И был апрель… стихи

и пара слов, казалось бы, взаймы…

Какая-то печальная любовь,
когда границы на замки закрыты
и под запретом всё, слова испиты…
И только целомудрие стихов…

«Февральский день и первая метель…»

Февральский день и первая метель,
как первая любовь, пройдёт и не вернуть…
Когда-нибудь придёт и мой апрель,
хотя… не в этом суть…
Напишутся стихи и будем мы близки,
затем дожди и холода… а впрочем, как всегда…
И майский гром проходит стороной вдали…
Всегда… И никогда…

«Одиночества пальцы на горле моём…»

Одиночества пальцы на горле моём,
вместо слов-непонятный хрип.
Никогда мне с тобой не бродить вдвоём,
не смотреть на бровей изгиб.

Не касаться ладонью твоих волос,
не держать твоих рук в руках…
А мечты мои ветер с собой унёс,
только мне не забыть никак

ни бровей твоих нежных чудной изгиб,
ни твой голос… почти родной…
…вместо слов один непонятный хрип:
никогда мне не быть с тобой…

«Три точки слева… Три точки справа…»

Три точки слева… Три точки справа…
А между ними – души смятенье,
моё дыханье и откровенье…
И мысль, что мы не имеем права…
Но только сердце шепнёт мне: «Можно.
Кто написал для любви законы?»
Склонюсь к тебе, как к изножью трона,
целуя нежно и осторожно…

Три точки справа… Три точки слева…
А между ними-всё, что захочешь…
А между ними-пространство ночи,
когда открою твои страницы,
в стране которых ты королева…
И отмеряют твои границы
три точки справа… три точки слева…

«А хлопья снега тают, приземляясь…»

А хлопья снега тают, приземляясь,
они, влюблённые, полны мечтаний…
И ты один во мраке созерцаешь
тайну мирозданья…

А за окном небрежно воет вьюга,
и мы с любимой как-то друг без друга,
а вьюга воет, спи, моя подруга,
а я в отчаяньи…

А завтра, может быть, с лучом рассвета
я выпью кофе и прочту газету
и стану думать о судьбе поэта
и сострадании…

«А из детства я вынесу поле…»

А из детства я вынесу поле,
свежий ветер, да неба частичку,
а ещё-одинокую птичку,
что томилась в груди, как в юдоли.
А из детства возьму я тетрадку
со стихами и грустью своею…
Так хотелось найти в жизни фею,
да пока в ней одни лишь закладки…
А из детства… а может не буду,
ведь читать-то их некому, право…
Я сойду на конечной: «Дубрава»