Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

А если там, в еб…чих ясельках нет жратвы, которую маленький человечек способен хотя бы проглотить без отвращения? А если его ставят в угол на час, а за что, он и понять не в силах? А если он не желает общаться со стадом дебильных недоумков, что орут, прыгают и бессмысленно таращатся на тупую воспитательницу, которой и в детской колонии-то не стоит исполнять «Макаренко, да Сухомлинского». А если «странному» ребенку хочется посидеть тихонько и помечтать, «повглядываться» в белый свет, вместо того, чтобы активно скакать козлом через скакалку и послушно сидеть на горшке в унизительно разнополой компании, хотя тебе, бедолаге, «никуда» пока и не нужно?

До кого достучаться, кому объяснить хотя бы что-то, хоть тогда, в советское средневековье, хоть теперь, во времена педагогических новаций и побед? Да ведь не каждый ребятёнок таков, что локтями отпихнёт других чад, послабее, отвоевав к радости своих «естественных» пап и мам пространство под солнцем, займёт лучшее место за столом и сцапает игрушки покрасивей, да поярче, а лучше отберёт у соседа, что испуганно смотрит наполненными слезами глазёнками! Так и она, крошечное чернявое существо, душа которой была огромной и ранимой с рождения…

Когда она рассказала мне, что в их чёртовых яслях противные засморканные детки отпихивали её, беззащитную девочку, от аквариума, что был единственным местом, где ей было чуть спокойнее и легче, мне на мгновение захотелось найти каждого из них и «педагогически» отшлёпать этой вот детсадовской скакалкой, что, собственно, и есть самое лучшее пролетарское средство духовного и телесного развития этих меленьких негодяев! А сделали их такими негодяи покрупнее – их предки и так называемые нянечки с воспитателями… Какое всё-таки большое слово «воспитатель» замарано навеки!

Неосмотрительно связавшись со мной, бедная Ражева вряд ли нашла союзника, который всегда будет рядом и не даст её укусить, толкнуть и обозвать никому из этих милейших людей, но… Как она сама с горьким юмором сказала когда-то: «То, как мы сейчас живём, то, чем мы сейчас занимаемся – это подвиг, и это очень опасная вещь…». Ты уж прости, что невольно, день за днём, всё глубже и глубже, затащил тебя в эту опаснейшую игру, искусственную жизнь непризнанного поэта и неизвестной художницы, а может, и наоборот…

Ражева продолжает и выигрывает

Гром и молния! Карамба! Сколько же весёлых глупостей осталось и всего-то лишь после пьяной беседы старой парочки тунеядцев, маргиналов и «несомненной богемы».

Праздная речь довела нас и до щекотливой темы «свободной любви», «фри лав», «фри фак», выбирайте сами, какая степень свободы вас увлечёт. Обсуждалось и то и это, и так и сяк, были споры, и были прения, а также временные союзы и непримиримые коалиции! Но то, чем закончила безусловно интереснейшую дискуссию парадоксальная Ражева, было поистине гениальным выводом, пред которым смиренно склонили головы заслуженные, но так устаревшие теперь Фрейд, Юнг и Адлер: «Хиппи всегда находились под кайфом, отсюда и их фри лав! Ревность притуплена…». Я молчал минут десять, сражённый удивительным открытием, а затем скорёхонько перевёл ненужный уже теперь разговор в иную, более прагматическую сферу…

Медики! Почему медики так циничны, ну, скажем, материалистичны, а медички так развращены, пардон, раскрепощены, и зачем же я так непочтительно? И опять понеслись факты, а так же и аргументы, приводились безумные примеры, личные наблюдения со стороны, но снова Иришка спокойно и мрачно завершила беспечный мещанский разговор последним разгромным выпадом: «Медики «потрошки?» видели и думают, что смерть обманули…». Сколько же совершенства может быть в краткой формулировке, на которую способны, правда, очень редкие люди! «Адмиралу Тре?лони «Ура»! Ура!! У-ра!!!».

Кстати, не знаю уж, ловко стащила она сию суровую мысль или же оная тоже продукт хмельной гениальности, но фраза «шизофрения – это страх реальности», достойна просто пера сиятельного доктора Лектора! Вы можете себе представить, ведь эта вечная философско-медицинская проблема, возможно, имеет объяснение и даже решение! Правда, кто же возьмет на себя сию антигуманную ответственность – вытащить, словно из Рая, этих несчастных, а возможно, счастливейших людей в «новый мир», который будет порой почище распоследнего Ада?

Мы продолжали откупоривать «специальные» бутылочки и закусывать «всё подряд» «чем попало», словно потомки славных Гаргантюа и Пантагрюэля. И вот уже речь о пограничных моментах, куда окунаться бы не стоило, но доза древнейшего обезболивающего души давно за гранями и отметками, поэтому мы отважно входим в сферу сакрального… Как просить Его, как говорить с Ним, как молиться Ему, как отвечать перед Ним…

Да, я очень наивно, будто недалёкий туземец, каждодневно отчитываюсь перед Ним, словно перед строгим боссом. Только так Он может пожалеть меня, только так Он ещё оставляет меня на земле и зачем-то бережёт… Это – моё святое убеждение, полученное от стоящих за моей спиной бесконечных поколений очень простых в своей религиозности людей.

Было всё – романы с буддизмом, христианством и даже язычеством, но эти детские увлечения, книжные выводы лишь то, что узнал я из хитрых моих книг, от «любомудрых» людей, что оказывались рядом, и собственных недалёких умозаключений. То, что стучится ко мне из крови предков – вот лишь во что я могу безоговорочно верить, без умствований, выкладок и рефлексий! Веди себя хорошо, делай дело, люби мир и живущих существ в нём, только этим ты можешь отблагодарить Его за счастье пока ещё быть здесь…

Я уже было, как всегда разговорился до самоумилительной слезы, как мелкий чёртик внутри несносной собутыльницы высказал несколько другую теорию веры и молитвы… «Есть Господь, и я не могу его просить, понятие его не обозначено… Но есть дьявол, а вот он персонифицирован… И он – сволочь!». Мне иногда весьма жутковато слышать такие вещи от «до кощунства оригинальной девушки», но я всё ещё надеюсь её перевоспитать! Она – в общем-то, наша, Божья, только слегка пижонит и немножко притворяется!

Волшебная приборка

Каких только престраннейших попоек не было на моем разбитном веку. Иногда и вовсе кажется, что вся моя бесполезная жизнь лишь вереница бесконечных пьяных пирушек, которые и не есть сама жизнь, а её расточительная и преступная подмена. Кто даст мне ответ…

С одной стороны тысячи отложенных на потом гениальных киношек и фантастических пластинок, зачем-то купленные и почти не листанные шикарные художественные альбомы, раритетные издания суфийских поэтов и прочая добыча маленького любопытного мальчика, а вот с другой… С другой же «сторонушки» шальное пьяное безумство, запечатлённое на миллионах диких фото и видосах. Такое ощущение, что я и не делал ничего больше на этом прекрасном свете, как убивал свои волшебные деньки, рушил музыкальную, да и любую другую память, и втравлял в этот дикий разгул своих доверчивых близких…