелав дяде удачи, в чем бы она теперь для него ни заключалась, отпил, порозовел и, прихватив стакан, пустился в обход владений. Методично обойдя гостиную против часовой стрелки, он заглянул в камин, осмотрел содержимое бара, открыл и закрыл дверь на небольшую уютную кухню, так же с порога окинул взглядом ванную комнату, попутно выстукивая стены и приподнимая картины. За одной из них, как и ожидалось, нашелся встроенный в стену сейф. Подбирая к нему ключ из связки, Винни впервые в жизни испытал что-то похожее на озарение. Разумеется, миллионы лежали в сейфе. Все двадцать. Винни отчетливо видел их даже через закрытую дверцу. К сожалению, когда дверца открылась, миллионы исчезли. Все двадцать. Сейф был пуст.

Винни тяжело вздохнул, немного подумал и, достав из кармана полученный от нотариуса пакет с документами, положил в сейф, тщательно его запер и двинулся дальше, закончив обход одновременно с содержимым стакана. Наполнив его снова, он мечтательно осмотрел сложенные в камине дрова, повертел в руках щипцы, но разжигать огонь не решился, поскольку не представлял, как потом будет его гасить. Посидел немного в каждом из кресел и, важно кивнув, отправился осматривать второй этаж.

Одолев неприемлемо, как ему показалось, крутую лестницу, он оказался на распутье перед тремя совершенно одинаковыми дверями. Вспомнив не к месту «налево пойдешь, коня потеряешь», Винни толкнул правую. За ней оказалась спальня с большой двухместной кроватью, шкафом для белья, письменным столом и парой стульев. За центральной дверью скрывалась ванная комната, левая в точности повторяла интерьер правой. Очевидно, одна из них предназначалась для хозяина дома, другая – для гостей. Винни выбрал себе правую. Просто потому, что был правшой. Закрыв за собой дверь, он подошел к окну и отодвинул тяжелую плотную штору. Вырвавшийся из окна свет упал на заросший пустырь перед домом, скользнул вперед и уткнулся в стену. В нее же уперся и взгляд Винни. Единственное, что можно было за ней увидеть – это крыша дома напротив. Улицу из окна видно не было. Радовало то, что с улицы окно, а, стало быть, и Винни, не было видно тоже. Понаблюдав, как ветер гоняет на пустыре темные шумные волны дикой растительности, Винни поежился, задернул штору и решил завтра же купить пистолет.

Он выключил свет и, не раздеваясь, улегся на кровать.

– Черт! – раздалось в темноте. – Действительно плохо без пистолета.

Несколько минут было слышно только, как тревожно скрипят пружины кровати.

И где они их только берут? – сонно прозвучало во тьме.

Глава 6. Решение

На следующий день Винни проснулся поздно: он отвык пить и еще больше отвык от тишины по утрам. Последние несколько лет, прожитые в коммуналке, приучили его к ранним подъемам. В шесть утра у кого-нибудь обязательно начинал звонить будильники, и, пока соседи мучительно соображали, что происходит, с кем, и какие, собственно, из этого вытекают следствия для них лично, Винни успевал встать, умыться и даже сходить в туалет без очереди. После этого, казалось бы, можно было снова лечь спать, но будильник оживал в другой комнате, и так без конца.

Когда Винни, встревоженный тишиной, открыл, наконец, глаза, было десять часов утра. Винни сверился с наручными часами, потянулся, и заснул снова. На этот раз он проспал почти до двенадцати, вскочил в холодном поту и, не открывая глаз, принялся шарить рукой по полу в поисках носков. Не найдя их, опомнился, улыбнулся и спустил ноги с кровати.

Какое-то время он посидел, увлеченно болтая пятками, потом одним движением легко спрыгнул с кровати, потянулся и направился в ванную.

Оттуда, окончательно проснувшись, Винни спустился на кухню, где обнаружил работающий, чистый, но абсолютно пустой холодильник. Винни удивленно похлопал дверцами шкафов, заглянул зачем-то на антресоли, и все напрасно – из еды в доме нашлись только кофе и сахар, и то и другое – в новых запечатанных упаковках. Кухня при этом выглядела обжитой и ухоженной – с более чем полным набором кухонной посуды и бытовой техники. Поражали воображение запасы спиртного: казалось, всюду, где можно поставить бутылку так, чтобы она не падала, она и стоит. Полная. Ни одной начатой или открытой.

Задумчиво двигая по электрической плитке турку с закипающим кофе, Винни припомнил ванную без единой зубной щетки и мылом, с которого забыли или не успели снять обертку. Вспомнил пустые шкафы в комнатах, не новое, но чистое и глаженное постельное белье и нераспечатанный рулон туалетной бумаги. Теперь он понял, что это ему напоминает. Ни малейших следов пребывания предыдущего жильца и максимально стерильные условия для последующего. Разумеется, гостиница! Частная дорогая гостиница на несколько персон. В данном случае, на одну – его собственную.

Кому и зачем понадобилось так тщательно убирать бесчисленные следы, которые оставляет за собой живое существо? Неужели дядя распорядился в завещании и об этом? И, если так, то зачем? Что это? Своеобразная чистоплотность, скрытность, мания, эксцентричность или же обычная деликатность? Винни и сам порой задумывался, что станет с его вещами, если он вдруг умрет. Походило на то, что вещи заберут дети, после чего будут хранить их лет пять или шесть, старательно таская за собой с квартиры на квартиру, чтобы в конце концов, собравшись с духом, выкинуть.

Возможно, дядя решил избавить Винни от этих мучений. Если так, большое ему спасибо. Если нет… Если же нет, то вся эта история с завещанием и агентством начинала выглядеть довольно сомнительно, походя либо на розыгрыш, своей дороговизной далеко превосходящий масштабы Винни, либо на ловушку – но, опять же, только очень больной человек станет устраивать такие хитроумные ловушки для менеджера по продажам, пусть даже и старшего.

Оставалась еще, конечно, возможность, что дядя, если, таковой существовал когда-либо в природе, имел привычку – врожденную или выработавшуюся под давлением внешних обстоятельств – последовательно и методично уничтожать любые следы своего пребывания где бы то ни было, поддерживая свои силы исключительно сладким кофе и алкоголем. В принципе, окажись это так, Винни не слишком бы удивился – нагромождение невероятностей давно уже превысило его представления о возможном.

Пожав плечами, Винни привычно оставил все эти сомнения и раздумья тем, кому хорошо платят и, прихватив сварившийся, наконец, кофе, вышел на крыльцо.

Дорожка, оставленная им вчера вечером в кустарниковом море, за ночь успела полностью затянуться, и теперь взгляду Винни предстала волнующаяся на ветру колючая гладь, простирающаяся от нижней ступени крыльца до самой ограды. День выдался солнечный, и каменное крыльцо успело прогреться.

Винни уселся на верхнюю ступеньку, поставил чашку с кофе рядом и, подняв голову, прищурился на солнце. Как-то так получилось, и получилось уже давно, что Винни перестал считать солнце «своей погодой». Солнце означало здоровье, жизнерадостность и успех. Винни затруднился бы объяснить, почему так, но означало оно именно это. Подрастеряв первое со вторым и отчаявшись добиться третьего, Винни, как и многие его сограждане-неудачники, перестал чувствовать себя комфортно в прямом солнечном свете, полюбив взамен сумрак, тихий ветер и теплый вечерний дождь.

Теперь, мучительно щурясь, Винни нашел вдруг, что Солнце – презанятная штука. Мало того, что оно очень желтое, оно светит каждому, кто на него посмотрит. Каждому! Это казалось невероятным.

Оставив чашку на крыльце, Винни сходил в дом и достал из сейфа пакет с документами. Найдя там визитку адвоката, он вернулся на крыльцо, уселся, привалившись плечом к косяку, и долго сидел так, запивая сигареты кофе. Время от времени он задумчиво посматривал на визитку, зажатую в той же руке, что и сигарета. Потом достал мобильный и набрал нужный номер.

Адвокатская контора «Шанс».

– Чем могу служить? – без промедления отозвался на другом конце линии сухой старческий голос.

– Добрый день, – ответил Винни, не спеша выпуская сигаретный дым в трубку. – Моя фамилия Кольчужный. Мы вчера встречались с вами по поводу наследства…

– Разумеется, – перебили его, – Вениамин Игоревич. Чем могу?

Винни упрямо нагнул голову.

– Да вот, – небрежно сказал он, – хочу сообщить, что я согласен. Согласен с условиями завещания. И… и готов приступить к работе.

– Чудесно, – отозвался голос с едва уловимой насмешкой. – Искренне за вас рад. Уверен, вы поступаете правильно.

Винни услышал, как адвокат листает бумаги.

– Что ж, – продолжил тот, – в таком случае я нынче же пришлю вам помощника. У меня уже есть на примете подходящая кандидатура…

– Помощника? – вздрогнул Винни. – Ах, да, конечно. Но сегодня, боюсь, будет неудобно. Мне нужно отъехать по делам, и я не уверен, что вернусь засветло…

– Не извольте беспокоиться, – снова перебили его. – Завещатель обо всем позаботился. У вашего помощника будет свой ключ.

– Ах, вот как. Ключ, – повторил вслед за адвокатом Винни. – Очень удобно.

Он помолчал.

– Вас что-то тревожит, Вениамин Игоревич? – поинтересовались в трубке.

– Э… Да. Я, честно говоря, не совсем понимаю, откуда возьмутся все эти дела. Ну, эти, которые мне нужно раскрыть

– Пусть это вас не беспокоит. Завещатель обо всем позаботился, – повторил голос.

– Что ж, прекрасно, – раздражаясь, сказал Винни. – В таком случае, всего доброго.

Он дал отбой и поджал губы.

– Помощник… В приличном обществе это называется стукач!

Он чуть повернул голову, и его взгляд упал на скромную медную табличку, висевшую справа от двери. На табличке значилось: «Детективное Агентство Винни & Пух».