Закрась все черным

Танита иронически следила за ней: да, попробуй с этой женщиной, Теодора-Мария, это тебе не просвещенный мистер Райт и не мисс О`Хара. Попробуй, и, может, поймешь, что ей и другим похожим на нее вовсе не нужны твои слащавые сказки. Им нужны мы, посланники Ночи, исполняющие их маленькие никчемные желания, прежде чем сами хозяева желаний обратятся в засохшие подписи на нетленном свитке.

– Ты улыбаешься? – обернулась к ней Кроткая. Лицо ее светилось, и Танита поняла, что Дочь Врага вполне пришла в себя.

Светоносная неопределенно пожала плечами.

– Скажи, – спросила она невпопад, – а ты действительно готова прощать всех, кто приползет к тебе с покаянием? Например, предавших тебя учеников?

– Нет на них вины: они исполняли предначертанное, – твердо ответила Теодора-Мария. – А подвиг их принадлежит будущему.

– Хорошо, а других человеков? Например, того убийцу из Храма, вину которого ты пыталась принять на себя?

– Простить – да, – не задумываясь ответила Кроткая, – но не оправдать.

Уже окончательно стемнело, но площадь пред Дворцом Правосудия была хорошо освещена. Кто-то распахнул пред ними входную дверь, и они обе мгновенно оказались пред многоглазой толпой врагов и почитателей Кроткой, жадных до новостей репортеров и не менее жадных зевак, перед сборищем любопытствующих человеков. Этого момента Танита и ждала, чтобы сбросить с себя человечью оболочку. То что, увидели люди, не было подлинным образом Светоносной, но утрированным подобием его, пугающим и почти лишенным Света. Так обычно представляли их, истинно светлых, ревностные поклонники Вечного Врага. В этом облике она и спускалась теперь по ступенькам, ласково держа за руку Дочь Его. И все человеки, стоявшие на площади трепетно упивались немыслимым зрелищем.

Танита улыбалась камерам и фотоаппаратам. Она знала: ничегошеньки не получится у искателей сенсаций, ни единого кадра. Но это и к лучшему. Для всех, не видевших этого, именно отсутствие материальных свидетельств станет сильнейшим доказательством, ибо захотят они поверить. В любом случае Дочери Врага предстоит объяснять своим почитателям, почему она вышла рука об руку с посланницей Тьмы. Вот и пусть потрудится, сочинительница прекраснодушных историй!

– Я хочу немедленно сразиться с тобой!

Танита лишь крепче стиснула руку Теодоры-Марии. И ласково улыбнулась:

– Попробуй! Я сегодня в хорошей форме.

И добавила тоном ниже:

– Видишь этих человеков, которые в изумлении пялятся на нас? Стоит тебе начать драку, и все они умрут, а всё это чудное творение твоего Отца скроет краска Ночи. Конец мира человеков должен был свершиться сегодня, а ты даже не заметила этого. И неважно, кто из нас победит. Если ты, то найдутся другие, желающие разделаться с тобой. Ты ведь знаешь, сколько старших адептов Тьмы собралось в этом городе по твою душу.

– Похоже ты боишься меня, Адский свет! – рассмеялась Теодора-Мария.

Но Танита лишь качнула головой.

– Нисколько. Просто я понимаю, что мы обе должны оставаться среди человеков, чтобы их мир продолжал жить. А люди сами рассудят, кто из нас победит.

Она отпустила руку Кроткой и не меняя обличья начала медленно подниматься вверх.

– Кстати, – проговорила она, взлетая, – поменяй титул. Он не идет тебе.

10

В Храме Девы-Хранительницы вели праздничную службу. По обычаю дверь была распахнута настежь, и в нестройном, но дружном пении Танита отчетливо различила сильный голос Кроткой. Никакой защиты на входе Танита не обнаружила. И незащищенность эта словно приглашала к нападению. Танита лишь улыбнулась столь наивной уловке. Молода ты еще, Теодора-Мария, ставить мне капканы.

Она повернула и переулком прошла мимо дома Тьмы. Там было тихо. Лишь у дверей курили ряженые в черное парень и девушка. Два равнодушных взгляда скользнули ей навстречу и не узнали ее. «Горе неразумным, в беспечности упивающимся собою: настанет день скорби, а они не станут петь траурных песен, придет час веселья, а они не возрадуются», – некстати вспомнила Танита из чужого Писания. Весенний, но все еще холодный ветерок дохнул ей в лицо и она прибавила шагу.

В честь Праздника все питейные заведения были закрыты. Официально. Но Танита знала: в «Радостях жизни» Джерри ожидает своих постоянных клиентов. Она не ошиблась. Несколько уже нетрезвых голосов недружно откликнулись на ее приветствие.

– Как обычно, Алекс? – предупредительно поинтересовался Джерри.

Подавая стакан он спросил:

– Это правда, что вчера у Дворца Правосудия видели черта?

– Демона, Джерри, демона, – наставительно поправила Танита. – Чертей ты видишь ежедневно перед собой.

По залу пронесся одобрительный смешок.

Но Джерри не так-то просто было сбить с толку.

– И говорят, что он выглядел как женщина, – не унимался бармен.

– Разве не об этом твердят все человечьи религии? – усмехнулась Танита. И спохватилась, заметив странный взгляд Джерри. Впрочем, бармен предпочитал не спорить с клиентами. Если, конечно, они не нарушали порядок в его заведении.

– В учении, что проповедует Кроткая, такого нет, – как бы извиняясь, но в то же время твердо произнес он.

– Ты уверовал в Деву-Хранительницу? – удивленно протянула Танита.

– Ну, понимаешь, Алекс, – смущенно пояснил бармен, – с Официальной церковью я давно покончил. Там все разложено по полочкам и предопределено заранее, от рождения: выйдешь ли ты в люди, или так и проболтаешься всю жизнь на обочине. А Кроткая дает шанс каждому и все зависит от тебя самого.

– А я хочу чувствовать себя человеком, – добавил он и неизвестно чему улыбнулся.

– И потому ты торгуешь в Праздник, – неловко съязвила Танита.

– Это ничего, – отмахнулся Джерри. – Эти правила власти придумали. Люди, не видящие Света.

– Что ты знаешь о Свете? – неожиданно Танита почувствовала, что этот нелепый разговор раздражает ее.

– Немного, – честно признал бармен. – Но я хочу понять больше. И мне кажется (ты только не обижайся, Алекс), что у нас с тобой разный Свет.

– Может быть, – не сразу и как-то неуверенно ответила она. – Но это не мешает мне покупать у тебя выпивку.

– Повторить? – с готовностью откликнулся Джерри.

– Пожалуй, – согласилась Танита, слегка удивляясь себе самой. До сих пор не случалось, чтобы она пила прямо у стойки, не заняв место за своим столиком, место наблюдателя, отделяющее ее от человеков. Тем не менее стакан был пуст, и Танита небрежно толкнула его к бармену. Тот перехватил пустую посудину и так и застыл с ней в руке, глядя в сторону входной двери. На пороге стоял офицер полиции в парадной, видимо, по случаю праздника форме. Похоже, в бар попал он впервые и теперь настороженно шарил взглядом по залу. Завсегдатаи за столиками зашевелились, но Джерри успокоительно махнул рукой, все еще сжимающий стакан, призывая не торопить события. Офицер заметил Таниту, и лицо его прояснилось.

– Доброй Ночи, мисс Камерон! Я так и знал, что найду вас именно здесь.

Танита всмотрелась: ну конечно же, опять этот полицейский.

– Доброй Ночи, офицер. Я полагала, дело уже закрыто.

– Временно закрыто, мисс Камерон, – вежливо поправил ее полицейский. – Но у меня к вам, так сказать, приватный вопрос.

– Приватный? – Танита тут же «взвесила» возможного клиента и заключила: «Легок».

– Что ж, прошу к моему столику, – она приглашающе взмахнула рукой и, дождавшись, пока офицер проследует в указанном направлении, проговорила, обернувшись к бармену.

– Не беспокойся, Джерри, он не доставит тебе неприятностей.

– Ты не будешь его бить, Алекс? – недоверчиво уточнил бармен.