Звездный наследник

И бросился вслед своей команде.

Я подошел к Лотте – она самозабвенно снимала бегущих охранников и бурые клубы дыма над стеной. Я потянул ее за руку к ангару-лифту. Она покачнулась, опустила камеру и с восторженным лицом громко поведала:

– Дэнни, милый, мы сейчас пойдем за ними! На стену!

Я так и знал!

– Дура! – закричал я. – Не хочу и слушать! Быстро в лифт!

– Да вот он, твой лифт! – завопила она в ответ как резаная. – Вот он, рядом, никуда не денется! Мы в любой момент спустимся со стены и нырнем под землю, что ты волнуешься! – Она умоляюще сложила ладони. – Ну же, Дэн! Такого материала мы никогда и нигде не найдем!

И здесь я заколебался. Черт возьми, я заколебался! Потому что так же, как и Лотта, был журналистом. И даже не журналистом, дьявол меня забери, «журналист» слишком громко сказано! – а корреспондентом, едрить всех корреспондентов вместе, разом и по всей Галактике! Всего лишь корреспондентом, репортером бульварной прессы и папарацци – вот кем я был! Вечным искателем жареных фактов, «клубничики» – скандалов, происшествий, убийств и еще всякого разного дерьма на потребу сборищу идиотов, которое почему-то уважительно называют «массовым читателем». И если я все-таки стал журналистом – а я очень на это надеюсь! – то вырос Рочерс-журналист из Рочерса-репортера – мальчишки с жадными глазами, легкой рукой и полностью лишенного разума и осторожности.

И поэтому я заколебался. Я хотел увидеть бой, увидеть «Монстров Галактики», которых никто никогда не видел, хотел б ы т ь – хотя бы пять минут! – в гуще развернувшейся свары.

И я сдался. Как Лотта это уловила – неизвестно. Наверно, поняла по глазам. Но только она завизжала и бросилась мне на шею. Посреди грохота боя, в километре от корабля с инопланетными тварями и убийцами – она бросилась мне на шею.

А потом потащила к проему в стене. Тому проему, в котором исчезли охранники.

– Они уже там! – Она показала на верх стены. Парни Ловуда на «крыше» вытягивались в цепь с интервалом метров в тридцать друг от друга.

– Ребята распределяются слева от выхода на стену, – сказала Лотта. – А мы незаметно вылезем наверх и спрячемся справа, вон за тем бункером. И оттуда будем снимать.

Я кивнул, и мы стали подниматься по узкой винтовой лестнице на высоту десятиэтажного дома. Здорово запыхавшись, вывалились из люка на бетонное покрытие стены и, никем не замеченные, проползли за кубический бункер.

Я встал в полный рост. Лицо опалил горячий ветер, в нос ударили запахи гари и продуктов распада взрывчатки. Я подошел к чугунному ограждению и посмотрел вниз.

Темная, отливающая сталью глыба корабля «Монстров» стояла посреди равнины и была такой огромной, что закрывала собой почти всю панораму окрестностей крепости. Опоры корабля промяли спекшуюся при посадке глину и вошли глубоко в землю. Звездолет лежал на брюхе, и от этого его тяжеленный корпус казался незыблемым монолитом, который не сдвинет с места и которому не сможет причинить вреда ни одна сила в мире.

Но это только казалось. На первый взгляд. Потому что при дальнейшем рассмотрении было видно: глыбе «Монстров» очень неуютно на планете Коррида.

Корпус корабля в разных местах был поврежден. Правда, незначительно мелкими пробоинами и редкими вмятинами с паутинками трещин. Но я знал: незначительность повреждений вовсе не исключала их серьезности. Любая дырка в корпусе могла означать проникновение внутрь, например, хитроумного радиоуправляемого или самонаводящегося снаряда со сложной программой отыскания технически значимого объекта-цели. А что такой подарок мог сделать, если его не перехватить на входе, – лучше не думать.

Конечно, надеяться на то, что одна из ракет превратит корабль в слепую и глухую небоеспособную машину, вряд ли приходилось. «Линкоры» создавались не для того, чтобы они становились крупными и легкодоступными мишенями при посадке на вражеских планетах. Они были оснащены тройной системой внешней и внутренней силовой защиты, магнитно-гравитационными антиракетными ловушками. А внутренний модуль с экипажем имел встроенный вибрационный резонатор, что делало его корпус практически неуязвимым для любого вида физико-термического воздействия.

И тем не менее было видно, что «Монстры» бесятся. Корабль вел огонь непрерывно.

Из глыбы звездолета вылетали короткие огненные плевки ракет типа «земля-земля» и утыкались в глину равнины – в разных местах, по всем направлениям, в радиусе километра вокруг. Разрывы взметали землю около самых стен крепости, на «крышу» залетали раскаленные осколки спекшейся глины. Справа и слева от звездолета равнина была усыпана небольшими воронками.

А в небо непрерывно улетали длинные синие «карандаши» ракет противовоздушной обороны. Чтобы перехватить в воздухе и уничтожить «сигары» Торнадо.

Суперкибер-истребитель вел непрекращающийся обстрел корабля с воздуха. Ясно, что Торнадо приходилось нелегко. Не все «карандаши» предназначались для перехвата выпущенных им «сигар». Большая часть стартующих с корабля ракет пронзала небесную синеву и исчезала: «Монстры» вели огонь по киберу.

Торнадо удавалось успешно защищаться: в разных частях небосвода вспыхивали оранжевые огоньки взорванных «карандашей». По всей видимости, он, как и всякий стандартный истребитель, был оснащен компьютерной программой ухода от неопределенного множества самонаводящихся ракет. Эта программа мгновенно просчитывала топографию ситуации и задавала алгоритм движения кибера. В результате сложных маневров и безумных воздушных пируэтов он выходил из-под удара, а ракеты сталкивались между собой.

В мешанине боя я сначала не увидел киберов Уокера. Но потом стал замечать, как редко, но с достойной похвалы методичностью из-за кустов разрывов и клубящегося дыма вылетают тонкие стрелы лазерных разрядов и бьют по функциональным выступам и выемкам корабля – антеннам, люкам, шахтам бортового оружия. И достигают цели, корежа оборудование и нанося корпусу «незначительные» повреждения.

Повреждения, которые заставляют «Монстров» задействовать все системы защиты до отказа.

А потом я стал замечать неуловимые появления бизоноподобных киберов на поверхности равнины. И видел, как они мгновенно проваливаются под землю, чтобы появиться на равнине вновь. Через непредсказуемые интервалы времени в непредсказуемых местах.

Корабль «Монстров Галактики» вел боевые действия в «вилке» двухуровневой защиты дяди Уокера и находился в препаршивой ситуации. Наверно, бандиты никогда не оказывались в столь неприятном положении. Они были специалистами по захвату звездолетов землян в открытом космосе, но вряд ли когда-нибудь воевали на поверхности планеты, в полевых условиях. А если и было такое, то вряд ли они сталкивались со столь организованным, технически оснащенным и тактически изощренным сопротивлением.

«Монстры» оказались в тупике. Они вынуждены были непрерывно обороняться. О высадке десанта на Корриду речи быть не могло. Им оставалось два выхода: либо дожидаться, пока у киберохраны планеты кончится боезапас, либо улетать в режиме аварийной срочности, как им по-доброму советовал Торнадо.

При этом они не могли не понимать, что девять бизоноподобных киберов постоянно пополняют свой энергетические и боевые ресурсы из арсенала подземелья. То же самое периодически делает и Торнадо: он выпустил из поднебесья в корабль уже столько ракет, как будто «Монстров» атаковал полк истребителей, а не один-единственный кибер.

А каковы арсеналы Уокера – этого наверно не знал никто, кроме специалистов БЗС и, может быть, охранников Ловуда.

Я выглянул из-за бункера и посмотрел в сторону охранников: парни лежали за тумбами ограждения и спокойно наблюдали за боем. Ловуд подполз к Маршаллу и о чем-то с ним переговаривался. По всему видно, никто из охранников не ждал скорого окончания боя, а Ловуда не волновало возможное истощение боезапаса киберов.

А если так, рассудил я, если арсеналы планеты Корида достаточно велики, а киберы практически неуязвимы, то «Монстрам» скоро будет совсем плохо. Находясь в состоянии перманентной активной огневой обороны, они вынуждены подумать об истощении собственных ресурсов…

Я повернулся к Лотте – она не отлипала от видеокамеры – и сказал:

– Мне кажется, они сейчас улетят.

– И обязательно придумают что-нибудь еще, – подхватила Лотта. – Мне кажется, они там внутри озверели. По-моему, им так не доставалось даже от наших военных звездолетов. А они ребята гордые, привыкли побеждать! – Она отвела камеру от разрумянившегося лица и посмотрела на меня сияющими глазами. – Пусть придумывают, а мы посмотрим!

Я ничего не ответил, но твердо решил: как только корабль «Монстров» снимется с якоря, позову Гарри и попрошу связать мою амазонку и отнести ее в звездолет. Он парень здоровый – справится. А я потащу сумку и видеокамеру.

И тут я, не знаю почему, почувствовал неладное. Не знаю почему. Просто в любом из нас есть такая штука, что-то вроде индикатора истинности предположений. Во всяком случае, я это так называю. Другие говорят о шестом чувстве, или об интуиции, или о внутреннем прорицателе – не важно. А дело в том, что когда мы что-нибудь предполагаем, внутри нас вдруг включается нечто и дает оценку нашим ожиданиям: правильно мы думаем или нет, верно предположение или не верно. И оценка эта всегда истинна, проверено на опыте.

Наверно, это работает в нас всегда. Только мы очень редко слышим самих себя за шумом наших мыслей или чувств. А если слышим – не верим. Особенно тогда, когда оценка отрицательная. Потому что предположения – это проекция наших желаний на будущее, а кто хочет подвергать исполнения своих желаний сомнению!

Но я приучил себя верить индикатору истинности предположений. И поэтому, когда вдруг услышал внутреннюю оценку и понял, что не подойду с Гарри и Лоттой к своему звездолету, и не пожму дюжему охраннику руку в благодарность за помощь, и у меня больше не будет причин злиться на Лотту, или возмущаться, или смеяться над ней…

Когда вдруг я понял это, мне стало страшно.

Я почувствовалл неладное. И впился взглядом в глыбу корабля-пришельца.

Звездолет «Монстров» все так же держал круговую оборону: щетинился пиками лазерных разрядов и плевался ракетами во все стороны. Но кое-что в его облике изменилось. В нижней части корпуса открылись еле заметные с километрового расстояия узкие темные щели выходных люков. Всего три или четыре щели. Я не заметил бы их, если бы не вглядывался столь пристально.

Несколько секунд ничего не происходило, потом щели замерцали и стали очень быстро изменять окраску: черная-белая, черная-белая… Очень быстро, как будто через них прокручивалась старая кинолента с перемежающимися засвеченными и неэкспонированными кадрами…

А потом я увидел, как вдоль корпуса корабля вытянулась цепь светло-серых полупрозрачных теней.

Я напряг зрение изо всех сил – так, что на глаза навернулись слезы. Тени были похожи на привидения: этакие колышащиеся вуали. Они принимали то форму человеческого тела, то сворачивались в ковровую скатку, то превращались в застиранные простыни…

Я дернул Лотту за рукав:

– Снимай! – И указал на подножие корабля.

– О Господи! – изумилась Лотта и направила видеокамеру на неведомых существ.

Тем временем все «призраки» разом трансформировались в пузыри двухметрового диаметра. Выстроенная цепь рассыпалась, и странный десант стремительно раскатился во все стороны. Часть шаров обогнула корабль справа и слева и исчезла из виду. Остальные пошли кататься по всему пространству между кораблем и стеной крепости.

Разрывы ракет не причиняли им никакого вреда. Я видел, как сквозь шары пролетают камни и куски глины. Я видел, как два кибера Уокера одновременно вдарили из пушек в один из них. В любом случае «призраки» оставались невредимыми.