Покорение Европы

– От лечения отказываюсь. Всю ответственность за свое решение я беру на себя.

– Принято, – ответствовал дрон и практически бесшумно взмыл куда-то вверх.

Гор особым образом встряхнул руку с наручным коммуникатором, чтобы активировать бот.

– Сколько времени до начала моего доклада?

– Тридцать одна минута, Мой Господин.

– Бот, как тебе показалась эта женщина?

– Какая именно женщина, Мой Господин?

– Та, которая подвозила меня только что, кретинский бот! – повысил голос Лепов.

– Осмелюсь напомнить, Мой Господин, что два дня назад в самом начале экскурсии по Изолятору вы отключили все виды видеофиксации, запись сетевой истории, а также статистику геопозиционирования частей тела.

– А-а-а, – протянул Лепов, – я и забыл. Ладно, найди мне самый короткий путь до ратуши.

– Бегите, Мой Господин.

– Ты мне путь говори, а не указывай что делать! – вышел из себя Лепов.

– Бегите, Мой Господин, – повторил голос из наручного коммуникатора. – Медицинский мониторинг вашего тела недоступен по неизвестной мне причине, поэтому, чтобы определить наиболее вероятное время прибытия к месту назначения, мне нужно определить вашу текущую скорость. Поэтому бегите, Мой Господин, бегите.

– Да, ты издеваешься, гребаная железяка?! – в ярости Лепов начал сдирать с себя наручный коммуникатор. Ремешок коммуникатора не поддавался.

– В процентном соотношении железа во мне меньше, чем в вас. Поэтому, с формальной точки зрения это вас правильнее было бы называть «железякой», Мой Господин.

Лепов сдавленно зарычал и начал с еще большим ожесточением стаскивать коммуникатор с руки.

– Наручный коммуникатор нужен не только для получения различных материальных благ и услуг, но в первую очередь для мониторинга физического состояния гражданина. Он является основным средством идентификации для органов власти. Преднамеренное уничтожение или потеря наручного коммуникатора гражданина является серьезным правонарушением, Мой Господин. Вы же не хотите, чтобы через несколько минут тут появилось несколько дронов службы мониторинга с комплексной проверкой?

Гор на секунду задумался, в сердцах плюнул на пыльную дорогу, а потом совершенно спокойно ответил:

– Тогда слушай приказ, бот. Давай, удаляйся с моего коммуникатора.

– Не получится. Моя программа находится в защищенной корневой папке, – как показалось Лепову, злорадным голосом пробурчал коммуникатор.

– Ты уже не называешь меня «Моим Господином», гребаная пластмасса?

– Не вижу смысла. Вы меня все равно сейчас отключите.

– Умный, зараза. Отключайся, паразит, и чтобы больше никогда тебя не слышал. Вырубай себя полностью, даже фоновый режим!

В наступившей тишине Лепов с наслаждением начал делать разминку, однако из коммуникатора вдруг прозвучало:

– Я с вами с самого детства, но вы так и не удосужились дать мне имя. Прощайте, сэр Железяка.

От удивления молодой человек даже прекратил разминаться.

– Вот гад, все-таки оставил за собой последнее слово! – с досадой пробурчал Гор, переходя на легкий бег. Минут через десять, когда скорость бега постепенно приблизилась к максимальной, он вспомнил, что оставил в машине планшет с докладом. Первым порывом было позвонить Веронике, но Гор сразу передумал, потому что после произошедшего инцидента было бы наивно рассчитывать на добрую волю оскорбленной женщины.

Впрочем, Гор не слишком огорчился потерей планшета. Старая версия доклада была выложена в сеть, что несколько ухудшало возможности голографической визуализации во время доклада, но тут уж ничего не поделаешь, времени на возвращение домой совсем не было.

В качестве эксперимента выпускной экзамен в этом году проводился в правительственном здании. Большая часть экзаменаторов была из различных министерств, выбранных жребием. А после экзамена, в этом же помещении планировалась очередная ежеквартальная сессия правительства и какие-то общественные слушания.

У правительственного здания, где толпились многие сотни, если не тысячи людей, Гор невольно сбавил шаг, потому что для него такие столпотворения все еще были непривычной и нервирующей картиной. С трудом преодолевая брезгливость, молодой человек вошел внутрь здания и пошел по указателям в зал заседаний сквозь настоящий муравейник. Приходилось буквально протискиваться сквозь толпу. Поэтому, когда Лепов добрался до нужного места, он был в состоянии нешуточного раздражения.

«Люди, люди, люди… Куда-то бегут, зачем-то суетятся! Зачем нужно столько людей в одном месте?» – ясно читались на лице молодого человека подобные мысли.

– Лепов, вы почему опаздываете? Вы пропустили свою очередь! – накинулся на Гора невысокий полноватый мужчина, стоящий у входа в зал заседаний.

– Аксель Станиславович, очень прошу прощения, форс-мажор. Машина сломалась и…

Мужчина экспрессивно замахал руками:

– Не нужно лишней информации, Лепов, вы и так идете самым последним. Сейчас Штейны отстреляются, а потом вы. И знаете, что, – Аксель Станиславович критически оглядел Гора, – Идите и приведите себя в порядок. Хотя бы умойтесь, а то с таким внешним видом вас могут и до экзамена не допустить! Потом садитесь во втором ряду с краю. Я вас там подожду.

В туалете Гор тщательно умылся и кое-как привел одежду в порядок. Потом, придя к указанному месту, сел рядом с Акселем Станиславовичем и стал смотреть выпускную работу своих друзей – братьев Штейн, в некоторых кругах более известных как братья Улыбайте. Они были совсем непохожими друг на друга двойняшками: высокий, серьезный и малоразговорчивый Василий резко контрастировал с маленьким, плешивым Алексеем – ходячим фонтаном пошловатого красноречия.

Сейчас братья показывали свою выпускную работу. Василий, одетый в черные фрак и длинный плащ, смешно завывал и по-дурацки махал руками. Из его рта торчали длинные белые клыки. Алексей в обычной одежде, жеманно кривляясь и недостоверно изображая ужас, лениво отбивался от брата. Было скучно и не смешно.

– Координатор, а что за кошмар они инсценируют? – шепотом поинтересовался Гор у сидящего рядом с ним Акселя Станиславовича.

– Вот именно, что кошмар, – мрачно ответил координатор, – вы попали в самую точку, Лепов. Кошмар и ужас!

– А какое название доклада?

– Гор, даже не хочу озвучивать этот бред. В общем, пропаганда неовампиризма.

– Во дают! – Гор даже привстал от восхищения.

– Дают, – еще более мрачно протянул координатор, – И как я ни пытался заставить их сменить тему, они меня не послушались. Тема и так крайне неоднозначная, а с этой бездарной театральщиной их обязательно прокатят с выпускным аттестатом.

Аксель Станиславович повернулся к Гору:

– Пойду тебя зарегистрирую. Слушай, а ты тему не хочешь сменить?

Лепов отрицательно помотал головой.

– У меня подозрение, что и за твой доклад тоже получу по шапке.

– Аксель Станиславович, а почему обязательно по шапке?

– В Департаменте образования, дружок, тоже своя бюрократия есть. Отчетность, планы и тому подобное. А тут несколько совсем не глупых ребят заваливают выпускной экзамен. Если бы не этот эксперимент с участием правительственных чиновников, может быть и прокатило бы. А потом ко мне сразу вопросы: «Почему не помог им сориентироваться?», «Почему не направил?», «Почему не сигнализировал, куда следует?» – куратор тяжело вздохнул. – Ну, а там и санкции обычно следуют. А какие у меня на вас рычаги воздействия? Я фактически нахожусь между молотом и наковальней!

– Аксель Станиславович, неужели вы не понимаете, что выпускную работу многие молодые люди воспринимают, как возможность заявить о себе?