Жития Грешка и Гармонии. Книга Первая

Вот Пушкин. Мрамор. Бюстик скромный.
Осенний скверик. Тишина.
У бюста пёс скулит бездомный.
Из-за горы торчит луна.
В кустах здесь ветхая скамья.
Пиита созерцаю – я.

А почему бы ни сидеть
Вдали от праздности и шума,
На бюстик крохотный смотреть?
Ишь, на челе какая дума!
Да и вообще – имею право!
Сюда пришел я отдохнуть.
Вот улыбнусь ЕМУ слащаво!..
И все же лучше улизнуть.
Не встать! Как банный… привязался!
Ну я сейчас ЕМУ скажу!

    – Вы думаете – испугался?
Надеетесь, что я дрожу?
Произвели Вы впечатленье,
Но я не верю в привиденья!

    Вздохнул. Прошел. Садится рядом.
«Какой здесь воздух, боже мой!
Поговорить нам, право, надо,
Мой поэтический герой…»
– Зачем меня Вы так назвали?
Я плоть – реальный человек!
А Вы же – Пушкин! «Угадали.

    Я посетил ваш старый век».

– А почему? Он усмехнулся:

«Сегодня я от Сатаны.
Ваш мир на бюстиках свихнулся.
Эх вы, российские сыны!»

И неожиданно добавил:

«Ты б взял, кого-нибудь прославил».

– Шутить изволишь, дядя-призрак!
Меня болезнь свела с ума.
Судьба же – дура и капризна —
Сегодня свет, а завтра – тьма…
«И ты туда же! Сколько можно?
Вам лишь о смерти бы твердить.
Но, милый мой, не все так сложно,
Как ты придумал, может быть…
Не будем трогать старый спор,
Я подсказал тебе проблему,
Продолжим этот разговор,
Когда ты сядешь за поэму…»

    Сказав, исчез, как не бывало.
    Я, пораженный, встал устало.
Пришел домой (тогда я с другом
Лачугу жалкую снимал),
В кровати, мучимый недугом,
Семь дней тяжелых пролежал.
Как беспощадно ум терзали
Дурные мысли, сновиденья!
Я жалко вскрикивал: «Едва ли,
Чтоб Пушкин, словно привиденье,
В тот вечер был в пустынном сквере!
Я бредил! Я вообразил!»
Но не был твердо я уверен,
Что Пушкин бредом только был.
И стал я думать о героях,
О времени и о застоях.

…Невероятно! Но героя
Я встретил вскоре. Вот и все.
Не стало больше мне покоя —
Поэма! Черт возьми ее!
Теперь, куда ты не взгляни, —
Наброски, виды, планы, схемы…
Но если впрягся, то тяни
До окончания поэмы.
Так и живу: с моим героем,
Мечтаю только об одном —
Предстать пред вещим Аналоем
С завязкой, с фабулой, с концом,
Чтобы судили и рядили,
Чтобы героя оценили.

Какое имя дать герою?
Евгений?.. пошло и старо.
Писать онегинской строфою?
Сноровки нет – же, не Евгений.
Тот всеми чтим давным-давно,
И гениален без сомнений,
И надоел мне, как вино,
Пока его читал я лежа…
Прочтя Татьянино письмо,
Мой друг, беспечный бес Серёжа,
Сказал сурово: «Фу, дерьмо!
Ты зря взял книгу, кореш мой.