Петр Великий и Военно-Морской Флот России

60 малых речных судов для дворцовых нужд. Царь лично приказал взять лес насильно, а плотников обязательно выделить. Но все равно целый год шла трудная переписка по строительству корабля с самыми различными правительственными организациями, чинившими препятствия новому делу. Вот тут поневоле вспоминаешь Петра Великого с его «железной хваткой и жесткой волей» ко всему, что касалось морского дела, чего совершенно не было у его отца – царя Алексея Михайловича.

И тем не менее заложенный 14 ноября 1667 года корабль «Орел» 25 мая 1668 года был спущен на воду. Но зимовал он этот год еще в Дединове, так как шла его достройка. Только в начале марта 1669 года Бутлер донес, что корабль готов к походу. Кроме «Орла» к этому времени успели построить еще яхту, бот и две шлюпки. Все это обошлось в 9021 рубль. На борт «Орла» была посажена еще пехота в количестве 35 стрельцов, и весь отряд судов летом 1669 года прибыл благополучно по Волге в Астрахань. Здесь суда стояли в бездействии 9 месяцев. Когда в 1679 году началась осада Астрахани восставшими людьми Степана Разина (в 1667 году началось восстание донских казаков), князь Прозоровский приказал Бутлеру поддержать защиту города его отрядом судов. Но тот отказался и вместе с голландским экипажем на мелких судах бежал в Персию. Сам «Орел» захватили войска Разина. По одним источникам, они его сожгли, по другим – отвели его в один из притоков Волги, где он простоял много лет и сгнил. Вот такой печальной получилась и судьба первого русского военного корабля, и очередная попытка создать в России свой флот. Кроме «Орла» планировалось для Каспийского моря построить еще 36-весельное судно по типу венецианской галеры и 20-весельную баркотину или струг. Но все это осталось лишь в планах…

Овчинников В.И. Спуск на воду корабля «Орел», 1995 г

А 22 февраля 1671 года наступил финал карьеры «первого радетеля» морского дела в России – Ордин-Нащокина Афанасия Лаврентьевича. Заведовать Посольским приказом царь Алексей Михайлович назначил своего нового приближенного боярина Матвеева А., который устроил ему в качестве второй жены свою родственницу – Н. Нарышкину. Вскоре Ордин-Нащокин принял канонический чин под именем Антония. Еще через три месяца после этого родился Петр Алексеевич Романов, который мирскими делами и молитвами Афанасия (Антония) вырос в «первого главного делателя» морского дела и военного флота России.

В то время, когда на Оке возникло военное кораблестроение, в России произошло еще одно важное морское событие – появился первый русский морской устав – «статьи морские». Скорее всего, идею об уставе дал Ордин-Нащокин (еще в 1649 году Московское правительство обещало выпустить «Устав корабельной ратной науки»), но главным ее исполнителем был известный Бутлер, а вошел устав в историю, как морской устав царя Алексея Михайловича. Устав, состоящий из 34 статей, представлял некий экстракт голландского устава. Бутлер, по памяти и исправляя голландский устав на русскую стать, сделал эти «морские статьи», которые были вольно переведены на русский язык, рассмотрены в Посольском приказе и сделаны законом.

По уставу царя Алексея Михайловича вся команда корабля подчинялась капитану, который приносил особую присягу в верности царю и один обладал властью. Следующий чин на корабле был – корабельщик. В отсутствие капитана он замещал его и отвечал за плавание корабля и его оружие. На корабле был еще кормщик, то есть штурман. В помощь корабельщику назначался начальный боцман – для управления парусами, внутреннего морского порядка и исправления повреждений. В его заведовании находились «работные люди», то есть матросы корабля. Корабельщик, по сути, был помощником капитана. Капитан же имел еще двух помощников – пушкаря и корабельного поручика для выполнения специальных, боевых функций. Корабельный поручик был начальником корабельных солдат – морской пехоты. Кроме указанных высших начальных людей на корабле еще были низшие начальные люди, отдельно не поименованные, чины квартирмейстерского звания.

Петр весьма ценил морской устав своего отца и в 1706 году раздавал «морские статьи» царя Алексея Михайловича в виде инструкций командирам кораблей.

Как видно, Алексей Михайлович на царском троне совсем близко подошел к созданию в России морского флота. Но почему он при таком его серьезном отношении к морскому делу остановился и так и не создал флот?

Вопрос здесь, наверное, не только в том, что еще не хватало материальных средств и общей культуры народа в стране. В 1667 году Россия была не только материально сильной, она не только уже «подозревала свое собственное могущество», но и «оценила близость моря». В распоряжении царя были все идеи для создания Балтийского флота. Даже шведский король Густав Адольф подтверждал, что «Россия могла бы все Балтийское море покрыть своими кораблями, и Швеции оставалось бы только дрожать за свое существование».

Но именно Швеция сделала все возможное, чтобы отвести очи царя Алексея Михайловича от Балтийского моря и направить их на юг и на борьбу с Польшей. Царь поставил перед собой задачу – сначала покончить с польскими проблемами (отвоевать Малороссию) и только тогда решать вопросы со Швецией.

Вокруг Алексея Михайловича, к сожалению, не было сподвижников, заряженных морской идеей и идеей создания русского флота на Балтийском море, за исключением Ордин-Нащокина. Поэтому, ориентированный в основном на юг, царь до самой смерти продолжал свою малороссийскую политику. Даже его дети, правя Россией, тоже упрямо, по примеру отца, стремились на юг и ничего здесь не достигли (при Федоре были два Чигиринских похода с целью получить от турок Заднепровье, а при правительнице Софье – два похода на Крым). Кроме того, сознание русского народа не было готово к новому виду военной силы, каким был военный флот. Алексей Михайлович, пытаясь строить корабли в Дединове, как раз и пытался приучать народное сознание к необходимости морской силы для будущего своей страны.

И еще: у царя Алексея Михайловича не было необходимой воли и решительности, чтобы от желаний и идей о флоте перейти к его строительству и побороть все трудности и сопротивления на этом пути.

Гравюра Адриана Шхонебека с портрета работы неизвестного художника. Оригинал неизвестен (ок. 1700–1704)

Петр считал, что флот не только был нужен стране в царствование его отца, но и что он должен был быть создан еще царем Алексеем Михайловичем. Но он же и говорил, что воля Божья не была «быть флоту» в царствование Алексея Михайловича. И это бремя, волей Всевышнего Правителя, было возложено уже на его сына. Но Петр Великий не осуждал за это своего отца. В 1722 году он писал:

«И хотя намерение отеческое не приняло конца своего, но достойно оно есть вечного прославления, понеже довольно являет, какого духа был оный монарх и того, аки от доброго семени выросло нынешнее дело морское».

Прошло еще два десятка лет, до того как проросло «доброе семя» царя Алексея Михайловича.

Итак, во-первых, Россия – древнее морское государство, имевшее свой флот и накопившее богатый опыт и морские традиции.

Во-вторых, еще за 150 лет до Петра Великого в России начали появляться государственные «новые корни» морского дела и создания военного флота. Шло постепенное наращивание условий, облегчающих решение появляющихся морских проблем. иван Грозный первый подумал об отечественном флоте, первый употребил в военном деле речной флот. Б. Годунов первый купил два корабля для Балтийского моря. Михаил Федорович первый разрешил иностранцам строить военные корабли на русской земле. Алексей Михайлович построил первый русский военный корабль и широко использовал речной флот в боевых походах армии. При нем целый ряд дворцовых сел в Коломенском уезде занялся строением речных судов. Ордин-Нащокин по указанию Алексея Михайловича в 1658–1661 годах строил уже морские суда в Рижском заливе.

То есть в России, может быть и медленно, но непрерывно повышался уровень материальной культуры и созревала морская идея. Однако у власти и у главных правителей не находилось пока

«волевого центра» для создания военного флота, чтобы объединить различные объекты государства и направить их усилия на решение важнейшей госу- дарственной задачи – строительства военного флота.

Именно в лице Петра Великого появился такой «волевой центр», появилось «русское морское Я», которое определило, что надо делать, как надо делать, методы и способы. И началась напряженная деятельность России в течение 30-летнего царствования Петра по созданию флота. И то, что он сделал Военно-Морской Флот реальностью в отличие от своих предшественников, которые делали только попытки создания флота, – это явление не случайное, это накопленный временем человеческий замысел. Но если для самого Петра оно кажется инстинктивным, то все равно это общий национальный инстинкт поглощения пространства, инстинкт долгого стремления русского народа к морю, осознание морской идеи России.

Морская сила Петра

Конечно, у него были мощные исторические национальные морские корни. Но еще и сама природа наградила его какой-то необычной морской силой. Это – природная страсть к морю, любовь к флоту, привязанность к кораблю, ощущение удовлетворенности и даже радости во флотской службе. Однако это всего лишь важные необходимые потенциалы для морского гения. Морская сила Петра стала же органической составляющей всей его деятельности и как необычной личности, и как великого монарха еще и потому, что она формировалась и реализовывалась в благодатных специфических условиях детства, юности и молодых лет этого сверхсамобытного человека. И когда в нем произошло слияние исторических общероссийских морских корней с морскими корнями его личности, он начал бурно действовать для реализации морской идеи России – не всегда правильно, не всегда точно, с ошибками и просчетами, но настойчиво и целеустремленно, не отступая и не сдаваясь, пока не достиг желаемого результата.

Пробуждение и развитие морской силы у Петра началось в детстве. Чрезмерное влечение к военным забавам и играм было явным отличием этого ребенка. С военными упражнениями мальчик познакомился раньше, чем с букварем. Отец – царь Алексей Михайлович – всячески способствовал развитию такого увлечения, даря сыну разные военные игрушки (сабли, барабаны, солдатиков, деревянную лошадку и т.п.). Крекшин П.Н. (чиновник петровских времен и историк) писал, что Алексей Михайлович уже в три года от роду Петра велел создать для него потешный полк, который именовал Петровым, а самого трехлетнего царевича назначил полковником. Многие исследователи сомневаются, что так могло быть на самом деле.

Но то, что в Петре с детства стала проявляться «военная косточка», в этом расхождений нет. Чтобы доставить своему любимцу развлечения, Алексей Михайлович приказал приближенным и дворцовым людям посылать детей, по возрасту подходящих маленькому царевичу, на царский двор для участия в играх Петра. Для всех них было сделано деревянное оружие. Чтобы дети не баловались, к ним приставили иноземца, родом шотландца, Павла Менезиуса. В это же время в детской царевича Петра появляется «кораблик серебряной сканной с каменьи» ценой в 20 рублей. Кораблик был куплен у иноземца Андрея Миколаева и внесен царевичу окольничим Матвеевым А.С. «А росписи в том кораблике, – читаем в документе, – потому что изволил государь царевичу сделать сам».

Конечно, нельзя в этой игрушке видеть первый зародыш любви Петра к кораблю, которая в последствие проявится в нем с огромной силой. Но, скорее всего, эта любовь именно так стихийно и зарождалась в мальчике, а потом в юноше. Начал играть с корабликом, увидел яркие картинки с кораблями в потешных книгах, услышал рассказ о морских походах древних русских князей, обратил внимание впервые на лодку, идущую по реке. Так или иначе, но все это постепенно аккумулировалось и до поры до времени «дремало», накапливая силу, чтобы к 15–16 годам мощно взорваться уже в юном царе Петре I и навсегда «пришвартовывать его неимоверную страсть к морю и к кораблям, мореплаванию и кораблестроению».

Петр был действительно воином по природе, которая наделила его всем необходимым, чтобы он стал еще и славным моряком российского флота. Он был оригинален и самобытен как моряк, любил морское дело до самозабвения.

При всей его гениальности трудно допустить, чтобы колоссальная идея возвышения государства посредством морского его могущества могла явиться в голову юноши-царя вдруг, с полной отчетливостью и ясным сознанием бесчисленных полезных ей следствий. Конечно, эта идея развивалась и росла у Петра постепенно, под влиянием разных счастливых случайностей, которые для обыкновенного ума прошли бы бесследно, а для гения послужили материалом для создания стройного целого.

Действительно, первоначальный путь к заветной морской идее юноше Петру указало сердце, а затем уже пошла работа ума.

Но исключительный интерес к плаванию появился уже у 16-летнего Петра со случайной находки в Измайлово – того самого знаменитого ботика. Это побудило в нем охоту к «нептуновым» забавам. И уже тогда в нем стало еще неосознанно формироваться намерение искать море. Но пока он только страстно осваивает хождение под парусом на своих потешных судах. Летом 1688 и 1689 годов он ходит на дедовском боте по Яузе и по Измайловским прудам, а в 1690 году уже по Москве-реке. С его участием строится яхта в Коломенском, и в апреле 1691 году он ее опробовал в плавании по Москве-реке, скользя по ней вдоль и поперек. Но это было так, для развлечения и отдыха. Первые плавания царя по Яузе и озеру представляли для него только новую забаву, которой он предался со всем увлечением юности.

А мысль о серьезном значении моря для государства явилась только впоследствии, когда он лично ознакомился с выгодами торговой деятельности Архангельска и своими глазами увидел то великое море-океан, по волнам которого разбегаются широкие дороги во все концы света.

При гениальных способностях молодого Петра I его знания росли быстро во время его путешествий, практическим путем, посредством внимательного осмотра и изучения всего замечательного, в ходе беспрерывных расспросов и бесед с различными людьми. 14-летний Петр узнал о том, что существует прибор для определения расстояний между предметами – астролябия, и загорелся желанием получить ее. Через два года ему из-за границы привезли этот прибор. Но через заинтересованность астролябией он запоздало и ускоренно проходит курс изучения математики под руководством очередного учителя-самоучки.

Сохранились собственноручные записи Петра о том, как он учился работать с этим прибором: «Когда хочешь поло избрать (то есть когда хочешь найти высоту полюса. – Примеч. авт.) и когда будешь делать и сколько градусов… Солнце покажет на астролябиум, записать, потом взять того дня деклинацию (склонение Солнца. – Примеч. авт.) и вынять (вычесть. – Примеч. авт.) оною ис того числа, что Солнце покажет… и достальное, которое осталось за выемкою, вынять из 90, и что останет по тому месту, столько и градусоф широты. Деклинацию зимой убавить и летом прибавить».

(Взято из личного архива Э.М.Чухраева)

А вот серьезное дело, которое задумал юный Петр I с осени 1688 года, начало делаться на Плещеевом озере в Переславле. Здесь на верфи развернулось строительство настоящих военных кораблей для его потешной флотилии. В Петре бурно вспыхнула страсть построить свою флотилию кораблей и совершить на ней плавания по Плещееву озеру. В царском дворе это воспринимали просто как очередной каприз Петра I. На самом деле это уже в нем проснулось большое и долгое увлечение, которое было заложено природой, и теперь он ему подчинил свою волю и отдавал почти все свободное время.

В начале июля 1688 года шестнадцатилетний царь впервые посетил Плещеево озеро. Оно восхитило Петра своими размерами: по Писцовым книгам конца XVII века его площадь тогда составляла около 70 км2. Но Петра в это время уже одолевали мысли о настоящем море. Суда Переславской флотилии, как они ни радовали его, были все-таки еще «потешными». Им никогда не суждено было плавать по морю.

Россия в ту пору имела выход к трем морям: Каспийскому, Азовскому и Белому. Но ни на одном из них не имела боевых кораблей. Ближе к Москве было Белое море, и там было много иностранных торговых кораблей. Взор Петра I, страстно желавшего увидеть настоящее море, обратился именно к нему.

А опыт Переславской флотилии, проведение маневров на Плещеевом озере имели неоценимое значение для формирования у Петра I морской силы и качеств, благодаря которым он впоследствии сумел утвердить русский флаг на берегах Азовского моря, Балтики и Каспия.

После посещения Архангельска и первого плавания по морю, он заметно изменился в своих мыслях и действиях. У него появляется желание перейти от работы, которая для него имела вид потех, к настоящему морскому делу.

И Петр I принимает окончательное решение: свое первое серьезное дело начать на юге, биться с турками и пробиваться к Черному морю. Но не идти в степной поход (на Крым, как это было дважды при Софье), а идти на турецкую крепость Азов, закрывающую дорогу в Азовское море, через которое можно будет потом идти и в Черное море. В 1695 году он идет на Азов. В нем все еще бурлит азарт потешных игр в Преображенском. Кажется, все будет легко, он верит в свою победу. Но дело не сделалось. Азов не был взят. Петр в отчаянии. У него нет флота, без которого не покорить турок. Он возвращается в Москву, и начинается кипучая деятельность. Здесь русский народ впервые по-настоящему увидел своего великого царя. Петр решил для штурма Азова срочно построить морской флот. Решил в ноябре 1695 года, а корабли должны быть готовы уже к весне 1696-го. Возможно ли это?

Для такого человека, как Петр, возможно! В Москве (за тысячу километров от моря) строят галеры по образцу, привезенному из Голландии. А под Воронежем, в лесных местах ближайших к Дону,

26 тысяч работников рубят струги, лодки, плоты. Петр руководит сам этой небывалой стройкой и сам лично строит. И вот первая в жизни настоящая боевая победа, да еще впервые с участием военного флота. Первая слава!

Неудача первого и успех второго Азовских походов выявили те громадные силы, которыми обладал Петр I. Здесь произошло явление великого человека. Уже с этих пор его, пожалуй, можно называть Петром Великим.

После взятия Азова окрыленный успехом Петр твердо решает: надо с турками воевать морем, а для этого нужен регулярный Военно-Морской Флот. Решено было поднять общими усилиями страны великую небывалую «тягость». Но для этого нужны были средства, новые силы и, вообще, новая страна. И Петр в связи с этим начинает свои преобразования в России, постепенно реформирует ее всю. Да, именно стремление создать морской флот побудило его, дало импульс для реформирования России.

Но после посещения Западной Европы Петр I приходит к выводу, что воевать с турками ему сейчас будет трудно, поскольку Европа теперь не поддерживает его, а вот на Западе ситуация меняется в пользу России. И тогда он, не отбрасывая мечту о Черном море и не останавливая мощную работу по созданию Азовского флота, срочно перебрасывает свои основные усилия, чтобы вместе с новыми союзниками бить шведов и пробиваться к Балтийскому морю.

Вот так все начиналось, так рождалось его морское дело, и его морская идея обретала жизнь.

Морскую силу в Петре I развивали и его первые учителя и наставники. Их было немного. Они были разные. Среди них было мало профессиональных и опытных моряков. И тем не менее, как это ни покажется странным, они смогли помочь пробудить в Петре I природные задатки настоящего моряка, помогли ему поверить в свои силы и определиться со своими действиями в неясных и очень неопределенных условиях, в которых он принимал первые решения по организации морского дела в России.

Одним из первых учителей был дьяк Посольского приказа Зотов Никита Моисеевич, человек и сам-то не очень грамотный. Как бы то ни было, но Зотов Н. первым начал вводить своего царственного ученика в мир морской жизни. Все 80-е годы он находился рядом с Петром, и когда тот жил в Кремле, и когда в Преображенском. Когда закончились уроки Зотова Н. для Петра – неизвестно. Но, перестав быть учителем, Зотов сделался одним из ближайших к царю лиц, заняв даже место начальника Ближней канцелярии.

Когда Петр стал царем (1682 год), к нему приблизились и оказывали достаточно большое влияние на его развитие такие люди, как «отважный князь» Голицын Борис Алексеевич – двоюродный брат князя Голицына Василия Васильевича (фаворит Софьи и самый влиятельный человек в ее окружении), который передал много жизненного опыта молодому царю Петру; уже убеленный сединами любимец царя Алексея Михайловича князь Черкасский Михаил Алегукович, «муж чести и правды». В числе приверженцев Петра I были в это время боярин Шереметев Борис Петрович, князь Ромодановский Федор Юрьевич. Каждый из них в становление Петра I вложил свою долю, какую- то частицу, которая, может быть и незаметно, но по- степенно делала в нем того человека, которого потом история признает Петром Великим.

Недалеко от Преображенского располагалась Немецкая слобода (Кукуй) – средоточие иностранцев, приехавших в Россию из разных стран, мастеров всякого рода, военных специалистов. Кукуй был своеобразной моделью Европы в Москве. Юный Петр, с его ранней тягой к военному делу и ремеслам, не мог не заметить этот странный, непохожий на Москву мир с иностранцами – интересными, образованными людьми. И вообще, с того времени учителями молодого царя становятся в основном иностранцы. С их помощью Петр I усвоил основы артиллерийской и фортификационной наук, узнал правила возведения крепостей. Его научили вычислять полет пушечного ядра. Тяга к техническим, военным знаниям и практическим занятиям окрепла у Петра именно под влиянием деловых иностранцев. Потешные игры в Преображенском и его окрестностях становились все более серьезными. Штурмы потешной земляной крепости уже проводились с применением даже артиллерийских орудий. Эти военные забавы формировали у Петра I различные умения и укрепляли у него охоту к военному делу.