Оборотень

Услышав эту оговорку, Витя напрягся. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Я не уверен, что сегодня, да и вообще пока стоит тебя выпускать. Футбол – очень грубая и жесткая игра. А твой организм еще вряд ли прошел необходимую реабилитацию. Подходи где-то через месяц, может даже меньше.

У Вити внутри будто что-то оборвалось. И это все? Вот так просто? Это несправедливо – он ведь полностью здоров! Неужели все, о чем он думал, что представлял – все это было зря?

– Владимир Петрович, со мной все в порядке! – отчаянно воскликнул он. – Не нужна никакая реабилитация! Хотите, прямо вот сейчас у медсестры возьму все необходимые справки? Я хочу начать сегодня, не могу я откладывать на условное завтра! Я обещаю быть предельно аккуратным, только не лишайте меня шанса выходить на поле!

Петрович с неподдельным интересом смотрел на Витю. Прокручивал в своей голове какие-то мысли. А Витя стоял, поняв, что он сейчас явно погорячился. Уж очень по-детски все это прозвучало. Неужели ему действительно настолько все это важно, что он чуть ли не опустился до истерики? Или просто обида? Такое могло произойти, к этому следовало быть готовым. Но почему именно с ним?

– Да? такому рвению даже Фролов бы позавидовал, – сделал вывод Петрович. – Ладно, считай это моим подарком на твое второе день рождения – можешь сегодня сыграть. Но во время двусторонней постоишь на воротах. От греха подальше.

– На воротах? – Витя отнесся к этой идее с очень большим скепсисом. Как-то он совершенно не думал о том, что возможен и такой вариант. Есть же Денис, да и в девятом классе тоже неплохой вратарь имеется.

– Ты чем-то недоволен? – переспросил физрук.

– Нет-нет, все прекрасно, – поспешно уточнил Витя, вспомнив поговорку про синицу и журавля.

– Ну, так какого ты тогда здесь еще? – слегка повысил голос Петрович. – Иди переодевайся!

Дважды повторять ему не пришлось. Отчаянно закивав, Витя пулей побежал в раздевалку и уже через пять минут был на свежем воздухе. Стоял солнечный зимний день. Подросток заметил, что сегодня много кто решил прогуляться. В том числе и Ларионова, которая, озираясь по сторонам, нырнула за угол школы, где была слепая зона для учителей, но зато непосредственно оттуда можно было вовремя заметить любого, кто решил бы пройти мимо. Там была неофициальная курилка – курили строго по одному, максимум – двое. Учителя так-то догадывались о неформальном назначении этой части территории, даже пытались как-то бороться одно время, но в итоге забили – не попадаются и ладно. Главное, чтоб не наглели.

Витя все еще терзал себя сомнениями – стоит ли сближаться с Ларионовой. Сейчас был очень подходящий момент для каких-то действий. Но вся эта немыслимая чехарда в голове явно не способствовала правильному вектору мышления. В таких ситуациях говорят – и хочется, и колется. Ради чего он затеял всю эту авантюру с футболом? Ради того, чтобы в теории достигнуть своей русой сероглазой цели. Но это все опять же теория. А практика сейчас только что подкурила сигарету. Ну и опять же вспоминая поговорку про синицу и журавля…

– Я ведь стал оборотнем, мифической бессмертной тварью, а все равно собираю синиц. А единственный журавль в моей жизни упорхнул в Лондон. Если где-то и материализовалось воплощение несправедливости, то это я, – пробормотал про себя Витя. – Ладно. Эй, Свет!

Та, конечно, видела его приближение. Витя вообще изначально думал, что она не станет дожидаться его общества. Но, на его удачу, Света явно никуда не торопилась.

– Да, чего тебе? – ответила она, явно не светясь приветствием.

– Слушай, я просто от Сереги слышал, как ты за меня переживала… Хотел, в общем, сказать спасибо. Мне приятно осознавать, что есть люди, которым я не безразличен.

Зайти издалека сейчас было самым оптимальным. Учитывая, сколько времени он ее в принципе динамил – говорить что-то в лоб было бы уже слишком нагло.

– Вить, все переживали, – холодно ответила она. – Я не больше и не меньше остальных.

– Что ж… Ладно, – протянул Витя. – Просто я должен был это сказать. Ладно, кури, я пойду, а то я тут решил в футбол попробовать поиграть, так что…

– Твою мать, я ведь тебя просила остаться, – неожиданно завелась она. – А ты что? Ушел в закат! Непонятно почему и зачем. Я уж молчу про то, что мне было неприятно из-за твоей грубости. Я просто все эти несколько часов, пока не знала – жив ты, нет, я все думала, что прояви я чуть больше настойчивости – с тобой бы ничего не случилось.

– Свет, ты ни в чем не виновата, это все… – начал было Витя.

– Да знаю я, в чем дело, не слепая, – в Светином голосе смешалась злоба и обида. – Я удивлена, что весь класс не заметил, как ты на Настю с Лешей пялился! Хренов герой-любовник! И, дай угадаю, ты вдруг решил, что после всего этого ты такой весь несчастный придешь, покусанный герой Белоомутска, а я тебя обниму и по головке поглажу? Типа, ну раз Цветаева мне не дала, то Ларионова уж наверняка? Все равно любит ведь, да еще и такая ситуация шикарная. Так ты думал, Соколов?

Витя лишь стоял и в шоковом состоянии хлопал глазами. Сказать ему было ровным счетом нечего.

– Знаешь, я готова была принять то, что ты втрескался в эту овцу, правда. Но использовать себя я не дам, прости. Можешь идти, играть в свой футбол. Из-за нее ведь записался, да?

Вите ничего не оставалось, как с гордостью принять поражение. Заслужил. Ларионова сейчас просто-напросто уничтожила его по фактам. Настроение, которое и так было ниже плинтуса, упало без какой-либо возможности выйти в состояние хотя бы нейтрального. Он не стал ничего отвечать Ларионовой, ибо все его слова выглядели бы сейчас как жалкие оправдания. В голове будто заиграли сольную партию кастаньеты, громкость которых постепенно увеличивали на мощных колонках. Цвета вокруг стали существенно ярче, а взгляд начал фокусироваться на вещах, которые, казалось, не имели никакого смысла – падение редких снежинок, голубь где-то вдали, какой-то парень, который почему-то приветственно машет рукой…

– Витек! Витек! – что значит это слово? Его имя? У него есть имя? Оно ему не нравится. И парень этот тоже.

– Витек, все нормально?

Когда пелена спала с глаз, то Витя узнал Сережу, который с легким опасением всматривался в своего друга.

– Да-да, все хорошо, – отмахнулся Витя.

– Точно? – все не унимался Сережа.

– Да, говорю же! – огрызнулся Витя.

– Ладно, ладно, – Сережа понимал, что Витя врет. Но ничего сделать в данной ситуации он не мог. Лишь только постараться максимально сгладить углы.

Предательская мысль закралась Вите в голову – он неудачник. Как был до укуса, так им же и остался. Даже обладая такой силой – все валится у него из рук. А если что и строится – рушится в силу внешних обстоятельств. И так постоянно.

– Обалдеть! – голос Миши был каким-то далеким, будто из ниоткуда. – А я, Лех, думал, что ты надо мной прикалываешься! Но нет – Соколов действительно решил поиграть в футбол! Мои соболезнования тем, с кем он будет в одной команде.

Говорил он это нарочито громко, стараясь привлечь всеобщее внимание. Да, они с Таней действительно были два сапога пара – шумные и мерзкие.

– Михалыч, ну чего за детский сад? – приструнил его Дэн.

– Вот именно, – вторил ему Леха. – Свою-то первую игру вспомни – ты вообще в свои ворота с перепугу забил.

По толпе прокатился легкий смешок. Миша явно не оценил то, что его попытка выпендриться привела к тому, что его авторитет немного пошатнулся.

– Фрол, ну чего ты, в самом деле, – попытался выкрутиться он, подойдя к Витьку, который сейчас больше напоминал бомбу замедленного действия, и слегка приобняв его за плечи. – Я же как лучше хочу – чтоб человек стимул получил, ну и понял заодно, что жалеть его тут никто не будет.

– Девушку свою пожалей, – низким голосом парировал выпад в свою сторону Витя. – Ты форму-то свою когда стирал в последний раз? Амбре такое, что хоть вешайся.

– Чего ты там вякнул? – повернулся к нему Миша, но преждевременную разборку прервал вовремя появившийся и весьма довольный Петрович:

– Так, а чего мы до сих пор не разминаемся? Давайте-давайте, бревнышки, четыре круга вокруг поля, чем быстрее пробежите – тем раньше двустороннюю начнем. Да, Сибгатуллин, Соколов сегодня на воротах вместо тебя постоит.

– А чего не вместо Дэна-то? – возмущенно спросил девятиклассник.

– Комарову больше практики нужно, – Петрович был непререкаем.

Миша перед стартом бросил злобный взгляд на Витю:

– Вешаться ты будешь сегодня, уловил?

Тот лишь слегка фыркнул и, как ни в чем не бывало, принялся описывать круги вокруг поля. Получалось это у него на удивление легко – дыхалки, которая раньше начала бы сбоить уже спустя минуту интенсивной пробежки, хватило аж до конца четвертого круга. Может, все действительно не так уж и плохо? По крайней мере, глядя на остальных ребят, раскрасневшихся и пытающихся отдышаться, уверенности у Вити в грядущих событиях прибавилось. Краем глаза он заметил Таню с Настей, стоящих у кромки поля. Чуть поодаль Ларионова болтала о чем-то с их одноклассницей Ритой, но при этом периодически поглядывала в сторону поля. И Сережа, который нервно ходил туда-сюда, бубня что-то себе под нос. Ну и еще ребята из девятых-десятых классов, которых Витя знал лишь косвенно. Такая вот разношерстная публика. И все они будут следить за игрой. «Кошмар», – обреченно подумал Витя.

Петрович поделил всех, кто сегодня играл на две команды по семь человек. К счастью, в его команде оказались Леха с Мишей, что немного, но подняло Витин боевой дух. По крайней мере, Миша точно не будет никак пытаться усложнить ему жизнь. Витя послушно пошел в сторону выделенных ему ворот, особо уже даже не обращая внимания на то, что происходит за пределами поля.

– Ладно, тут ничего сложного, – успокаивал он себя. – Следишь за мячиком – ловишь мячик. Опять следишь – опять ловишь. Все элементарно. Ох, Господь Всемогущий, помоги мне…

Первые пять минут после свистка особой работы у Вити не было. Леха и компания уверенно держали мяч в чужой штрафной, периодически падая на, хоть и отчищенное от снега, но немного скользкое поле. В итоге им все же удалось закатить мяч в ворота, что очень обрадовало Витю – уж если он и пропустит до того момента, как они оформят дубль, то будет не так обидно.