– Хоть кем ты сейчас, слабак или крут,
Оно какое тяжкое бывает,
Жизнь и без «коврижек» другим догоняет.
– Что же старушка у тебя в жизни было?
Злом ли добром оно у тебя слыло…
–Когда-то все мы по-детски смеялись,
Да судьбы эти не состоялись…
Подъехали ребята ко двору,
Подъехали они к дому своему.
За столиком на лавочке пили синдикат
Один встал, словив их взгляд.
–Ох ты, ты ж посмотри,
Какую кобылу купили пацаны!-
Те вылазят, серьезных из себя строят.
Что сказать, ведут себя достойно.
– Ну что, ребят, за сколько взяли?
Маркуш, неужто ль угнали?
– Нет, дядя Лёнь, купили.
– Ой не говорите, что накопили…
Дядя Лёня по кличке Лихей,
Старый урка, поищи из современных людей.
Пол жизни провел в лагерях,
А свобода и ныне лишь в снах.
Четыре ходки – и срок то хороший,
Урке уж пятьдесят, а душа помоложе.
Ребята уважали дядю Лёню,
И за человечность, и за словесные разгоны.
Порой присядет, втроем поговорить,
Пошутить, за «жили-были» поговорить,
И на полчаса или час,
Тема на тему, непрерывных фраз.
В карты играть с ним никто не решается,
То ли боится, то ли стесняется?
В два счета оставит в дураках.
Лихей же он лих, своенравный нрав.
И вдогонку еще чего «смочит»:
–Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!-
Прожил он жизнь, и доживает свое,
За столиком синдикат, на праздник вино.
Молодость ушла… Течет ли слеза?
Летом дома сидишь, а все смех из-за окна.
И молодых бойцов в краску вгоняет,
Те опустят глаза, себя стесняют.
Не каждый поймет, за что уважать,
Да и не каждый о том мог бы сказать.
Пока Марк с Лихеем галдел,
Лавр у Наташи сидел.
Кушал тортик, пил чаёк,
Когда говорила она, молчал тот.
– Лавр, я реально уже устала.