Страж

– Кто? – просиял Гуго, – Дамас?

– Он, – ухмыльнулся аббат. – Ладно! – он, хлопнув себя по коленям, встал, – Приходи в себя и иди в трапезную. Расскажу, зачем вы здесь.

Умывшись (чья-то заботливая рука оставила в комнате таз с водой и полотенце) и сменив дорожные одежды на более легкие Гуго закончил приводить себя в порядок. Прислушался к себе: немного гудела голова и ныла тупой болью шея (последствия пропущенного удара), но в целом, самочувствие было нормальным, а потому Гуго, затянув потуже ремень, проверил, достаточно ли свободно двигается в ножнах меч (мало ли чего), вышел за дверь. Без труда найдя в кулуарах часовни трапезную, он решительно отворил дверь и вошёл внутрь.

Все были уже в сборе.

Дамас, Жак и Роланд сидели за столом у дальней стены. Внешний вид Жака и Роланда являл свидетельства недавней стычки: ссадины и синяки щедро украшали их угрюмые лица. В углу, напротив входа, облокотившись на стену и сложив руки на груди с задумчивым видом стоял Ворон-Перье. Во главе стола сидел аббат Бернар, возложив руки на кожаный переплёт Библии.

– Проходи, садись. – Аббат указал на свободное место. – Итак, – начал он, дождавшись, когда Гуго усядется, – приступим. Что вы слышали про ткачей, или как их ещё называют германцы – катар?

Он, прищурившись, обвёл взглядом всех присутствующих.

– Добрые люди? – осторожно уточнил Гуго.

– Это не так! – Вскричал аббат, – Видит Бог – это не так! Да! Они себя так называют, но доброго в них ни на грош! Это еретики! Самые злостные из всех, что мне доводилось встречать! – Его глаза горели гневом, – и прошу, при мне их так не называть! Никогда! Потому что нет ничего доброго в том, что дурить людям головы и переворачивать Святое Писание с ног на голову!

Все сидели притихнув – таким аббата видели впервые.

– Простите меня, дети мои! – Бернар шумно выдохнул. – Вспылил. Итак, продолжим. Катарская ересь появились в этих землях совсем недавно и пришла, я полагаю, откуда-то с юга. Они отрицают власть Церкви и не признают таинство брака. Больше того – они не признают человеческой сущности Иисуса Христа, – Бернар перекрестился, – они отказываются от крещения и поносят сам символ христианской веры – Святое Распятие! – Аббат на мгновение прервался, с удовлетворением отмечая, что присутствующие начали возмущенно переглядываться меж собой, – Святая Церковь уже второе столетие ведёт борьбу с этими опасными еретиками, попирающими основные догматы Христианства. Но ересь распространяется быстрее, чем можно было ожидать. Уже весь юг Франции и почти вся Германия охвачены этой заразой. Они уже в открытую называют Папу Римского наместником Дьявола на Земле, ибо считают весь наш мир творением рук Нечистого!

Роланд попытался что-то сказать, но Бернар остановил его взмахом руки.

– Еретики, – продолжал Бернар, – делятся на две категории: мирян, их называют «credentes»[11 - – верующий (лат.)] и клириков, эти зовутся «perfekti»[12 - – совершенный (лат.)]. Мирян не заставляют отказываться от своих привычек и привязанностей, но требуют лишь признавать истинность своей ереси. Клир же – совсем другая история: эти полностью отвергают всё мирское. Начиная от рождения детей, заканчивая употреблением в пищу мяса и птицы. Распространению ереси особо способствует их непреодолимая тяга к проповедям: они ходят по городам и сёлам и говорят о «спасении души». Их легко узнать: они носят на своих пуговицах и пряжках ремней изображение пчелы, коею символизируют непорочное зачатие, – аббат замолчал, задумавшись.

– А зачем нужны мы? – осторожно вставил Гуго, прерывая размышления священника, – ты просил прислать троих искусных воинов, – напомнил он. – Зачем? Насколько я понял, катары не приемлют силы оружия…

– Perfekti – да. Их оружие – слово. Но от этого они ещё опаснее. – Хмуро кивнул Бернар, – зато, ничего не мешает брать в руки оружие credentes, обычным еретикам. А вот к ним уже относятся и многие дворяне, к сожалению, тоже впавшие в ересь. Которым, как вы понимаете, военное искусство – не в новинку.

– И что же? Нам нужно с ними сразиться? Троих воинов для этого явно недостаточно! – воскликнул Гуго.

– В трех льё отсюда, – продолжил священник, не обращая внимания на его возглас, – есть небольшое селение – Монсегюр. Рядом, на горе возвышается замок. Замок этот – цитадель еретиков. Там они служат свои литургии и проповедуют своё богомерзкое учение. Но не в этом суть. Там же, в замке, они хранят величайшее Сокровище, которым владеют не по праву. Это Сокровище и есть Ваша…, – священник запнулся. – Наша цель! Надлежит отобрать его у еретиков во что бы то ни стало! Если придётся – силой оружия! Если придётся – ценой жизни! Вот для чего мне понадобились воины.

– Что за Сокровище? – осведомился Гуго прищурившись.

– В это будет трудно поверить, – аббат доверительно наклонился поближе к собеседникам, – но это Святой Грааль, сын мой.

***

Слова аббата поразили Дамаса до глубины души (ровно, как и всех присутствующих в трапезной Лавланской часовни) и до сих пор звучали в голове, заставляя сердце колотиться, словно куропатку, попавшую в силки. Подумать только! Чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого Спасителя! Здесь! В двух шагах! Поневоле воображение рисовало картину того рокового дня: ливень, безумный ветер, стремящийся смести всё на своём пути, сверкающие ослепительными зигзагами молнии, озаряют призрачными вспышками Голгофу и кресты на её вершине…

– Дамас! Эй, ты чего – уснул что ли?! – кто-то настойчиво тормошил его за плечо.

– А? Что? – очнулся от наваждения Дамас.

– Ну и чего скажешь? – осведомился Жак, указывая на крепость, разместившуюся на, сравнительно невысокой (не больше трех десятков туазов), но совершенно неприступной скале.

Неприступной потому, что стены её были абсолютно отвесными и любые помыслы о штурме крепости, расположившейся на её вершине (если таковые и придут кому-нибудь в голову), неизменно отметались как бредовые.

– Даже если гарнизон крепости будет состоять из десятка-другого воинов, – ответил Дамас задумчиво разглядывая скалу, – всё равно её силой не взять. А уж если запастись провизией и водой, то и осада – довольно бесполезное занятие.

– Пожалуй, – кивнул Жак, – и что же нам делать?

– Ехать обратно, – вздохнул Дамас, – сдаётся мне, что кто-то уже знает, как попасть внутрь.

До стоянки, где они оставили лошадей под присмотром Перье (сам он идти отказался, заявив, что уже «тысячу раз видел крепость и изучил её окрестности, как свои пять пальцев») было недалеко и скоро они вышли на небольшую лужайку, спрятавшуюся в тени скал. Стреноженные лошади мирно паслись, пощипывая травку. Снаряжение, сложенное ими возле большого, поросшего мхом, валуна лежало нетронутым. Но вот Перье… Его нигде не было. Как, собственно, и его лошади.

– Куда это он запропастился? – оглядывался Жак, – сказал же, что будет нас здесь ждать.

– Не знаю, – сквозь зубы процедил Дамас, пристально вглядываясь в зелёные заросли небольшого, но весьма густого перелеска, – руки подними…

– Что? – непонимающе переспросил Жак.

– Руки, говорю, подними, – вздохнул Дамас, – и улыбайся.

Тотчас, подтверждая его опасения, в воздухе что-то просвистело и в землю, прямо возле их ног, вонзился арбалетный болт.

– Уххх, – только и смог сказать Жак и руки сами медленно поползли вверх.

Через некоторое время (надо полагать, необходимое для перезарядки оружия), от кромки леса отделились три фигуры в легких кожаных доспехах. Двое держали наизготовку арбалеты (оружие слишком дорогое для простых разбойников), третий, идущий по центру с важным видом, придерживал левой рукой меч.

Подойдя поближе, старший (важный вид не обманул) сделал знак, и арбалетчики взяли под прицел Дамаса и Жака. Сам же он, подбоченившись, спросил:

– Кто вы и зачем вы здесь?

– Я – Дамас Бонне, он – Жак де Онье и мы странствующие рыцари, не сделавшие ничего дурного.

– Ну, конечно! – засмеялся старший, – а шпионить это значит благое дело!

– Мы вовсе не шпионили…, – начал оправдываться Жак.

– Ну да! – фыркнул старший, – а я – король Франции! Ты, – он бросил Дамасу моток верёвки, – Вяжи его.

Дамас, молча принялся связывать Жака.

«Где же Перье?» – вертелось в голове, – «неужели убит?»

– Жаль третий ушёл, прохвост! – разглагольствовал старший, явно упиваясь своим положением. – Убежал, что твой заяц! Но ничего! Подранить я его всё же успел.

«Ушёл значит!», – мысленно обрадовался Дамас. – Всё! – сказал он, – Я закончил.

– Ну, – кивнул старший, разматывая второй моток верёвки. – Теперь твоя очередь…

***

Дрожащий огонёк масляной лампады лишь слегка разбавлял полумрак трапезной. Задумчиво постукивая пальцами по отполированной сотнями локтей, поверхности стола, сидел аббат Бернар.

– Значит, сын мой, стражи в замке не так уж и много? – спросил он, не сводя глаз с танцующего лепестка пламени (вездесущие сквозняки, живущие в часовне, уже порядком надоели священнику).