Колонисты Пандоры

– Здесь есть кладки ближе и больше, – возразила Алиса и показала на светящуюся массу, находящуюся всего в тридцати метрах от нас.

– Нет, около неё патриарх закопался, – возразил я, уже получив от импланта схему с контурами, обрисовывающими недавно обнаруженных ящеров, – Видишь, костяной гребень торчит? Сразу он нас не заметит. Но потом пробудится от дрёмы, почуяв, что кто-то барахтается в озере и тогда нам конец.

Подруга отошла на шаг и пропустила меня вперёд, предоставив выбор цели. Ну, я и начал. Аккуратно ступая по глине, ищу более или менее подсохшие места и углубляюсь всё дальше в опасную зону.

Алиса шла след в след, будто пехотинец за сапёром. При этом она постоянно оглядывалась и готовилась в любой момент кинуться обратно к реке. Вторгнувшись в глинистый лабиринт из вытоптанных троп метров на двести, мы остановились возле средних размеров озерца, с застывшими в пучине крупными икринками.

– А побольше кладку не мог найти? – возмущённо прошипела подруга, – Судя по объёму, здесь икринок не больше шести сотен, а значит, пустышек не более двадцати.

– Дарёному ящеру в зубы не смотрят. Зато ближайший патриарх отсюда в пятидесяти метрах. Вон видишь, кончик хвоста едва шевелится? – указываю на ствол дерева, напоминающего змею, с шипастой гребёнкой на конце.

Не собираюсь больше спорить, поэтому встаю на колени и вытаскиваю вибронож. Провожу дрожащим лезвием по защитной плёнке, которая с момента нереста успела превратиться в затвердевшее желе.

Сделав крестообразный разрез, размыкаю края и откидываю их в стороны, подготовив лунку для погружения. Затем помогаю забраться в неё Алисе. Вижу, как она, едва погрузившись, начала быстро перебирать икринки, помечая каждую специальным, лакмусовым маркером.

Поставленные точки, мгновенно расплывались по белёсой поверхности шарика. Если в икринке находился зародыш, способный превратиться головастика, то состав помечал её оранжевым цветом. Если пустая, то она становится розовой.

Этот простой способ позволяет быстро определять пустышки. Каждая из них, как ни странно, стоила дороже сотни оплодотворённых. Конечно, сама икринка, в варёном, жареном и даже сыром виде очень вкусная. Одной-двух вполне хватит, чтобы накормить взрослого мужика. Только больше всего в них ценится совершенно иное.

Заставив себя оторвать взгляд от обнажённого тела Алисы, я быстро прошёл к соседней кладке. Повторил все операции, нырнул в питательный сироп и принялся быстро метить шарики, размером с мой кулак.

И как только началась работа, в сознании всплыл один из давних разговоров с дедом, записанный имплантом. Конкретно этот произошёл почти семь лет назад, накануне моего первого официального погружения за икрой.

– Дед, а почему вместо того, чтобы нырять и выискивать пустышки с риском для жизни, не перебить ящеров патриархов и просто не вычерпать икру со всех озёр сразу?

– Да потому, дурья твоя башка, что ящеры Кава начнут постепенно исчезать из этого рукава Волги. А далее нам придётся идти дальше, основывать новые форпосты, тратить ресурсы и терять людей, – вскинулся дед, до этого заботливо чистящий электромагнитную винтовку, – Сейчас же у нас равновесие. Люди изымают только пустышки, а ящеры неплохо размножаются. Ещё, мы спокойно уходим в степь и снимаем процент с подрастающих поколений молодняка.

– Дык это когда ещё будет? – не понял я логику старика и отмахнулся от его слов, – Кава в степи уйма, и каждый год очередная партия возвращается в воду. Да я сам видел целые стада цыплят двухлеток, зубастиков пятилеток, бегающих на двух лапах. Встречал и косяки переродившихся восьмилеток, нагоняющих по пятьсот килограммов мяса, предназначенного для путешествия по реке в океан. Так что мы сможем ещё лет десять кладки очищать и в степи на ящеров охотиться. И это только наш рукав Волги, а их здесь десяток.

– Ну, дожил на старости лет! В моей семье завёлся малолетний браконьер, – старик покачал головой, отложил в сторону съёмную часть винтовки и строго посмотрел на меня, – А что ты через десять лет делать будешь? Ведь дебилы, вроде тебя, всех ящеров истребят. И новые самки перестанут приплывать на нерест.

Выслушав отповедь, я отвернулся и посмотрел в раскрытое окно-бойницу. Там несколько моих сверстников во главе с Алиской, явно готовились к походу в джунгли.

– Но икра, она же вкусная и стоит денег, – пробурчал я, не найдя что ответить.

– Бестолочь! Икра нужна не для того, чтобы жрать её каждый день. Конечно, в городах это деликатес, да и на организм она действует как мультивитамин. Только в пустышках полезного гораздо больше. И как раз их изъятие из кладок никак не влияет на популяцию Кава.

– Да чего там полезного? Пробовал я эти пустышки, они на вкус горькие и после них живот пучит.

Выслушав меня, дед осклабился и посмотрел на меня как, на младенца.

– Ярик, запомни, что я сейчас тебе скажу, а лучше запиши. Каждая самка Кава во время созревания икры, превращается в настоящую фабрику по производству нейтральных бионанитов. Они наполняют икру, придавая ей особые свойства. А далее вылупляются зубастые головастики, способные прогрызть оболочку икринки.

– Видел я тех головастиков, они и жестяное днище лодки прогрызть могут. Почти как речные пираньи, только поменьше!

– Лучше не перебивай. Иначе сейчас сниму ремень и всыплю, так что сидеть неделю не сможешь, – пригрозил старик.

При этом он отлично понимал, что после произнесения сигнальных слов, имплант начал фиксировать разговор, для того чтобы воспроизвести его, в тот момент, когда мне понадобится. Об этом мы договорились давно, чтобы я всегда мог прокрутить полученные уроки, если что-то забыл.

– Так вот, – продолжил въедливый старик, – В процессе трансформации икры, бионаниты выполняют запрограммированную природой функцию по поддержанию жизни плода и полностью на него настраиваются, становясь бесполезными для иных целей. А в неоплодотворённых яйцах все процессы замирают и невостребованные наниты впадают в спячку. Однако именно из-за своей нетронутости они и становятся столь нужными людям. На центральном рынке Новгорода именно пустышки берут по двести имперских кредитов, а простая икра, больше червонца не стоит. Если же принести более десятка на продажу, то тебя за браконьерство милиция или дружинники загребут.

Услышав сумму в две сотни за икринку, я удивлённо присвистнул. Ибо таких деньжищ у меня, десятилетнего пацана, никогда не водилось.

– Дед, да не грузи меня этими нанитами-шманитами. Скажи просто, зачем их покупают и почему торгаши столько деньжищ отваливают? – нетерпеливо воскликнул я.

Так как понял, куда намылились мои друзья, и решил быстрее улизнуть из контейнера, заменяющего нам дом.

Алиска с близнецами, собрались пойти стрелять из рогаток, летающих между пальмами, макак-крикунов. Поэтому ребята крутились рядом с нашим жилищем, зазывали меня с собой. Дед это заметил, но виду не подал.

– Видел в командном контейнере посёлка медицинскую капсулу? – спросил он, а я быстро кивнул, – Полтора года назад тебя подрал сумчатый леопард. Ты был совсем плох и мог остаться инвалидом при обычном лечении. А этот аппарат тебя на ноги за двое суток поставил. И помогли в этом переработанные нейтральные бионаниты. Как ты думаешь, откуда именно эти наниты в нашем нищем посёлке появились? Поняв это, ты сможешь ответить на свой вопрос – зачем их покупают. И почему торгаши столько за них деньжищ выкладывают. Уже потом я расскажу, зачем икра нужна имперцам. – спросил он, а я быстро кивнул, – Полтора года назад тебя подрал сумчатый леопард. Ты был совсем плох и мог остаться инвалидом при обычном лечении. А этот аппарат тебя на ноги за двое суток поставил. И помогли в этом переработанные нейтральные бионаниты. Как ты думаешь, откуда именно эти наниты в нашем нищем посёлке появились? Поняв это, ты сможешь ответить на свой вопрос – зачем их покупают. И почему торгаши столько за них деньжищ выкладывают. Уже потом я расскажу, зачем икра нужна имперцам.

Продолжая помечать икринки маркером, я вполглаза следил, как они меняют цвет. Львиная доля становилась оранжевыми, но девять уже перекрасились в розовый.

Справившись с шестью сотнями икринок за десяток минут и три затяжных нырка, я уже хотел подниматься на поверхность. Но тут увидел большую белёсую икринку, почему-то лежащую на самом дне. Дотянувшись до пустышки, черкаю по ней маркером.

По поверхности шарика моментально начало расплываться фиолетовое пятно, окутывая защитную оболочку. Засмотревшись на это чудо, я растерялся и всплыл в последний миг, едва не хлебнув светящейся жижи.

– Фиолетовая! – благоговейно прошептал я и уставился на зажатую в кулаке находку, – Да она же стоит больше десяти тысяч!

Насколько мне известно, фиолетовые пустышки стоили много кредитов. Они очень редки и за время работы промысловиком, мне не попадалась такая ни разу. А дед говорил, что найти подобную икринку на этом рукаве Волги, удавалось только моему отцу.

Не веря своему счастью, я отложил пустышку и принялся быстро класть мягкие шарики в рюкзак, где расположены специальные ячейки. И только собрав все обычные икринки, аккуратно поместил главную находку в середине рюкзака. Затем защёлкнул клапан и врубил охлаждение. Подмигнул цифре двенадцать, появившейся на панельке и, выбравшись из лунки, прикрыл её затвердевшими кусками студня.

А потом подошёл к Алисе, которая как раз закрывала свой рюкзак. На его панельке горела цифра шестнадцать. Окинув взглядом крохотное озерцо, я заметил две дюжины не помеченных маркером шариков, но промолчал. Мы оба понимали, что если продолжим сбор здесь, то только потеряем время, поэтому пора перебираться на новое место.

– Сколько у тебя? – спросила подруга.

– Двенадцать.

– Мало, – недовольно прошептала она.

– Ну, сколько фронтир дал, тому и рад, – пробурчав в ответ, я начал прикрывать крестообразный разрез, оставшийся на поверхности озера.

– Ярик, пожалуйста, найди мне большую кладку, с которой можно поднять хотя бы икринок тридцать, – вкрадчиво произнесла Алиса и как бы невзначай, дотронулась до меня бедром, – Пойми, я ещё одного сезона без обучения и развития импланта не выдержу. Душно мне здесь!

Захотелось тут же показать находку и рассказать, что нам уже хватит на всё. Но что-то заставило меня промолчать.

– Хорошо, – прошептал я и посмотрел на огромное сдвоенное озерцо, находящееся на расстоянии трёхсот метров.

В нём как раз должно плавать не меньше полутора тысяч икринок. Конечно, недалеко от него лежит очередной патриарх, обвивший своим хвостом берег, но с этой напастью можно справиться. Одно плохо – вместо ныряний и сборов дорогой икры, придётся внимательно следить за его реакцией, охраняя соседку.

В тот момент, когда я указал девушке на озеро, на другом берегу реки что-то рвануло. Всполох огня взметнулся к небу, и мы в унисон прошептали одно-единственное слово.

– Община!

Через несколько секунд до нас донёсся грохот и над джунглями появился ещё один столб пламени.

– Быстро за мной! – приказал я, практически в полный голос, понимая, что сейчас начнётся твориться вокруг и рванул к реке по самой короткой траектории.