Рыцарь-маг

– Например, изменить направление ветра.

– Погодная магия? Эти друидские штучки не совсем по моей части.

– Тогда, наверное, надо попросить Трагерна.

– Да он, скорее всего, опять весь зеленый... Впрочем, ты права. Пусть-ка поработает своим новым посохом. Эй! – И он нырнул в каюту.

Трагерна пришлось вытаскивать на палубу силой – он опять хандрил, как всегда, когда ему случалось оказаться в море. Он спал днем и бодрствовал ночью – когда вокруг царила темнота, моря было не видно, не видно волн, и на него не накатывала дурнота, которая, скорее всего, являлась просто памятью о качке, а не естественным проявлением морской болезни. Так что после очередной бессонной ночи он с трудом проснулся. Объяснять ему, что случилось, Дик не стал – он торопился наружу. Только в дверях каютки громыхнул мечом, чтоб было понятно – не шутки.

На корме он прищурился под ярким солнцем, чьи лучи превращали море в поток расплавленного металла. Только само светило больнее резало глаза. Молодой рыцарь запрокинул голову и понюхал ветер – морская соль и запах сена... Неужто на Крите уже сенокос? Да, конечно, он припомнил, наверное, уже время. Если он чувствует запах сена, значит, ветер меняет направление и дует теперь с берега. Это им на руку. Корнуоллец приподнял руку, развернул ладонь и попытался усилить бриз. Гребцов хватит ненадолго, так что паруса все-таки придется поставить. Вслушиваясь в звон небесных сфер над островом, все еще подвластным ему, Дик понял, что ветер скоро снова повернет, и добавил ему силы, заставив превратиться в постоянный поток, идущий с берега. Повороты им не нужны.

Он не был уверен, что все сделал правильно. Но капитан, ненадолго выскочивший на верхнюю палубу, закричал, чтоб ставили паруса, а гребцы готовились поднимать весла. Оживление под нижней палубой сразу стало заметно – галера резко прибавила ход. Что ж, надежда на отдых – пожалуй, куда более надежное средство убеждения, чем плети. Корабль, построенный со знанием дела, хоть и большой, но быстроходный за счет обтекаемой формы и большого количества парусов (а равно и банок, где размещались гребцы), сумел разогнаться у выхода из бухты. То, что гребцам дали вина, сыграло свою роль – обманутым хмелем телам показалось, что они сильней, чем обычно. А на веслах не поработаешь вполсилы, здесь надо трудиться до предела и за пределом.

Корабли преследователей – боевые, меньше размером, парусов у них, кажется, было больше, так что и скорость они развивали большую. Они гнали галеру, разворачиваясь «крыльями», должно быть, собирались обхватить жертву кольцом. И хотя пока еще они были далеко, Дик понимал, что их скоро нагонят. Он взялся за меч, проверил, легко ли тот выходит из ножен. Впрочем, конечно, идея бредовая – на каждом из кипрских кораблей, наверное, не меньше четырех-пяти десятков воинов, и это против двадцати двух... двадцати трех, если считать Серпиану. Еще, конечно, можно прибавить Трагерна, но его военные таланты вызывали у корнуоллца большие сомнения.

Выбравшийся на палубу ученик друидов сперва долго протирал глаза, а потом, удивленно и укоризненно посмотрев на Дика, крикнул ему:

– Ты что, не видишь? Погоня!

– Нет, не вижу, – огрызнулся молодой рыцарь. – Что ты говоришь!

Трагерн посмотрел на него с укоризной:

– Все смеешься. Но если бы ты мне сказал, что здесь погоня, я бы раньше вылез. Я думал, не срочно.

– Хватит! Ты можешь что-нибудь сделать? Ну какие-нибудь твои фигли-мигли друидские можно применить?

– Потише. Мы, между прочим, не одни на этом корабле, – недовольно предупредил ученик Гвальхира. – Кое-что я, конечно, могу сделать. – Он поддернул рукав.

В следующий момент паруса на кораблях, преследующих галеру, обвисли и захлопали. Они и прежде-то были не слишком туги, поскольку ветер дул порывами. Дик оглянулся – их паруса надувало все сильнее и сильнее, причем равномерно. Лишь противнику не повезло. Было видно, как забегали по палубе киприоты, по бортам немедленно высунулись весла, и гребцы налегли на них. Закипела вокруг деревянных лопастей морская вода, убеленная пеной. Моряки полезли на реи спускать парусиновые полотнища.

Молодой друид сблизил ладони и потер одну о другую. Видно было, как порыв ветра тут же вернулся, ударил, надув оставшиеся паруса... Но канаты были уже ослаблены, одну из рей повернуло, моряк, стоявший на ней, взмахнув руками, полетел в море. Корабль завалился набок и по дуге «притерся» к борту соседа. Слаженное движение шести кораблей нарушилось.

– Замечательно, – потихоньку рассмеялся Дик. – Давай в том же духе.

– Извини. Не уверен, что получится еще раз. Это очень сложно – устраивать такие малые по размеру турбулентности.

– Что?

– Не обращай внимания, – сказала Серпиана, которая, щурясь, смотрела на море. – Он тебе скажет еще много непонятных слов. И я могу, хочешь?

– Если будет демонстрировать ученость, я ему тоже скажу много непонятных слов, – проворчал Дик. – Только на другую тему.

Ученик Гвальхира, углубившийся в сложную задачу, не слышал того, что ему говорил спутник. Ветер, послушный его загадочным действиям, тревожил корабли киприотов до тех пор, пока те не спустили все паруса и не сделали ставку на весла. Трагерн думал недолго. После этого он перенес свои усилия на морскую гладь. Волны то и дело пытались захлестывать гребные люки, сбивали гребцов с ритма, били в борт корабля, накреняя его, и бывалые моряки понять не могли, что это происходит с их судами и с морем, где не видно ни следа приближающейся бури. Должно быть, кое-что молодой друид смог сделать и с кормовым веслом одного из кораблей, потому что его начало сильно заносить, и, пока в спешном порядке не поменяли весло, ритм движения оказался сбит.

Но преследователи все равно нагоняли тяжелую галеру, обремененную грузом и людьми, и должны были нагнать ее в самом скором времени. Правда, теперь, когда Трагерн изо всех сил мешал этому, охват у них никак не получался, и сперва англичанам придется иметь дело с экипажем одного корабля. Но ненадолго. Впрочем, они не собирались сдаваться без боя. Все, кто умел обращаться с луками, выстроились на верхней кормовой палубе, а на нижней Серпиана, неизвестно откуда извлекшая свое оружие с узором, напоминающим мелкую чешую, неторопливо подняла его и наложила стрелу.

– Далековато, чтоб стрелять, – добродушно сказал ей пристроившийся рядом усатый англичанин с повадками охотника – их выдавала манера держать лук. Должно быть, в прошлом браконьер. На красавицу-лучницу он посмотрел с удовольствием, но и покровительственно.

Девушка-змея не обратила на него никакого внимания. Она долго целилась, подтянув тетиву лишь на половину нужного расстояния, потом вдруг с силой рванула оперение к щеке и отпустила. Киприот в доспехе и шлеме, стоявший на носу корабля-преследователя, взмахнул руками и исчез из виду.

– Ох молодец! – восхитился старый браконьер. – И лук отличный. Никак не меньше пятисот шагов берет, верно?

– Вроде того, – коротко ответила девушка, накладывая вторую стрелу.

– А я уже не решаюсь такое расстояние брать. Глаза не те. Но раньше бывало, брал. – И по его тону Дик догадался, что случалось подобное, может быть, всего-то раза два.

С другой стороны, в лесу – не в море, расстояния там и здесь оцениваются по-разному.

Но все равно Серпиана просто молодец.

Дик подтянул щит поближе. Если стрела с галеры поразила врага, то, наверное, и в него сможет попасть кто-нибудь еще, не менее искусный. Спохватился и наложил заклинание удачи, уже привычно воспроизведя формулу по памяти. Он был уверен, что успеет почувствовать угрозу заранее. Но скоро понял, что, наверное, это будет трудно, потому что корабли уже сближались. Он покосился на Трагерна – на лбу у того выступили капли пота, но, видимо, больше ничего он сделать не мог.

– Иди надень доспех, – бросил он ему. – Ана, уходи отсюда. Если они будут затевать абордаж, то, видимо, со стороны кормы.

Девушка мельком взглянула на спутника и снова спустила тетиву. И на этот раз выстрел был очень точный, стрела пробила кольчужный воротник, и киприот, неосторожно подавшись вперед, перекувырнулся через борт в море. На галеру в ответ тоже полетели стрелы, а вскоре и дротики, большинство которых вонзилось в борт, но один – узкий, веретенообразный – настиг незадачливого бывшего браконьера. Молодой рыцарь сшиб его на палубу и прижал пальцы к шее, нащупывая жилку. Удар был слабый, достаточный, чтобы пробить кожаный доспех, но прошить насквозь – нет, нет, нет! Дик выдернул дротик и толкнул ладонью напоенный магией воздух в сторону задыхающегося от боли англичанина. Второй рукой корнуоллец водил по животу раненого, чувствуя, что под одеждой медленно затягивается рана. Он не думал о том, как опасен его поступок... Впрочем, лучник, скорей всего, даже не понял, что с ним произошло.

Бывший браконьер застонал и зашевелился. Его лицо было залито потом, зрачки, расширенные от боли, заполняли собой всю радужку, рот ловил воздух – дышать было больно. Но смерть ему больше не угрожала. Рядом с Диком опустилась на одно колено его невеста, видимо, спасаясь от стрелы или дротика.

– Кончай возиться, – прошептала она. – Пусть его оттащат!

Молодой рыцарь встряхнул ноющими кистями рук и отодвинулся. Магическая мощь наполняла его, только что истратившего изрядную часть ее на лечение смертельно раненного, и Дик понял – это преимущество, даруемое источником. Он предвидел, что, когда покинет Кипр, будет очень скучать по этому вулкану энергии, из которого можно черпать сколько угодно. Только теперь он начал чувствовать, какие огромные возможности дает источник.

Корабль все приближался, из-за фальшборта теперь можно было выглянуть, только прикрываясь щитом, и, занятый мыслями о надвигающейся схватке, Дик не слышал криков, доносящихся с носа галеры. Впрочем, будь они испуганными, отчаянными, он, конечно, обернулся бы. Но вопли были ликующими. Молодой рыцарь поднялся на ноги, прикрываясь щитом, рядом с ним встала и Серпиана со стрелой на тетиве лука. Девушка лишь на миг оглянулась – и толкнула спутника в бок.

– Посмотри, – крикнула она, рассмеявшись.

Дик обернулся – из-за дальнего мыса уже появилось несколько больших боевых кораблей, и, похоже, это было еще не все. Серо-белые паруса, плавные обводы и цветные флаги на мачтах. Молодой рыцарь присмотрелся – белые львы, стоящие на задних лапах. Он рассмеялся и сам, подбросил щит, увернулся от дротика, брошенного каким-то высоким киприотом в крупнокольчатой броне. Преследующее галеру судно уже подошло на расстояние десятка больших шагов, и воин едва успел отскочить от борта и оттащить Серпиану (сказать по правде, она и сама отскочила, приготовившись к атаке, но молодой человек, который больше всего боялся потерять ее, считал, что никакая забота не может быть излишней).

Кипрский корабль врубился в корму галеры, обламывая тонкий фальшборт, раскалывая позолоченные перильца, и на палубу посыпались чужаки – кто-то из них молодецки перепрыгнул, размахивая оружием, а кто-то повалился, как мешок, потому что удар был поистине таранным – на галере внезапно сбросили паруса, из-за чего судно резко снизило скорость. Тех, кто не удержался на ногах, закололи сразу. Дик ударил щитом первого, кто подскочил к нему, и выхватил меч. Золотая полоска по долу яростно искрилась – магический клинок ощущал приток энергии и был полон готовности внести свою лепту.

Молодой рыцарь прокрутил шипящую «мельницу» и атаковал киприота. Металл клинка рассек металл оковки щита императорского солдата, словно масло. Толстая стальная полоса лопнула, и деревянный круг, развалившись надвое, загремел по палубе, следом полетела кольчужная перчатка вместе с заключенной в ней кистью руки. Сообразить, что случилось, слуга Комнина не успел – корнуоллец сшиб ему голову и встретился со следующим врагом.

Иногда краем глаза он поглядывал налево, где рубился Трагерн. Делал он это неуклюже, но на удивление спокойно и уверенно. Чем-то его манера сражаться напоминало работу лесоруба. Меч у друида был тяжелый, движения – неторопливые и размеренные, и, казалось бы, первый же шустрый киприот должен сбить его с ног. Но не тут-то было. Почему-то щит Трагерна оказывался всегда там, где надо, тогда, когда надо, и ученик Гвальхира не отступил ни на шаг, пока не начали отступать англичане.

А чуть дальше защищалась Серпиана. Как оказалось, своим легким мечом она владела не хуже, чем луком. Правда, при всем желании кончар, даже такой отлично закаленный и заточенный, как этот, в женской руке не способен был пробить кожаный доспех и тем более кольчугу. Но доставить максимум беспокойства посчитавшим ее легкой добычей солдатам она могла. Одного уже успела хлестнуть по переносице – и киприот, наверное, распрощался со своими глазами. Отшвырнув очередного противника, Дик рванулся к ней и толкнул назад.