Бронелетчики. Кровь на снегу

Каждый из членов группы – уникальный специалист, мастер своего дело. А все вместе – ударная группа майора Злобина. В составе отряда Спасателей времени…

– Так вот, – продолжил, чуть помолчав, генерал, – хочу еще раз подчеркнуть сложность задачи, с которой вы столкнетесь. Чтобы не думали, что все будет легко и просто. Как говорит капитан Лепс, – кивок в сторону Леонида, – «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Все чуть улыбнулись – есть такое, любит он все просчитывать. Впрочем, всегда лучше предусмотреть заранее трудности…

– Время операции, – уже серьезно сказал Бородин, – конец декабря 1939 года, место высадки – Финляндия, Раатская дорога. Двигаетесь по направлению к селу Суомуссалми…

Генерал кивнул на экран, на котором высветилась подробная карта окрестностей.

– Не самое удобное место, – скептически заметил майор Злобин, – как раз меж двух озер. Ни влево, ни вправо не возьмешь, практически никакого маневра. Кругом – сплошные леса и озера…

– Все правильно, – согласился генерал, – не самая лучшая позиция, но выбирать не приходится. Общая же ситуация такова: незадолго до событий, 30 ноября 1939 года, перед 163-й стрелковой дивизией, входящей в состав 9-й армии РККА, поставили задачу – нанести удар со стороны советской границы, города Ухты, в сторону финского Оулу. Надо преодолеть быстрым походным маршем 235 километров и через восемнадцать-двадцать дней выйти к Ботническому заливу, разрезав, таким образом, территорию страны надвое.

Генерал показал на экране, все кивнули – все вполне логично: разрезать армию противника надвое и уничтожить по частям.

– В принципе замысел был правильный, – продолжил Бородин, – расчленить сухопутные силы Финляндии на две группировки, окружить и уничтожить по отдельности. Но опасность маневра понимали и сами финны, а потому бросили на защиту села Суомуссалми, ключевого населенного пункта на данном направлении, все силы. Против 163-й стрелковой дивизии выступил 27-й финский пехотный полк и еще несколько отдельных батальонов. Плюс, конечно, местные ополченцы. Вроде бы по совокупности получалось значительно меньше, чем советских бойцов, но не надо думать, что превосходство РККА было подавляющим. Фактически под Суомуссалми сражались лишь два полка 163-й дивизии, остальные подойти не успели – застряли на дороге.

Кивок на монитор, и все увидели: обычная наша ситуация – гнать людей вперед, не просчитав как следует маршруты. Лишь бы скорее выполнить приказ… А о том, как такая масса военной техники, орудий и пехоты (да еще с конными обозами!) пройдет по узким лесным дорогам, даже не подумали. Действительно, «гладко было на бумаге»…

– К началу декабря 1939 года, – продолжил генерал, – 81-му горнострелковому и 759-му стрелковым полкам 163-й дивизии удалось быстро, не встречая серьезного сопротивления, выйти к селу Суомуссалми и с боем занять его. Местные ополченцы тут же отошли. Но продвинуться дальше и выйти к Оулу не получилось – финны подтянули резервы и организовали крепкую оборону, а затем предприняли смелый маневр и окружили советские полки, отрезав от основных сил. Бойцы лишились боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Командир дивизии, комбриг Зеленцов, понимая сложность и опасность положения, запросил подмоги, и она была оказана. На деблокаду 163-й дивизии выдвинули 44-ю стрелковую, усиленную еще 312-м отдельным танковым батальоном. Но и она также попала в окружение. Даже еще хуже – оказалась разрезанной на несколько частей…

Бородин показал на экране:

– Вот смотрите, 44-ю дивизию атаковали в очень неудобном месте, на Раатской дороге, узком перешейке между озерами Куйвас-ярви и Куоми-ярви. Возможности для маневра и проведения контратак, как видите, не было. Грузовики и конные повозки, на которых везли армейское имущество, продовольствие и боеприпасы, забили все шоссе, применить танки и артиллерию не получалось – развернуться негде. Таким образом, дивизия лишилась своего главного преимущества – брони и огня. Что толку от танка, если он стоит намертво и не может даже сдвинуться с места? Груда металла и мишень для противника… А по глубокому снегу легкий Т-26 проходил с большим трудом. И еще холода тогда были такие, что вся техника замерзла, и завести ее получалось далеко не всегда. Плюс ко всему – обычная неразбериха и общий бардак. А вот финны действовали очень умело и уже через несколько дней расчленили дивизию на группы. Из-за отвратительной организации и толчеи на шоссе части 44-й оказались сильно растянуты – на двадцать километров, боевое взаимодействие между ними не было налажено. Финны воспользовались этим – начали уничтожать дивизию по частям. И весьма в этом преуспели! Они, заметьте, использовали старую, проверенную тактику партизанской войны – перекрывали дорогу завалами и нападали из засады. Обстреливали колонны, минировали обочины, устраивали ловушки, убивали лошадей, поражали автомобили… Через несколько дней бойцы 44-й оказались без патронов, лекарств и еды, даже хлеба не было – автопекарня застряла где-то. Люди грызли сухари, если удавалось, варили конину. Это, сами понимаете, не лучшим образом отразилось на их физическом состоянии и боеспособности. Командование 9-й армии попыталось помочь 44-й дивизии, организовало «воздушный мост»: сбрасывали с самолетов мешки с продовольствием и боеприпасами, но большинство посылок попадало в руки тех же финнов – они, как правило, первыми успевали добраться. Они же лучше знали местность и были на лыжах… Но все же красноармейцы не сдавались и даже пытались выполнить поставленную задачу – прорваться в Суомуссалми, спасти 163-ю дивизию. Но не удалось – атаки наталкивались на хорошо организованную оборону и захлебывались, а роты откатывались назад с большими потерями. Командующий 163-й дивизией комбриг Зеленцов, не дождавшись деблокады, приказал своим полкам пробиваться на север, в сторону границы. Чтобы спасти хоть кого-то… После трехдневного блуждания по тайге к границе вышла лишь половина людей, пришлось бросить почти всю технику, тяжелое вооружение, включая пулеметы…

Бородин немного помолчал, давая возможность представить масштаб поражения, затем продолжал:

– После разгрома 163-й дивизии финны кинули все силы против 44-й, которая к этому времени была уже в не лучшем состоянии. Красноармейцы ослабли, не получали горячего уже несколько дней, много убитых, раненых и обмороженных… Через неделю, 8 января, 44-я дивизия была фактически уничтожена, к границе прорвались лишь жалкие остатки. Финнам достались 37 танков, 20 бронемашин, 160 грузовиков, 350 пулеметов, 97 орудий, несколько тысяч винтовок. Разгром полнейший и очень тяжелый. И позор для Красной армии… Естественно, последовали жесткие меры. Комбрига Зеленцова и комиссара 163-й отстранили от руководства, а полковника Шарова, командира 662-го стрелкового полка, понесшего особо тяжелые потери, а также его полкового комиссара Подхомутова расстреляли. Чуть позже перед строем были казнены командующий 44-й дивизией комбриг Виноградов, полковой комиссар Пахоменко и начальник штаба полковник Волков…

На экране высветились молодые, мужественные лица: командиры, погибшие в общем-то не по своей вине…

– Вот такие дела, товарищи, – закончил генерал. – На Раатской дороге и в ближайших лесах пропали, погибли от ран, голода и замерзли почти семь тысяч человек, еще более 1300 угодили в плен. Но главное – победа при Суомуссалми имела большое моральное и политическое значение для противника, позволила ему затянуть зимнюю кампанию. Что привело к новым и многочисленным потерям… Разгром двух стрелковых дивизий настолько ослабил 9-ю армию РККА, что на этом участке фронта она не предпринимала больше никаких действий до самого конца войны. Ей так и не удалось выйти к Ботническому заливу и выполнить поставленную задачу. О политическом значении же поражения даже говорить не приходится: враги Советского Союза увидели воочию, что страна не готова к большой войне, что грозная Красная армия – колосс на глиняных ногах. Именно тогда руководство Германии приняло решение напасть на СССР летом 1941 года…

Майор Злобин внимательно слушал генерала и лишь время от времени делал пометки в блокноте. Бородин помолчал и продолжил:

– Перед вашей группой, товарищи, стоит задача: добраться до 44-й дивизии, организовать ее прорыв к 163-й, оттеснить с Раатской дороги 27-й финский полк и выйти к Ботническому заливу. Надо помочь советским частям взять Оулу и разрезать Суоми на две части. Тем самым вы создадите благоприятные условия для поражения финской армии и победы РККА. А затем вам надо будет помочь советским дивизиям, штурмующим линию Маннергейма с юга и юго-востока, им тоже несладко приходится… Но это уже вторая часть задания, после первой. Все понятно?

Майор Злобин ответил за всю группу – так точно, товарищ генерал, понятно. Затем уточнил:

– Дата заброски?

– 22 декабря 1939 года, начало разгрома 44-й дивизии, – ответил Бородин. – Полагаю, это самый оптимальный вариант. Вы окажетесь в начале битвы за Суомуссалми и сможете коренным образом изменить всю ситуацию, создадите ее альтернативный вариант истории… Надеюсь, у вас получится.

– Конечно, – уверенно кивнул Злобин.

– Другого ответа от вас я и не ждал, – удовлетворено произнес Бородин. – Теперь что касается вашей экипировки…

Злобин поморщился, как от сильной зубной боли.

– Знаю, – понимающе усмехнулся генерал, – не любите вы нашего старшего прапорщика Михеенко. Но что поделать – другого завснаба у меня нет. Он выдаст, что необходимо.

– Так ведь, товарищ генерал-майор, – неожиданно встрял старший лейтенант Сергей Самоделов, – Михеенко – тот еще жук. У него зимой снега не выпросишь, а не то что снаряжения… Жмот, сквалыга!

– Не сквалыга, а бережливый, хозяйственный мужик, – строго поправил Бородин. – Михеенко заботится о сохранении вверенного ему имущества, чтобы зря не расходовали и попусту не разбазаривали. Как и положено ему и по Уставу, и по всем инструкциям. Сами знаете, какой сейчас напряг с финансированием, фонды опять сократили. Говорят, наша тема неактуальна, есть более перспективные направления. Приоритеты, мол, изменились…

Генерал тихо выругался, его подчиненные понимающе усмехнулись – вечная грызня между управлениями Института, каждый тянет финансовое одеяло на себя. Пока победу одерживали службы и отделы, занимающиеся изучением культурных памятников, а Спасателям времени доставались лишь объедки… Но это временно – даст бог, поймет руководство, что исследование военной истории и создание альтернативной реальности не менее интересно и перспективно, чем изучение каких-нибудь античных храмов и дворцов…

– Нам приходится экономить, урезаем по самое не балуй, – вздохнул Бородин. – Так что, ребята, вы поаккуратней, не особо шикуйте. А с Михеенко уж постарайтесь ласковей как-нибудь, глядишь, он вам и выдаст, что надо, без лишних проблем…

– Как же, выдаст, – скептически скривился Самоделов, – Михеенко в прошлый раз, когда мы в Козельск ехали, ни за что не хотел серебряные гривны выдавать. А как без них, если в то время иных денег, по сути, и не было? Сказал: вы, мол, хлопцы, обойдитесь как-нибудь сами, расплатитесь натурой, то есть мехом. Настреляйте, говорит, лисиц, волков да белок, сдерите с них шкурки, вот вам и деньги. Сорок белок – одна серебряная куна, на которую можно много чего выменять… Ага, делать нам нечего, как белок по деревьям гонять да за лисицами бегать! Еще бы предложил сходить на медведя! Завалить парочку-троечку косолапых и содрать шкуру… Тоже мне, экономист хренов!

Генерал слегка улыбнулся:

– Да, Михеенко – такой, немного прижимистый. Есть чуток…

– Плюшкин он, – скривился Матвей Молохов и продемонстрировал неплохое знание мировой литературы: – Гобсек, Скупой рыцарь, Скрудж…

– Ничего, договоритесь как-нибудь, – примирительно поднял ладони вверх Бородин, – не так ли, капитан Лепс?

– Так точно, – подыграл начальнику главный специалист по НЛП и запудриванию мозгов, – договоримся. Беру это на себя.

– Вот и отлично, – одобрительно кивнул генерал. – Вопрос решен.

Он встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен:

– Идите, товарищи, готовьтесь к заданию, получайте экипировку, а перед самой заброской мы еще раз встретимся, уточним детали.

Майор Злобин поднялся и, козырнув начальнику, направился к выходу. За ним потянулись и все остальные члены группы.

Глава вторая

– Что ты по этому поводу думаешь? – спросил Матвей Молохов у Сергея Самоделова, когда они вышли из генеральского кабинета.

Они появились в группе Спасателей времени почти одновременно и, естественно, быстро подружились. Оба молоды, свободны, не имеют никаких серьезных обязательств… Ну, почти никаких – у Сергея была девушка, он даже хотел сделать ей предложение, но все как-то не собрался. То ситуация неподходящая, то одно задание, то другое… Матвей Молохов по поводу женитьбы вообще не заморачивался, прекрасно обходился и без официально оформленных отношений. У него с женским полом разговор был короткий: пришел – увидел – победил. Почти как Юлий Цезарь.

– По поводу чего думаю? – уточнил Самоделов. – По поводу задания или по поводу Михеенко? Если ты о прапоре, так я даже думать о нем не хочу – как представлю, что придется тащиться на склад, выпрашивать у него и выклянчивать… Противно делается!

– По поводу задания, конечно, – улыбнулся Молохов. – С Михеенко все ясно – Док с ним разберется. Помнишь, как в прошлый раз было? Стоило Доку сказать: «А подай-ка ты, милый друг Богдан Михайлович, то, что нам нужно, да еще вон того, пожалуйста, захвати, про запас, а то мало ли что» – и посмотреть своими чистыми, ясными глазами, как только один он умеет… Как Михеенко тут же сам все принес и даже запчасти выдал. Да, лингвовнушение и гипноз – страшные вещи, с человеком многое сделать могут. Даже с таким, как наш прапор. Слава богу, Док умеет с ним разговаривать…

– Помню, а как же, – хмыкнул Самоделов, – Михеенко потом плакался: опять его, бедного, обдурили, на НЛП взяли! К генералу бегал, жаловался, но тот его послал – сам виноват, смотреть надо было. Что упало – то пропало, обратно не вернешь. Тем более что люди не для себя брали, а для дела…

– Правильно, – кивнул Молохов, – это так: взять свое – и ходу. Как говорится, не жди, пока девушка тебе утром кофе в постель принесет, сделал дело – гуляй смело…

– Ты это о чем? – подозрительно покосился на друга Сергей Самоделов.

У него с подругой были весьма непростые отношения…

– Да так, просто к слову пришлось, – отмахнулся Молохов, – историю одну вспомнил, смешную, про кофе и девушку, потом тебе расскажу, как случай выйдет. К твоей это никакого отношения не имеет, уж поверь мне…