Двадцать одна сказка обо всём на свете

Мальчика назвали Макстел, что означало большая душа или великая доброта. Как говорили родные Джулии, так звали их общего предка служившего воином ещё при дворе славного короля Карла Великого. Макстел рос так быстро, что будь он котёнком, то к пяти годам превратился бы во взрослого льва. Все домашние не чаяли в нём души, но особенно Джулия. Да это и понятно, ведь он был сильно похож на неё, такой же светловолосый и голубоглазый. А своим добрым и отзывчивым нравом полностью оправдывал данное ему имя. Как только Макстел начал подрастать, то сразу стало ясно, в семье появился ещё один помощник. То он воду матери принесет, то отцу спешит угодить. Роббер из кузни приходит, садиться за стол, а он ему уже ложку несет, и хохочет, веселя его своим детским смехом. Отец подхватит его на руки, поднимет над собой и ну нахваливать.

– Да что это у меня за помощник растёт? Да что это за радость такая? – качает его, и аж дух захватывает, а Макстел смеётся, заливается. Радость у всех в доме, а сильнее всех довольна, конечно же, Натлия. Уж так ей хотелось братика, а тут как раз он и появился. Так всё дальше и пошло, с добром и радостью. Однако дети растут быстро, и оглянуться не успеешь, как им уже большего требуется.

Вот и Роббер, видя, как повзрослела Натлия, стал больше ей доверять. Он выделил для неё небольшой аккуратный молот и даже маленькую наковальню завёл. Так Натлия приступила к освоению ремесла кузнеца. Теперь понимая, какая она способная и талантливая отец уже не ограничивал обучение только фокусами. Роббер, замечая стремление Натлии учиться, начал более серьёзно рассказывать ей обо всех тонкостях, как алхимии, так и металлургии. Но и это ещё не всё.

Помимо занятий с отцом Натлия любила проводить много времени и с матерью. Джулия ещё с раннего детства заметила, что малышка Натли наевшись грудного молочка, перед тем как заснуть лёжа в колыбельке, начинала про себя что-то, то ли мурлыкать, то ли напевать. И притом так мелодично, что Джулия диву давалась. Как только Натлия стала произносить первые слова Джулия, будучи от рождения музыкальной стала приучать дочку к пению. А по прошествии краткого периода времени, у Натлии прорезался такой великолепный голосок, что музыкальный магистр из королевского замка взялся его дальше развивать. То был необычный голос, не то бельканто, не то сопрано. Придворный главный музыкант говорил про него «Звучит как два альта».

Ну а к тому времени, когда отец перестал ей показывать фокусы и перешёл к серьёзному образованию, она уже замечательно пела, и даже сочиняла свои мелодии, как какой-то заправский композитор. Иной раз она, сидя с принцем Ромлом на крутом бережку их любимой речки, которая протекала рядом с замком, начинала выводить такие рулады, что рыбы выпрыгивали на берег зачарованные её пением. Вот насколько необыкновенный голос у неё был.

Ну а ребята, несмотря на их обоюдную занятость, по-прежнему оставались неразлучными друзьями. Ромл освоив верховую езду, стал обучать ей и Натли. На сей случай в королевской конюшне нашлась пара гнедых жеребцов. И тогда оседлав этих замечательных скакунов ребята, несясь по лугам и полям, располагавшимся подле столицы, наслаждались конной прогулкой, довольные свежим ветром и ярким солнцем. Все окрестные крестьяне уже знали эту парочку именитых всадников. И каждый раз, заприметив юную графиню Натлию в сопровождении молодого принца Ромла, махали им руками, приветствовали их, и приглашали к себе.

А ребята и не отказывались и, оставив коней, с радостью присоединялись к земледельцам, оказывая им помощь. Во время работы Натли запевала какую-нибудь весёлую песенку, и тут же всё начинало происходить, будто само собой. Трава, словно повинуясь её голосу, складывалась на стебле и как по команде ложилась в валки. А крестьяне, сколько бы они не трудились, ни капельки не уставали. Под её мелодичный вокализ, и работа спорилась быстрей, и настроение поднималось до непостижимых высот. Такие вот чудеса происходили, когда она пела. Ну а вскоре случилось вот что.

5

Однажды Роббер работал с новыми образцами металла, и Натлия, возвращаясь с занятий по вокалу, войдя в его лабораторию сама того не замечая стала напевать в унисон со звуками молота. И так она этим увлеклась, что местами своим зычным голосом даже заглушала лязг металла и дыхание раскалённого горна. Отец, привыкший к такому высокому голосу, не обращая особого внимания на её пение, продолжал ковать. И вдруг металл каким-то невообразимым образом стал приобретать необычные свойства, сравнимые разве что только с качествами славившимся во все времена, восточным булатом. Роббер сначала и сам не поверил в это чудо, но повторяя опыт за опытом ещё и ещё, убедился, что такой итог ковки не случайность.

Это было похоже на волшебство, хотя это и не так. Необычный голос Натлии в два альта давал такой эффект, что раскаленный металл, непонятным образом войдя в резонанс с ударами молота и самим голосом менял свою структуру. И кому как не Робберу знать настоящие качества славной стали из Дамаска. Сравнивая результаты своего труда с работой восточных мастеров, он пришёл к выводу, что его металл нисколько не уступал булату. Теперь он уже и сам стал просить петь Натлию, когда ковал сталь. Но ей было мало петь, она сама брала в руки молот и, распеваясь как на музыкальных занятиях, ковала железо. Опуская молот, одновременно беря высокую ноту, Натлия прямо на глазах преображала простое железо в сталь наивысшего качества. Отец поражался её настойчивости и упорству, а что ему ещё оставалось делать, ведь он и сам был таким.

– Ну, вот наконец-то и сгодились твои навыки по пению… – не раз пошучивал он. А меж тем весть о замечательном по прочности металле достигла ушей всех рыцарей королевства. И вот тогда-то работа в кузне у Роббера закипела с новой силой. Посыпались заказы. Теперь отец и Натли вместе ковали доспехи. Да ещё какие, мир до сих пор не видывал таких. Как и было заведено во всех кузнецких кланах, состав этих лат стали сохранять в тайне. Так уж повелось, никто не должен был знать секрета нового сплава.

Время летело быстро, тут и Макстел подрос, да так привязался к Натлии, что бегал за ней как хвостик, куда она туда и он. Да и Натли выросла, стала совсем взрослой девушкой. Её чёрные густые волосы, как у отца, и глаза цвета ультрамарина, как у матери, многим юношам в городе не давали спокойно спать по ночам. Такое сочетание родительских качеств, сделали из Натлии стройную, но сильную, нежную, но выносливую, не превзойдённой очаровательности красавицу. А уж о талантах коих у неё с возрастом появилось ещё больше, и говорить не приходится.

Вырос и принц Ромл. Из него вышел отличный наездник и боец. Внешность его была достойна звания первого красавца королевства. Русоволосый, с идеально развитой фигурой античного атлета, наделённый глазами изумрудного цвета, и белозубой улыбкой, он приводил всех девушек, видевших его, в состояние лёгкой влюблённости. Да это и немудрено, ведь почти все девицы мечтают о принце.

Однако сам Ромл кроме, как о Натлии, ни о ком и думать не хотел. Впрочем, так же как и она думала только о нём. Их детская дружба, с годами окрепнув неминуемо переросла в настоящую любовь. И это понятно, ведь за всю свою семнадцатилетнюю жизнь и Ромл, и Натли, так привязались друг к другу, что любовь в их сердцах возникла также просто, как солнце восходит по утрам. Почувствовав это приятное томление души и ощутив страстное желание видеть любимого человека, ребята стремились теперь, как можно реже расставаться. Тем более что у них находилось множество совместных занятий.

6

Ромл, набравшись сил и постигнув военную науку, стал принимать участие в рыцарских турнирах. И надо ли говорить, что доспехи ему изготовила Натли. Она была уже настолько учёна и опытна, что в некоторых тонкостях мастерства даже превзошла отца. Весной к очередному турниру Натли сделала своему возлюбленному настолько прочные и вместе с тем изящные доспехи, что отец только радостно развёл руками.

– Я думаю, мне больше нечему тебя учить!… – восхитился он. Ну а Ромл в свою очередь, когда они уединялись куда-нибудь за пределы столицы в тайне ото всех, помогал ей осваивать искусство рыцарского поединка. Из Натли вышла замечательная ученица. Освоив, первые навыки боя мечом, она так же лихо стала познавать мастерство наездника вооружённого копьем, что уже было серьёзным делом. Ромл с упоением влюблённого юноши всё ей подробно рассказывал и показывал.

Как-то за ними увязался и кроха Макстел. Перед этим он слёзно упрашивал принять его в их компанию, маленький хитрец дул губки и жалостливо заглядывал в глаза. И ребята не в состоянии устоять от столь трогательного взгляда, предварительно взяв с него, как с настоящего взрослого человечка, рыцарскую клятву молчанья, стали брать его с собой на учебные бои.

Макстелу нравилось наблюдать как его сестра, облачившись в доспехи и вооружившись, мечом, превращалась в настоящего рыцаря. Однако он не только наблюдал, но и активно помогал ей водрузить на себя всю сложную боевую амуницию. Со временем из Макстела получился настоящий оруженосец для Натли. Для него на королевской конюшне подобрали небольшую лошадку, и он смог, как и подобает мальчишке в его возрасте учиться верховой езде. Так они все трое стали неразлучны.

Меж тем никто из окружающих даже и предположить не мог, что ко всем своим талантам Натли добавила ещё и мастерство, какое присуще только самым отважным и сильным рыцарям. В общем, никто не знал, что она может сражаться как боец. Теперь они с Ромлом частенько выезжали в поле и устраивали тренировочные поединки. Ну а Макстел тогда выступал у них в роли судьи, и это было так уморительно. Ребята, ещё не успев, как следует закончить поединок, покатывались от хохота, видя с какой важностью и серьёзностью Макстел воспринимал и выполнял обязанности судьи.

Вот так бывало, переоденутся они, облачаться в доспехи сядут на коней вооружаться, разъедутся, займут позиции и ждут, когда он им скомандует. А Макстел так ответственно отдаёт приказ своим тоненьким голоском, что они тут же начинают смеяться и не могут остановиться. Тогда он делает напускной басовито-сердитый голос и громко кричит.

– Турнир начинается! Съезжайтесь! – строго так командует, и ребята насилу успокоившись и переборов смех, затевали тренировочный бой. Съезжались и, имитируя удары копья, стараясь делать это как можно реалистичней, получали непревзойдённый опыт поединка. Вскоре Натли в совершенстве знала как правила этикета, так и технику проведения рыцарского турнира. Совместные занятия объединяли влюблённых, давая в полной мере расцвести их всё больше укрепляющимся чувствам. С каждым днём, с каждым новым уроком они всё сильней и сильней проникались друг к другу нежностью и привязанностью, а это порождало взаимную уверенность в надёжности и нерушимости их любви.

7

Но не всё так безоблачно было вокруг них, как это может показаться на первый взгляд. Они, как и все влюблённые не обращая ни на кого внимания, жили своей особенной идеализированной жизнью. А тем временем в расположенном неподалёку от столицы замке жил и плёл интриги троюродный родственник короля Карла, демонически-коварный и хитрый магистр чёрной магии, рыцарь Ульрих Дракомо. Внешне выглядя, как приличный и достойный член рыцарского ордена, внутренне он был гадок и отвратителен. Всегда пышно одетый в искусно выполненное облачение он производил впечатление благополучного балагура-весельчака и вряд ли кто при дворе догадывался, что кроется на самом деле за этой маской добропорядочности.

Несколько месяцев тому назад Дракомо вернулся из долгосрочного странствия по восточным государствам, где изучал мистические знания древних колдунов. И теперь, возвратившись домой, вынашивал злодейский план по устранению своего родственника Карла и захвату власти в королевстве. Ну а потом разумеется и во всём мире. Изо дня в день он узнавал и выведывал все тонкости монаршей жизни. При этом ища уязвимые места в правлении короля Карла, дабы избавиться от него любым способом, хоть силой, хоть за деньги.

Однако авторитет Карла, как среди простых людей, так и среди придворных рыцарей был настолько велик, что свергнуть его силой было просто невозможно, и представлялось пустой затеей. Ведь правил он мудро и справедливо, никого не обделяя. Народ любил короля, и против него не пошёл бы ни за какие золотые горы, как бы его не подкупай. И тогда Дракомо решил действовать своими излюбленными методами, вероломством и коварством. Жил у него в услужении помощник и оруженосец в одном лице, страшный и отвратительный горбун Айрон. По причине своей горбатости он был очень злоблив и желал горя всему миру. А по изворотливой жестокости он превзошёл бы, пожалуй, и самого хозяина.

Дракомо нашёл его в одном из своих рыцарских походов, когда тот был ещё подростком. Несмотря на своё горбатое уродство, он был силен, проворен и вынослив. Заметив такие его качества, Дракомо подобрал и приютил Айрона, заранее рассчитывая, что из него со временем получиться верный и преданный слуга для тёмных дел. Так оно и вышло, прижившись и освоив подлые приёмы злодейства, он, выполняя все грязные поручения Дракомо, стал его правой рукой. Теперь Айрон знал практически всё о чёрных делах хозяина и ждал новых. Так что, как только Дракомо решил и наметил план дальнейших своих действий, он сразу позвал к себе Айрона и рассказал ему всё задуманное.

– Принц Ромл, водится с этой девчонкой, дочерью графа кузнеца Нгюриха, любимчика короля. Стоит грязно опозорить её, как эта грязь ляжет тёмным пятном и на принца,… а как только честь сына будет испачкана, то там и до чести отца недалеко! Надеюсь, ты понимаешь меня!?… – воскликнул Дракомо.

– Да, мой господин,… и что же дальше?… – сладостно потирая руки, готовый выполнить любое приказание хозяина, подобострастно спросил Айрон.

– А дальше!… Ха-ха-ха-ха… унизив и оболгав Карла, я свергну его и уничтожу всю королевскую семью!… затем захвачу трон,… а захватив его,… я, и только я один, стану править миром! – злобно сжав кулаки, заключил Дракомо и рассмеялся своим неподражаемым демоническим смехом. Уж так он был доволен своим коварным планом. Оставалось только создать причину для компрометации юной графини Натлии. И такая причина была создана.

8

А в королевстве меж тем всё шло своим чередом. Близилась осень, наступала пора сезона охоты. В замке царило оживление. Подготовка к сезону внесла в размеренную летнюю жизнь двора большие изменения. Вся атмосфера в королевстве была пропитана настроением предстоящей добычи охотничьих трофеев. На конюшне холили и лелеяли лошадей, готовя их к напряженным погоням за косулями и оленями. Псари натаскивали собак, обучая их новым стойкам и уловкам, необходимым для поимки пернатой дичи. Егеря объезжали лесные угодья, высматривая места лёжки диких кабанов.

Большое количество работы в этот период выпадало и на долю кузнецов. Шла заготовка нужного для охоты оружия: ножей, копий, наконечников стрел, мечей и, конечно же, лат. Ведь многие щёголи и модники из рыцарского сообщества обновляли свой и без того насыщенный гардероб новыми доспехами. И в этом нет ничего удивительного, такое происходило каждый охотничий сезон. Натли теперь уже как опытный кузнец принимала активное участие в замене старых лат на новые. Одними из её постоянных заказчиков были именитые рыцари и представители королевского двора.

Обычно для снятия мерок они сами посещали кузнечную мастерскую. Но сегодня Натлия, дабы ей лишний раз повидаться с принцем решила сама посетить замок. Тем более что все её заказчики собирались вечером у короля для обсуждения нового закона об охоте. Был приглашен и новоявленный родственник короля Карла, рыцарь Ульрих Дракомо.

Наступил вечер, Натлия была уже в замке, когда начали съезжаться рыцари. К этому времени, они с принцем, уже вдоволь наговорившись, стали встречать гостей. Натлия тут же принялась приглашать каждого из рыцарей сделать заказ. Довольные тем, что ехать им никуда не придётся, рыцари с шутками и весельем, повинуясь ей, делали замеры и обрисовывали новые фасоны раскраски своих лат. Из года в год мерки рыцарей менялись, кто-то толстел, и тогда приходилось расширять прежние лекало, а кто-то естественно худел, что тоже добавляло работы при замене доспехов.

С неизменным размером оставался только лишь король. Всегда подтянутый и в меру упитанный, он, невзирая на некоторый возраст, являлся эталоном постоянства. Сделав замеры, Натлия поспешила в мастерскую, а король с рыцарями удалился в потайную залу для обсуждения закона. Рыцари дружно расселись вокруг стола, на коем лежала разложенная карта королевства и приступили к слушанью проекта. Но не прошло и часа, как разразился скандал, виновником которого стал рыцарь Дракомо. Король только успел объявить основные положения нового закона, как хитрый злодей встал и заявил.

– Извини меня, брат мой, что отклоняюсь от темы нашего собрания, но у тебя в замке завёлся вор!… – нарочито привлекая всеобщее внимание, воскликнул он.

– О чём ты Ульрих? Объяснись немедленно! – вскочив с места, возмущённо потребовал король.

– Изволь!… – резко отреагировал Дракомо, – когда я прибыл в замок, на моём поясе висел расшитый золотом кошель. Вы все видели его,… а ты Карл даже похвалил. Это так?… – обращаясь к королю, явно затевая склоку, спросил он.

– Да, мы все видели твой кошель, и мне он очень понравился,… ну и что же тут такого? – парировал Карл.

– А это значит, вы свидетели того, что кошель был!… тогда как сейчас его нет! И его не стало сразу после того, как графиня Натлия сняла с меня мерки!… – нагло куражась, заявил Дракомо.

– Уж не хочешь ли ты сказать рыцарь Дракомо, что это она украла твой кошель?! – не выдержав такого намека, подскочил к нему принц Ромл.

– А больше и некому,… после замеров я нигде не задерживался, немедля прошёл в эту залу. И вот слушая брата, чтобы лучше рассмотреть карту, я захотел достать из кошеля свою линзу для увеличения, как вдруг обнаружил отсутствие кошеля… – ехидно ухмыляясь, пояснил Дракомо.

– И как же это ты сразу не заметил пропажу? – тут же вновь спросил принц.

– Ну, вы же все видите, сколько на мне всяких красивых и тяжёлых драгоценностей висит,… и если бы не желание достать линзу, я бы и до сих пор и не заметил пропажу… – больше бахвалясь чем, оправдываясь, ответил Дракомо.

– Я с детства знаю Натлию,… это честная и порядочная девушка! Ты всё лжёшь Дракомо! Клянусь честью! – отчаянно вскричал принц Ромл.

– В тебе говорит любовь, юноша,… и я бы мог простить такую горячность, но здесь задета и моя честь! Ты сам затронул её, обвинив меня во лжи поклявшись честью… – злобно взглянув на принца, ответил ему Дракомо. И быстро выйдя из-за стола, обратился уже ко всем, – уважаемое собрание вы все видите, на мне нет кошеля… – сказал он и провернувшись кругом, продолжил, – и для того чтобы подтвердить правоту моих слов я предлагаю немедленно отправиться в мастерскую к графу Нгюриху! И на месте проверить, есть ли там мой кошель… – многозначительно прищурившись, закончил он.

– Ну что же,… коли здесь, задета рыцарская честь, то мы, пожалуй, отложим наши дела… – поднявшись с места, произнёс король, – прошу всех за мной!… – добавил он и быстрой походкой направился к выходу. Все прочие рыцари послушно последовали за ним. Моментально взнуздав коней, они покинули замок и, несясь во весь опор уже через несколько минут были возле дома графа Нгюриха. Не спрашивая никого ни о чём, король, зная куда идти, чётким шагом направился в кузню.

Придворные вереницей засеменили за ним. Толкнув дверь в мастерскую, король вошёл вовнутрь. Тут же суетясь, ввалились и остальные. В кузне никого не было, только в углу разогреваясь, тихо клокотал горн. Все стали внимательно оглядывать помещение, и тут взгляд Карла упал на дальний верстак. На нём едва прикрытый тряпкой лежал, блистая камнями, кошель рыцаря Дракомо. Сам же злодей, перехватив взгляд короля, также заметил свою пропажу. Быстрым рывком, подойдя к верстаку, он поднял кошель над головой и, сотрясая им, заявил.

– Вот он благородные рыцари!… – таким образом, обратив на себя внимание, он достал из кошеля линзу для чтения, – именно про неё я вам и говорил в замке!… надеюсь, для доказательства моей правоты больше ничего не требуется!… – торжествующе произнёс Дракомо.