Легенды древнего Крыма

Многие знатные вожди желали назвать красавицу Феодору своей женой. Одни предлагали ей свои богатства, другие славу, добытую в сражениях, третьи – молодость и красоту. Но всем отказывала царевна, ибо она дала обет безбрачия.

Замок, где жила Феодора, находился на вершине высокой скалы. Отсюда Феодора видела, как горными дорогами тянулись в Сугдею караваны верблюдов, навьюченных товарами, как к берегу причаливали иноземные суда.

Сугдея в то время была большим торговым городом и главным портом крымского побережья. Товары, шедшие с севера, востока и с юга, проходили через Сугдею. Здесь, на великом торжище, можно было услышать разноязычный говор, увидеть венецианские тонкие сукна, китайские шелка, индийские ковры. Русские привозили в богатый и цветущий Сурож, как они называли Сугдею, горностаевые и другие драгоценные меха, чтобы обменять их у купцов восточных на бумажные и шелковые ткани и на пряные коренья.

Смотрела Феодора с высоты замка на свою страну, растянувшуюся вдоль побережья до самой Медведь-горы, и тревожные думы овладевали ею. С севера к границам Сугдеи подступали орды татар, а на востоке, в Кафе, притаились коварные генуэзцы, которые так и ждут случая напасть на богатых своих соседей. Да и в самой Сугдее неспокойно. Ссорятся между собой приближенные, беду накликают.

С детских лет Феодора росла и воспитывалась вместе с двумя мальчиками-близнецами – Ираклием и Константином. Она разделяла с ними детские игры, не уступала им ни в чем – ни в плавании, ни в скачках на коне, ни в стрельбе из лука, ни в фехтовании. Крепко подружились Ираклий и Константин с Феодорой. А когда братья выросли и превратились в стройных, красивых юношей, их детская дружба к Феодоре переросла в пламенную любовь. Каждый из них предлагал красавице руку и сердце, и каждый в глубине души надеялся, что она изберет именно его. Но царевна отказывала и тому и другому, ссылаясь на данный ею обет безбрачия.

Однажды Ираклий, оставшись наедине с Феодорой, решительно сказал ей:

– Феодора, забудь свой суровый обет, позволь мне назвать тебя своей женой!

Девушка, как и прежде, ответила:

– Нет, Ираклий, не женой, а сестрой я буду для тебя.

– О прекрасная Феодора, сжалься надо мной! – взмолился Ираклий.

– Успокойся, Ираклий. Ты мне дорог, как брат, я всегда буду ценить твою дружбу. Но знай, что я никогда не нарушу обет, я никогда не расстанусь со свободной девичьей судьбой.

Отвергнутый юноша молча повернулся и ушел, навеки затаив злобу в своем сердце на красавицу Феодору и на своего брата Константина, которого он считал своим соперником. «Что ж, Феодора, – размышлял Ираклий, – не хочешь добровольно, я силой тебя возьму. Я стану царем сугдейским, а ты будешь моей рабой».

Константин, в противоположность своему брату Ираклию, был добрым, честным и скромным. Страстно любя Феодору, он помнил данный ею обет и не навязывался ей в мужья. Он хорошо понимал Феодору, ибо сам прежде всего ценил свободу и независимость. «Что ж, Феодора, – думал Константин, – будь по-твоему. Но до конца дней своих я останусь верен тебе, буду любить тебя и оберегать от всяческих опасностей».

Тем временем Ираклий решил осуществить свои коварные замыслы. Пробравшись в Кафу, он убедил генуэзцев напасть на Сугдею, обещая помочь им при взятии города. В награду за помощь предатель потребовал немного – пленницу Феодору.

И вскоре генуэзцы, как черные коршуны, облепили крепкие стены Сугдеи. Несмотря на численное превосходство, они все же не смогли с ходу взять город. Сугдейцы во главе с Константином и Феодорой стойко и мужественно отбивали натиск врагов на протяжении двух месяцев.

Тогда Ираклий, пользуясь своим сходством с Константином, под покровом ночи проник в осажденную Сугдею. Зная все ходы и выходы, он беспрепятственно, никем не замеченный, подошел к главным городским воротам. Два воина, сторожившие ворота, приняв Ираклия за Константина, подпустили его близко к себе. В один момент они оба упали замертво, сраженные метким мечом предателя. Ираклий открыл ворота и впустил в город генуэзцев.

С криком и воем ворвались враги в спящую Сугдею. Началась кровавая битва на улицах, во дворах, в домах. Застигнутые врасплох, сугдейцы не смогли оказать захватчикам достойного сопротивления, и к утру Сугдея была взята.

Напрасно Ираклий предвкушал радость победы, напрасно ожидал, что вот-вот приведут ему связанную Феодору, которая упадет перед ним на колени и будет молить о пощаде. Как громом поразила его весть о том, что и Феодора и Константин вместе с группой защитников бежали на запад и укрылись в крепости Алустон. Посылая проклятия на головы беглецов, Ираклий поклялся схватить их живыми или мертвыми.

Через два дня генуэзские галеры показались у Алустона. Началась осада крепости. Войска генуэзцев бесчисленное количество раз шли на приступ, но безуспешно. На головы осаждающих сыпались камни, летели стрелы, лилась кипящая смола. Тогда генуэзцы подвезли стенобитные орудия, под ударами которых начали разрушаться стены.

Видя, что Алустон не удержать, Феодора приказала воинам и жителям уйти из крепости и спрятаться на горе Кастель.

Казалось, сама природа позаботилась о том, чтобы сделать куполообразную Кастель-гору неприступной. Редкий смельчак смог бы одолеть ее почти отвесные скалы. Кроме того, Кастель была дважды опоясана крепостными стенами, сложенными из крепкого, звонкого камня. К плоской вершине горы, где находился замок и другие строения, вела одна-единственная тропинка, заросшая густым лесом. По этой тропинке и повел Ираклий генуэзцев.

Подойдя к первому поясу укреплений, генуэзцы поняли, что силой им не овладеть крепостью. Тогда они окружили Кастель и стали выжидать, когда голод и жажда заставят беглецов сдаться.

Выжидание не входило в расчеты Ираклия, желавшего как можно скорее заполучить Феодору и расправиться с братом. Он снова предложил генуэзцам свои услуги.

По известному ему одному подземному ходу Ираклий пробрался на Кастель. И на этот раз воины были обмануты поразительным сходством братьев-близнецов. Приняв Ираклия за Константина, они пропустили его к воротам.

И тут Ираклий вдруг увидел своего брата, стоявшего у бойницы. Не задумываясь, Ираклий нанес ему в спину смертельный удар. Константин повернулся, посмотрел на брата помутневшими глазами, что-то прошептал и повалился на землю.

Находившиеся недалеко воины, учуяв неладное, бросились к Ираклию, но было уже поздно. Тот успел отодвинуть засов, и враги хлынули в открытые ворота.

На шум битвы из замка выбежала Феодора. Дорогу ей преградил Ираклий.

– Что случилось? – спросила она, приняв его за Константина.

– Враги на Кастели! – закричал Ираклий. – Ты моя, Феодора, я спасу тебя!

Узнав Ираклия, Феодора в одно мгновение занесла над его головой меч.

– Будь проклят, предатель! – проговорила она, и отсеченная голова Ираклия упала к ее ногам.

Взошла луна и осветила ночное сражение на Кастель-горе. Сверкали под лунным светом щиты, звенели мечи, тут и там раздавались стоны раненых. В первых рядах воинов сражалась Феодора. Вся израненная, с решительным, пылавшим гневом лицом, она была и страшна и прекрасна. Враги пятились от нее, как от грозного привидения…

На юго-западной стороне Кастели, где нет растительности, видны темные полосы. Как передает народная молва, это следы кровавых ручьев, стекавших по скалам, следы жестокой битвы, в которой полегли все до единого защитники Кастель-горы вместе с девушкой-воином Феодорой.

(«Очерки Крыма»)

О колыбели, спрятанной на горе Басман

Когда-то в Крыму существовали два сильных княжества. Одно из них, расположенное на побережье, именовалось генуэзским. Другое находилось в горах и потому называлось горским.

Княжества эти вели между собой беспрерывную войну. Генуэзцы угоняли стада горцев и разоряли селения. Горцы в ответ нападали на генуэзские крепости и уводили в горы пленных.

Такое положение не могло длиться бесконечно, надо было решить споры. Но как? Вопрос этот враждующие князья задали своим советникам.

Некоторое время спустя генуэзский посол явился со свитой к горскому князю и предложил вечную дружбу. И если горцы действительно искренне желают дружбы, то пусть выдадут генуэзцам золотую колыбель – священную реликвию горского народа, которая изображена на его знамени.

– Мы требуем этого только потому, – сказал генуэзец, – что знаем, как высоко цените вы колыбель. Передайте ее нам – и мы убедимся, что вы дорожите миром больше всего на свете.

Услышав это требование, горский князь обнажил саблю и ответил:

– Твои слова так оскорбительны, что я готов тебя убить. Неужели ты не знаешь, что в этой колыбели вскормлены все мы и что у нее клялись в верности своему народу наши предки?

Посол генуэзцев настаивал на своем и добавил:

– Мы жаждем согласия с вами и готовы тоже дать вам в залог самое дорогое, что имеем.

Вождь горского народа немедленно собрал своих советников, рассказал о предложении генуэзцев. Долго думали горские советники. Они ни за что не хотели расстаться со святыней своего народа, ибо это значило, что они добровольно согласны лишить себя своего имени, свободы и независимости.

– Надо попросить у генуэзцев ту бумагу, по которой они владеют землей в Крыму, – решил совет горцев. – Нечего думать, что они на это согласятся. А тогда начнем переговоры о мире на иных условиях.

Генуэзскому послу передали ответ горского князя. Посол молча повернулся и со своей свитой отправился на побережье. Прошла еще неделя, и от генуэзского князя явился новый гонец.

– Возьмите у нас все что угодно, – говорил он, – но только не эту бумагу.

– А что же дороже ее есть у вас? Ведь осмелились же вы говорить с нами о нашей святыне!

– Мы – это другое дело, – сказал посол. – Вы известны как народ гордый, неустрашимый, и вас можно заставить помириться с нами, только отняв вашу святыню.