Ритуальные принадлежности

Когда ложилась, она оставила открытой дверь своей комнаты, но потом Федор Васильевич осторожно притворил ее. Он хотел, чтобы мать отдыхала спокойно и не проснулась рано утром от разговоров и шагов по квартире: дети будут собираться в школу, взрослые на работу. И старуха не услышала голосов и шагов. Она проснулась, когда никого уже не было дома.

Она пробудилась не сразу, а как привыкла за последнее время: еще в полусне подумала обо всем, что надо исполнить с утра по хозяйству – затопить печь, проведать в сарае куриц и поросенка, потом сготовить что-нибудь для себя. Вот теперь можно вставать и приниматься за дело… Старуха открыла глаза, увидела зайца на пеньке и девочку со скакалкой.

Она села в кровати, ногами нашла свои новые тапки, прислушалась. Утренний город глухо шумел за окном, сквозь шторы из тонкого тюля проходил и лежал на полу холодный рассеянный свет. Рядом с кроватью со вчерашнего вечера был раскрыт чемодан, старуха долго смотрела на него остановившимися глазами.

Все же нашлось одно привычное утреннее дело. Старуха совершала его долго и неторопливо – поливала цветы. Невестка вчера объяснила ей в ответ на вопрос, что эти растения называются кактусы, они очень удобные, можно целый месяц не поливать, а они все такие же будут. Старухе не поверилось, но вчера она ничего не сказала невестке, а теперь хорошенько полила эти кактусы и ногтем порыхлила землю в горшках.

Ей оставили завтрак на столе под салфеткой: вчерашний салат, кусок пирога с земляничным вареньем, стакан простокваши и яблоко. Это было тоже занятие, старуха жевала намеренно медленно, а когда опустела посуда, она пожалела себя: все-таки ей показалось, что можно было истратить на завтрак еще хотя бы десяток ненужных минут.

Чтобы привыкнуть и совсем успокоиться, она обошла не спеша всю квартиру, потрогала руками незнакомые вещи. Посидела в креслах с высокими спинками. Взяла с полки тяжелую книгу, долго листала, разглядывая цветные картинки. Отодвинула штору и с высокого этажа смотрела, как внизу спешат по улице маленькие озабоченные люди, у всех было какое-нибудь важное дело.

Оставалась еще одна небольшая работа, вымыть посуду. Старуха осторожно перенесла в кухню две тарелки, ложку с вилкой и стакан. Закончив с посудой, побыла еще в кухне, здесь ей было как-то уютней, спокойней. Потом прошла к себе в комнату. Взяла в чемодане чистый носовой платок и стала вытирать всюду пыль. Она видела, что это не нужно – Нина Петровна сама сделала эту работу, чтобы к приезду свекрови в доме была чистота. Таисье Макаровне все-таки сделалось легче: она немного устала и теперь могла посидеть на диване, отдохнуть и придумать новую заботу рукам.

Постирать несколько мелких вещей из белья и одежды. С этим она управилась быстро, а сушить отнесла к себе в комнату и развесила на спинках кровати. Вспомнила о двух пустых полках в шкафу, переложила на них свои вещи из чемодана. Тут ей повезло: обнаружилась висящая на последней ниточке пуговица. Таисья Макаровна заново пришила ее, потом проверила все пуговицы на одежде – не найдется ли еще такая работа.

– Ой, – сказала сама себе и замерла от удачной догадки. – Они же придут на обед, а кушать нечего!

Покачала головой, упрекнула себя. Прошла в кухню и засуетилась. Нашла банку с мукой, соль и сахар, бутылку масла. Достала из шкафчика большую кастрюлю, налила в нее из крана воды. Репчатый лук и капуста, мясо с мозговой костью, приправы и крупы – было все что требовалось, и старуха мысленно похвалила хозяйственную невестку. Она зажгла газ – это получилось не сразу, истратила несколько спичек. Поставила вариться бульон и завела жидкое тесто, чтобы нажарить блинов… И больше ничего не успела.

* * *

– Чем это вы занимаетесь? – прозвучал за спиной голос Нины Петровны.

Старуха вздрогнула, оглянулась к невестке и поздоровалась с ней.

– Доброе утро, доброе утро… А зачем это? Вы разве еще не покушали?

– Нет, я покушала. А вот постряпаю вам на обед. Скоро же Федя, наверно, придет обедать. И ребятишки.

– Да нет, ну что вы! Зачем это! – Нина Петровна окинула быстрым взглядом продукты, которые старуха приготовила на столе. Подошла к плите, убрала кастрюлю, вместо нее поставила на огонь сковородку и начала складывать продукты обратно в холодильник и подвесной шкаф, приговаривая: – Я-то думаю, Таисья Макаровна у нас отдыхает себе, а она, смотрите-ка, трудится, стряпню завела.

Старуха опустилась на стул и в растерянности поглядывала на невестку.

– Федя всегда на заводе обедает, – продолжала Нина Петровна, – у них там столовая, обеды недорогие и готовят неплохо… Ему домой на обед приехать никак не получится, перерыв с часу до двух, не успеет. А Дениса с Аленкой мы в продленную группу устроили, их там кормят, они тоже нескоро домой придут.

На плите в сковородке уже шкворчала яичница. Нина Петровна вынимала из сумки бутылки с молоком и кефиром, какие-то баночки, свертки. Она говорила и действовала быстро, не успевая взглянуть на старуху, сидящую на стуле в углу.

– Мы дома редко вместе обедаем. Только ужинаем, и то не всегда. Федя, бывает, задерживается, поздно с работы приходит, особенно в конце месяца, когда они план гонят. Да и я забежала только чтобы вас проведать, как вы тут себя чувствуете. – Она посмотрела на свекровь. – Может, вам надо чего-нибудь? Ну там… не знаю… в магазине купить.

Старуха пожала плечами.

– Ну тогда ладно, – сказала невестка и поставила на стол тарелку с готовой яичницей. – Вот, кушайте. Я побежала. Спешу!

– А ты ж пообедай со мной, – предложила Таисья Макаровна.

– Опаздываю! – крикнула Нина Петровна из прихожей, надевая пальто. – У нас в магазине конец перерыва, опоздать никак нельзя, покупатели сейчас знаете какие сердитые! – Она оделась и заглянула в кухню. – Я вам телевизор включила, сейчас будут вчерашний фильм повторять. Ну, отдыхайте!

Хлопнула дверь.

* * *

На плите тонко пел закипающий чайник. Из комнаты слышались звуки включенного телевизора. Таисья Макаровна поковыряла вилкой яичницу и без охоты съела все до конца, чтобы еда не оставалась в посуде. В шкафчике над раковиной среди чашек и блюдец нашелся граненый стакан. Старуха налила в него чаю и выпила без сахара, как привыкла. Убрала в холодильник кастрюлю с недоваренным бульоном. Подержала в руках миску с тестом для блинов, поставила ее в угол стола и укрыла полотенцем: может, еще пригодится.

На экране телевизора мужчины и женщины разговаривали и смеялись, потом кто-то бежал ночью по улице, в него стреляли и ранили в ногу, но человек забежал в какой-то подъезд, спрятался под лестницей в темноте, и его не нашли… Таисья Макаровна прошла к себе в комнату, закрыла дверь. Села на кровать и сгорбилась, подперев голову обеими руками.

Потом прилегла.

4.

Прошло два одинаковых дня, наступил выходной.

Завтракать сели опять за общим столом в большой комнате, и Федор Васильевич торжественно объявил:

– Сегодня всей семьей идем гулять в парк! А потом в кино, на двенадцать сорок, я уже и билеты купил. Вот, – он показал билеты. – Кинотеатр «Октябрь», широкоформатный.

– Замечательно, – усмехнулась Нина Петровна. – Что же ты мне об этом вчера не сказал?

– Потому что сюрприз, – объяснил Федор Васильевич.

– Да не хочу я в парк! – отказалась Аленка. – И в кино не успею, у меня сегодня кружок домоводства, а я уже одно занятие из-за вас пропустила, когда бабушку надо было встречать.

– И еще один раз пропустишь, никуда твое домоводство не денется, – сказал строгий отец.

Аленка насупилась, а Нина Петровна упрекнула супруга:

– Федя, ну так же тоже нельзя. Ты бы хоть предупредил. Маргарита на Дениса новый костюмчик шьет, сегодня надо первую примерку делать. Я обещала, что мы приедем к двенадцати.

– Не хочу на примерку! – крикнул Дениска. – Я с бабушкой в парк пойду!

– Вот молодец, – улыбнулся сыну Федор Васильевич. – Отменяются все примерки и все кружки! – Он посмотрел на жену и добавил негромко, специально для нее. – А Маргарите надо позвонить и сказать…

– Зачем это я буду звонить? Мы еще на прошлой неделе обо всем с ней договорились.

– Позвонить и сказать, – уже громче настаивал Федор Васильевич, – что примерка сегодня не состоится. Объяснить по-человечески. Что она, не поймет, что ли?

– Ну, не знаю, – Нина Петровна резко встала из-за стола и ушла зачем-то на кухню.

Аленка тихо заплакала, и старуха пожалела ее. Но ей было жалко и сына. Федор Васильевич с застывшим лицом размешивал сахар в расписной чайной чашке. Сахар уже растворился, а он все звенел и звенел ложечкой о стекло. Дениска распахнутыми глазами смотрел то на отца, то на бабушку, то на сестру.

– Давайте-ка сделаем вот что, – сказала Нина Петровна, возвратившись из кухни. – Если не хочется… или невозможно… перенести это… мероприятие на следующую субботу или воскресенье…

– Да что это, в самом-то деле! – Федор Васильевич швырнул на стол чайную ложку. – Бабушка приехала к нам и сидит дома одна целыми днями… Надо же понимать хоть немного!

– Все понятно, чего ты кричишь? – тихим голосом проговорила Нина Петровна. – Я как раз хочу предложить нормальный выход из положения.

– Давай, давай, предлагай, – проворчал Федор Васильевич и двумя глотками выпил остывший чай.

– Как ты придумал, так мы и сделаем. Погуляем в парке, посмотрим кино.