VULGATA

Людмила обеими руками взяла чашку. Прихлебывая чай, со смехом рассказала:

– Таню одноклассник пригласил на день рожденья. Леша Григорьев, помнишь?

– Никого я не помню. – Вадим взял из вазы печенье. – Это ты у нас на родительские собрания все время ходишь.

– Ну, что ты, кругленький такой, хорошенький мальчик. Таня его спросила, что ему подарить на день рождения. Леша ответил: «Поцелуй». А Таня носик вздернула, и ответила: «Ха! И всего-то?».

– Молодец, девка! – расхохотался Вадим. Вслед за ним рассмеялся и сын. Денис смотрел на них с застывшей улыбкой.

«На твоем месте, Леша, я заказал бы Танечке французский поцелуй. Уверен, она бы тебя уважила».

– «Наша Таня громко плачет, – процитировал Вадим, добавляя себе в чай варенье. – Уронила Таня мячик». Женя, ешь аккуратнее. Не чавкай.

– И что дальше? – спросил Денис, явно чувствуя, что Людмила этого ожидает. – Чем закончилась эта забавная история?

– Таня подарила имениннику поцелуй. Правда, в щеку. Она прямо мне сказала: «Леша… как я его люблю! Даже хочется больно ему сделать».

– Даже так? Интересно.

– А вы знаете, какое сообщение Леша оставил ей в «Фейсбуке»? «Когда мы станем взрослыми, обязательно займемся сексом». Ой, я так смеялась! А Таня ему лайк поставила.

– Они такие милые, эти дети, – сказал Денис.

Вадим смеялся с чуть меньшим энтузиазмом – сообразил, что Леша уже наверняка облапал его дочь от «А» до «Я».

– Послушайте. – Денис прочистил горло. – Все это очень здорово, но вы, случайно, не в курсе, куда Настя пропала?

– У вас сегодня свидание? – спросила Людмила. – А Настя нам ничего не сказала. Хрусталев, она тебе ничего не говорила?

– Да мне-то зачем она будет говорить? – Вадим снова закрылся газетой. Денис снова подумал, что не нравится ему.

Людмила, слегка нахмурившись, тряхнула головой и повернулась к юноше.

– Может быть, ее снова в суд дернули? – Настя подрабатывала в районном суде курьером. – Какое-нибудь срочное поручение. Нет?

– Но почему она никому ничего не сказала? Не позвонила?

– Может, она вне зоны действия сети или что-то еще. Позже созвонитесь. Слушай, а давай, ты ее здесь подождешь? К вечеру-то, наверное, объявится.

– Нет, спасибо.

Женя доел кашу и протянул тарелку Людмиле.

– Спасибо, мамочка, – сказал он. – Все было очень вкусно. Можно взять яблоко?

– Можно. – Людмила провела ладонью по непокорным вихрам сына. – Только тарелку оботри хорошенько. На, возьми кусочек хлебушка.

Женя улыбнулся матери – как показалось Денису, льстиво и неискренне. Зубы у мальчика были по-детски неровные, в верхней челюсти на месте зуба мудрости зияла некрасивая черная дыра, обнажавшая розовую, влажную десну.

«Прекрати», – одернул он себя.

Людмила повернулась к мужу. Немного ироничным тоном спросила:

– Хрусталев, ты про нас не забыл?

Денис, внутренне поморщившись (он обожал женщин, которые называют мужей по фамилии), посмотрел на Вадима. Точнее, на газету, за которой тот скрывался. Взгляд юноши наткнулся на набранный черным жирным шрифтом кричащий заголовок: ПОХИЩЕНИЕ ДЕТЕЙ: ЧЕРНОЗЕРСКИЙ МАНЬЯК СНОВА ВЫШЕЛ НА ОХОТУ.

Глава семьи опустил газету, окинул всех сидящих за столом насмешливо-сердитым взглядом, относящимся, очевидно, к тому, о чем он только что прочел в газете.

– Просто комедия! – сказал он жене. – Вот, послушай.

Вадим прочел вслух следующее:

– «В связи с экономическими санкциями, предъявленными российскому бизнесу ООН, и запретом на ввоз внутрь страны внушительного ассортимента мяса и морепродуктов, отечественные поставщики вынуждены искать альтернативные варианты. В частности, предлагается поставлять из Индонезии мясо крокодила. По словам потребителей, имевших счастье опробовать экзотический продукт, мясо нежное, калорийное и по вкусу напоминает курятину…". Представляете?

Вадим отложил газету на край стола и взял чашку. Снова окинул домочадцев и гостя красноречивым взглядом, говорившим: «О, времена! О нравы!».

Людмила пожала плечами.

– И что?

– Ты понимаешь, как это будет выглядеть?

– Брось ты! – Людмила посмотрела на сына. – Женечка, подтирай аккуратнее. Вот так, молодец. Умничка ты мой!

Вадим посмотрел на жену, как медсестры смотрят на безнадежно больного пациента. Денис чувствовал, как накаляется атмосфера. Хрусталевы подбирались к теме, которая была для них камнем преткновения; к вопросу, в котором они не сходились во мнениях. Назревал спор, а может, ссора. Женечка сразу напрягся, быстро-быстро переводя взгляд испуганных глаз то на отца, то на мать.

– «Брось»! Как это на тебя похоже!

– Вадик… Давай не сейчас, ладно? У нас гость.

Вадим повернулся к Денису.

– Очень хорошо. Ты что думаешь, гость?

– Я не знаю. – Денис потер лоб. Ему не хотелось разговаривать.

– Представь: ты приходишь в магазин. А там на прилавке ценники: «свинина», «телятина»… «крокодилятина». – Вадим нервно хохотнул. – Позорище. Народ-освободитель! Победитель фашизма! Ради этого наши деды и прадеды били немца, чтобы мы теперь… Теперь наш человек в магазине будет говорить у кассы: «Девушка, свешайте мне, пожалуйста, двести грамм крокодилятины».

Все сидевшие за столом рассмеялись. Даже Денис невольно улыбнулся.

– Если так дальше пойдет, через год русские будут есть человечину! И больше всего меня бесит то, что Путин, – Вадим постучал пальцем по лежавшей на краю стола газете, – пытается выставить эту мерзкую ситуацию как «возрождение российской экономики». Первый только про это и талдычит с утра до вечера.

– Я что-то слышал про то, что Первый канал, типа, проплачен, – сказал Денис. – Там один официоз гонят.

– Видишь, даже ты со мной согласен. А Люда отрицает.

– Ну, вы прямо тут против меня объединились, – немного обиженным тоном протянула Людмила. Чувствовалось, впрочем, что она наигрывает. – Я ничего не отрицаю. Просто я хочу сказать: ну откуда нам знать, что в самом деле происходит? Женечка, вытер? Иди пока в свою комнату. Рано тебе еще такие разговоры слушать.