Високосная. Огонь желаний. Две пьесы

Он. Да кого же? Хорошо, я согласен, у тебя на той квартире происходили странные вещи, может полтергейст какой-нибудь и проживал, но у меня-то – ничего подобного. Я и не верю в это, я его не вижу, не чувствую, не ощущаю…

Она. Ой ли? А я чувствую, видимо, я рано к тебе пришла…

Он. Ты снова уйдешь на год? Я тебя не отпущу, я прикую тебя к батарее.

Она. Милый, ты не сможешь содержать нас троих.

Пауза.

Он (встает и расшвыривает картины, стулья). Ну где здесь третий? Нет здесь никого, понимаешь, нет! И не нужно мне навязывать эту раздвоенность!

Она. Это ты мне ее навязал. До тебя я была очень даже однолинейная. А от тебя зачала и понесла, это ты хоть понимаешь?

Он. Ну допустим, понимаю, а что дальше? Как нам быть? Чего ты хочешь?

Она. Вот видишь, нам нельзя подолгу вместе, мы заводим друг друга. А тебе нужен покой, тебе нужно собраться с мыслями, тебе нужно много думать.

Она встает. Он преграждает ей дорогу.

Он. Я тебя не выпущу!

Она. Ты успокойся. Вот мой архитектор закончит свой проект и я приду. Это будет очень красивое здание, таких еще не бывало. И мне будет приятно сознавать, что в этом великолепном здании есть и моя частичка, ты понимаешь?

Он. Ты плачешь?

Она. Да, любимый. Я жалею себя, я жалею, что не могу видеть тебя ежечасно, что я не могу ухаживать за тобой, говорить с тобой каждый день, видеть как ты думаешь и что делаешь. Я жалею себя, потому что никогда не смогу родить тебе ребенка, и все, что я могу тебе подарить – это мечту моего одиночества, которым ты меня заразил… Прости, я не хочу, чтобы ты видел меня зареванной. Мне пора, а не то мой архитектор с ума сойдет.

Обходит его, оцепеневшего. Хлопает дверь.

Явление четвертое

Он (один). Дура! Сука! Психопатка! Извращенка! Тварь! Не хочу ничего больше! Не хочу! Нету жизни! Нету! Деревья есть, города, машины, люди, звери, а жизни нету. Где она, жизнь, где ты? (мечется по комнате) Что это? (берет с тумбочки деньги) Деньги? Оставила милостыню. Деньги архитектора или из своих блядских запасов! (швыряет деньги) Нет, с этим нужно кончать, нужно выбросить ее из башки, нужно быть холодным, как лед. Она просто больная, ненормальная, у нее клиника, у нее шизофрения перманентная (валится на раскладушку) … Повеситься что ли?

Появляется Оно в ее облике и начинает приводить в порядок комнату,

складывает картины, собирает деньги.

Он. Колдовство какое-то, она лезет во все мои мысли, она не дает ни на чем сосредоточиться, она поедает меня изнутри… она вызывает у меня желание… она похоть… она жаждет оплодотворения… она истекает влагой.

Оно, в ее облике, начинает танцевать и изламываться в сладострастных ритмах.

Он. Она просто похоть… одна похоть… Это омерзительно… и сладостно…

Дыхание, стоны и яростный крик. Ее облик исчезает, а неведомое

Оно опускается рядом с ним.

Он (ровно и спокойно). Ну вот, ты вновь со мной. Знаешь, в первые мгновения после оргазма мой мозг обретает озарение. Эта каждодневная сексуальная зависимость исчезает, и я на мгновение становлюсь абсолютно свободным, я становлюсь как ты… Вот и сейчас я ясно понял, что помимо человека на земле живет Нечто невидимое, огромное… И для этого Нечто мы такие же, как насекомые для нас. Насекомые нас не видят, мы для них огромны, они лишь ощущают нас. А когда мы их топчем и давим, мы являемся для них роком, судьбой, орудием смерти… Вот и нас давит и топчет то, чего мы не видим, а что мы иногда инстинктивно ощущаем. Катастрофы, болезни, ужасы несчастные случаи и сама смерть – это деятельность Нечто, это следствия жизни Нечто. Но что делать насекомому? Что может человек? Я знаю. Ему нужно остановиться, замереть, не двигаться, ему нужно прекратить есть, чтобы стать Нечто… (и словно просыпаясь) Ты здесь?.. Кто здесь? (кричит) Кто здесь?!

Оно исчезает.

4 акт

Обстановка его квартиры существенно изменилась. Посреди комнаты стоит прокопченная ёмкость – железный бак. Он сидит перед ним, рвет бумагу с рисунками, режет полотна, бросает в емкость. Делает он все медленно и с трудом. Бледен и истощен.

Явление первое

Входит Она.

Она. Двери открыты. Горелым пахнет… Тут что, горело что-то? Пожар? Что случилось?.. Господи, на кого ты похож! Что происходит?

Он (медленно). А, это ты… Я думал опять милиция или пожарные… Подожди, я уже заканчиваю.

Она. Прекрати, что ты делаешь, ты сошел с ума! (Пытается вырвать у него лист)

Он. Не лезь! Это не твое! Это мое! (Валится со стула и не может встать.)

Она. Да что с тобой? Ты болен? (Помогает ему сесть.)

Он. Я здоров. Просто у меня упадок, сил. Это временно.

Она. Да ты весь в поту! Ты простудился?

Он. Я рад, что ты пришла. Успела… Я знал, что ты успеешь… Дай попить, там, в бачке. (Пьет.) Спасибо.

Она. У тебя был врач?

Он. Перестань, ты же все прекрасно понимаешь. Люди любят притворяться, изображать непонимание, когда все прекрасно понимают с самого начала, с самого детства, с юности…

Она. Ну что ты несешь? У тебя горячка. Зачем ты сжег картины?

Он. Я сжег мусор. Серьезно. Я хотел с тобой поговорить. Это хорошо, что ты здесь. Я понял. Я проник. Я сделал одну картину, одну единственную, значимую… После нее уже все неважно, понимаешь?

Она. Понимаю. И где она?

Он (смеется). Ее забрало Оно.

Она (растерянно). Как забрало?

Он. Очень просто – съело, как жертвенного теленка. Или как лепешку – огромную разноцветную лепешку. Ему очень понравилось, вкусно… А все остальное – несъедобное, просто мазня, школярство.

Она. Ты говорил с ним?

Он. Говорил. Но мне многое мешало. Все эти страсти – секс, тщеславие, еда и ты, мысли о тебе. Теперь всё иначе.

Она. Так ты отказался от пищи? Ты голодаешь? Сколько уже дней?

Он. Не помню, забыл. Это целая философия, это мое открытие. Все мы саженцы, но не все прорастаем. Наша, плоть – это почва, а души – росток. Но не всякая душа достигает зрелости плодоношения…