Звездный наследник

Этого нельзя было говорить. Нельзя было оскорблять твоего отца, потому что он устал тоже. Давно. И намного больше меня.

Я понял это сразу, испуганно слушая, как он выкрикивает какие-то страшные и унизительные слова, и глядя, как слюна брызжет у него изо рта, и как сжимаются и расжимаются его все еще крепкие кулаки.

Он дал мне достаточно времени, чтобы прийти в себя. Достаточно, ибо его страстный монолог длился несколько долгих минут, а я в это время отстранился ото всего и понял…»

Дядя Уокер потянулся за новой сигарой, и руки его при этом дрожали пуще прежнего. Он взял сигару и заговорил снова, так и не прикурив.

«Ты знаешь, что я понял, Дэн? Что мы оба – очень старые и очень больные люди – стали немного сумасшедшими. И он, и я. И все для нас кончится рано или поздно очень плохо, если мы не прекратим работу под названием «Сотрудничество Рочерса и Уокера».

Наше время вышло. Нам не повезло: мы не завершили работы, но не могли уже идти дальше вместе. И знаком именно такого положения дел было непримиримое противостояние наших мнений относительно терракотовой биомассы.

Ведь если бы мы были в силе, и наши отношения не выбрали самое себя до дна, разве не смогли бы два друга и соратника прийти к разумному консенсусу? Смогли бы. И очень легко. Но я слушал себя в те роковые минуты и удивлялся. Я не мог уступить Рочерсу, потому что был уверен: мы совершили преступление, не закрыв «дыру».

В этом противоречие и тайна. Я видел, что можно найти решение без ссоры и разрыва с Рочерсом и также осознавал, что я – полусумасшедший я! – не могу этого сделать.

Тем более не мог этого сделать Рочерс. Ему «надо было спешить».

И тогда я отпустил себя, и меня повлекло в одном направлении. Я понял, что разрыв с Рочерсом неминуем. И то, что все оставшиеся мне дни я посвящу поиску и разработке «антиоружия». Так назвал я тогда вещь, которая должна была нейтрализовать грозную силу открытий Дэниела Кристофера Рочерса».

Джеймс Уокер смял сигару в кулаке и глубоко задумался. Потом сказал:

«Ты устал, мой мальчик? Потерпи, эта печальная история подходит к концу».

Я согласно кивнул, поставил видеозапись «на паузу» – Уокер на экране застыл с поникшей головой и смятой сигарой в руке – и приготовил себе кофе. В моей голове складывалась довольно ясная картина событий, и я уже предвидел, о чем дальше будет рассказывать друг моего отца. И чем он закончит. А раз так, то мне предстояло после просмотра видеозаписи принять очень серьезное решение. И быть в форме.

Я сел в кресле прямо, сосредоточенно уставился на экран, отхлебнул кофе и снова включил воспроизведение записи.

«Рочерс и я расстались спокойно. Так, как будто это не мы долгие годы провели вместе, бок о бок. Как будто не мы горели одной страстью, одной идеей и шли бок о бок к одной цели. Перед расставанием мы долго беседовали и решили судьбу нашей работы. Судьбу «Ланцелотта».

Как – ты уже знаешь.

Ты спросишь, почему я настаивал на том, чтобы открытия Рочерса навсегда остались тайной для человечества? И почему сам Рочерс с этим согласился? Я отвечу: мы в час нашей разлуки бросили, так сказать, ретроспективный взгляд на эпопею нашего научного демарша. И поняли, что шли не от открытия к открытию, а от создания одного супероружия к другому. Оружия, способного вызвать катаклизмы мирового масштаба.

А вопросы такого уровня – одаривать человека силой, способной гасить светила и изменять траектории планет или нет – решаются не человеком, а Создателем. И мы оставили все на волю Божью.

И если ты сейчас слушаешь меня, то Создатель решил: одарить…

На самом деле мы – осознанно или нет? – лукавили друг перед другом. И каждый в том разговоре думал не об ответственности перед миром, а о своем. Рочерсу было наплевать на человечество. Он хотел одного – идти вперед. До конца. И еще он думал о тебе. И отстоял в жестоком споре свое решение наследовать своему сыну «Ланцелотта». Я же тогда уже тайно лелеял более честолюбивые планы: создать «нейтрализатор» открытий Рочерса и после этого безбоязненно и с легким сердцем выйти к людям с ним и результатами нашей общей работы.

Честно сказать, я тогда уже видел себя этаким гением-мессией, одаривающем человечество чудесами и впечатывающим в его память навеки вечные имена Джеймса Уокера и Дэниела Рочерса.

Боже, как я был наивен! Я и не предполагал, с какими трудностями мне придется столкнуться на пути к своей новой цели. Я оставил твоего отца одинокого и больного – умирать в холодной тайге и не знал, как мне будет его не хватать все годы моей последней работы!

Он – был мастер. Я – всегда! – подмастерье…

И все-таки я справился, Дэн, я справился! Только этим я могу оправдаться перед тобой и Рочерсом-старшим. Я создал «нейтрализатор». И сегодня передам его тебе. Я не успел сделать важного – не закрыл «дыру» с терракотовой биомассой. Причиной этому жестокое недомогание, свалившее меня в последние дни. Но я думаю, что сделаю, сумею, успею сделать это. Как ты считаешь?»

Я посмотрел в правый нижний угол экрана, где мелкие цифры показывали дату видеозаписи монолога Уокера. Он говорил со мной за двенадцать часов до смерти.

– Ты не успел, дядя Уокер, – прошептал я. – Но я сделаю, не волнуйся.

«Из тайги я отправился сразу в Бюро Звездных Стратегий. У меня не было за душой ни гроша. У меня не было аппаратуры, звездолета, базы, где я мог бы проводить исследования, – у меня не было ничего. Я все оставил Рочерсу. Но зато в голове я держал открытия твоего отца.

А еще десятки мелких бессодержательных и безопасных придумок, которые являлись вторичными следствиями этих открытий. Их я и «продал» БЗС.

Эффект, который произвели эти «пустышки» на наших высоколобых мужей, был подобен взрыву атомной бомбы. Я тут же получил все. Мне был открыт огромный кредит, и любое мое пожелание выполнялось с безропотным повиновением.

Я сразу приобрел частную планету Коррида в качестве полигона для проведения экспериментов. БЗС построило на ней по моему заказу и проектам лабораторию-крепость, подземные коммуникации и создало киберов-охранников. Впридачу к этому я получил небольшой звездолет под стать тому, которым сейчас владеешь ты.

Работа сумасшедшего одиночки началась. И, конечно, совсем не та, которую ждали от меня в БЗС. Они хотели получить нечто, похожее на то, что мы делали с Рочерсом, но я работал совершенно над другим. К счастью, в БЗС очень сочувственно отнеслись к режиму секретности, который я установил на Корриде. Они не совали нос в мои дела. Они даже организовали форпост на близлежащей планете Версаль. Для того, чтобы я всегда мог обратиться к спецотряду охраны, если кто-то нарушит мой покой, а Торнадо и его команда не справятся с нарушителем.

И вот теперь о «Монстрах Галактики», сынок…»

Я вздрогнул. Уокер впервые упомянул про «Монстров Галактики», и это резануло мне слух. При чем тут банда космических пиратов? Неужели Уокер был как-то связан с ними или подозревал, что они следят за его работой? Но почему он столь неожиданно завел о них разговор?

«…Не скажу, что мысль о необходимости закрыть терракотовую «дыру» сильно тревожила меня. Возможно, говорил я себе, опасность, исходящая от мерзкой протоплазмы на незнакомой планете, вполне реальна, но…

Со временем те ощущения, которые я испытал у незакрытой «дыры», притупились. Тем более я пока ничего не мог предпринять. «Ланцелотта» у меня не было. Я мог бы смонтировать его двойника, но, как я убедился, генератор Рочерса не справлялся с полем биомассы и не мог свернуть пространственный «коридор». А то, что было мною задумано и должно было решить проблему, находилось в стадии осуществления.

Ты скажешь, что с помощью «Ланцелотта» я мог бы просто-напросто уничтожить ту мерзкую планету. Для этого очень подходит функция «Окно». Или «Зеркало».

Тебе покажется это глупым и преступным, но я не хотел использовать оружие Рочерса. Я собирался исправлять наши прежние ошибки своими руками, только своими. Тем, что создал исключительно Джеймс Уокер, один.

И я не отступился от этой идеи даже тогда, когда понял, что терракотовая «дыра» стала причиной появления «Монстров».

Когда я услышал о проделках неведомой банды космических пиратов, – их называли в СМИ «Монстрами Галактики» – во мне впервые зародилось смутное подозрение. «Что это за существа? – спрашивал я себя. – Откуда они взялись?» Я читал об их жестокости, патологической тяге к новейшей технике, о том, что никто и никогда из здравствующих землян их не видел, потому что все жертвы «Монстров» были либо уничтожены, либо безвозвратно похищены…

Я читал об этом, а перед глазами стояло бурлящее море терракотовой плазмы. И я почти был уверен, что бандиты и протоплазменная дрянь – одно лицо. Был уверен, как будто во время той давней единственной встречи со зловещим организмом он рассказал мне о своих планах…

Я очень редко выбирался с Корриды в Космос. Только ради нескольких экспериментов за все пять лет моей работы мне пришлось использовать звездолет. Тем более я не нырял в гиперпространство: здоровье уже не позволяло. Но тогда – а было это на третий год моей работы на Корриде – я сел в звездолет и совершил гиперрейс в Космосе.

В тот глухой сектор Галактики, где располагалась незакрытая «дыра».

Искал я ее долго. Конечно, я преувеличивал, когда кричал Рочерсу о том, что на «дыру» будут натыкаться все, кому не лень. Это был абсурд. Найти иголку в стогу сена в миллион раз легче, нежели отыскать маленькое оконце в мир маленькой планеты, затерянное в бесконечной пропасти межзвездного пространства. Мне помогло то, что я более или менее точно знал, где искать. И очень хотел найти.

И нашел.

На той планете ничто не изменилось. Все так же клокотало красно-коричневое живое море. Все так же его обступала буйная зеленая растительность сельвы.

Я не стал долго задерживаться у «дыры». Запустил в нее обычный планетарный микроспутник с видеокамерой и был таков.

В течение месяца я ежедневно принимал от спутника пакеты видеоинформации. И на тридцатый день увидел то, что ожидал увидеть.

Крупный космический военный лайнер новейшего типа – по-моему их называют «линкорами» – влетел в «дыру». За ним как привязанный следовал пассажирский звездолет-«тихоход». «Линкор» вошел в атмосферу планеты и завис над обширным плато из скальной породы, – совсем недалеко от «моря» – но совершать посадку не стал. На плато сел «тихоход». Его входные люки распахнулись во всю ширь, но в них никто не показался.

В это время море терракотовой биоплазмы вздыбилось волнами. Они бились о тот берег, на котором стояло плато. Они бились о берег, Дэн, и отступали. И каждый раз оставляли у подножия прибрежных деревьев несколько десятков странных существ. Похожих на кальмаров. Только были эти кальмары совершенно безликими и, вроде бы, слепыми и глухими – без глаз, ушей и каких-либо отверстий или выступов на торроидальных туловищах…»

– Горо-2, дядя Уокер! Горо-2! Дэнни-дурак прав: все пошло оттуда… прошептал я. То, что Уокер описывал кальмаров так же, как и я в своей статье и в разговоре с Ловудом, меня нисколько не удивило. «Безликие» существа имели очень характерный облик.