В тенях империи

Зато кап-два не оплошал – срезал гостя так, что тот рухнул прямо на головы поднимавшихся за ним товарищей.

Ожидая града пуль, врезающихся в тело, вскочил и побежал. Сейчас опять в потолок садить начнут, гады. А у меня только шпага, уже без ножен – пусть не заточенная, но тяжелая: самое то по головам бить, да и колющим если кого достать – неплохо выйдет.

Не подведи, шептун, твой выход.

В зияющую пасть люка не спрыгнул – влетел, мимо ступеней, приземлился с перекатом. Трое. Двое у лестницы, один в стороне, на потолок нацелился. Брони нет, значит…

Первого достал в кадык. От выстрела ушел, рухнув на пол, подсек второго и тут же помчался к третьему. Удар чашкой шпаги по лбу – весомый аргумент в споре.

Второй уже изготовился стрелять, но подоспевший Васильев достал того выстрелом.

– Ну ты резкий, – уважительно, как мне показалось, заявил он, отпыхиваясь. – А если бы я не подоспел?

– Вашу скорость я приметил, – улыбнулся я. – На то и рассчитывал. Не их же стволы подбирать? Мало ли, вдруг биометрия встроена? Ладно, гляньте пока наружу. Если на пятках не сидят – хорошо бы разговорить языка.

– Даже если их тут еще нет, – сообщил кап-два несколько возмущенно, – то, милый мой, скоро будут. Что ты делать собираешься?

Это он сказал вслух. Смысл был проще: «Заткнись, салага, я тут старший офицер». Я предпочел не обратить внимания.

– Экстренное потрошение. Так есть там кто? Нет? Значит, приступим…

…Крики до сих пор стояли в ушах, а кровь запеклась на пальцах. Мы бежали, лавируя меж пакгаузов.

– Стоп, – скомандовал Васильев. – Еще несколько клоунов. Ждем, пусть мимо прошагают, голубчики.

Ему тоже не понравилось «вскрытие». Дело было не только в моей готовности применить это решение – он и сам пришел бы к нему, но потерял несколько драгоценных минут.

Дело было в том, что «клоуны» оказались итальянцами. Притом именно итальянцами, а не еэсовцами. Эта мелочь, которой и на карте не видно, решила сыграть в свою игру, не имея даже собственной разведки и армии. Отчего? Кто-то очень большой, очень влиятельный, прямо из штаба ДыРы слил информацию.

Приказ у наших друзей был четкий: силовиков валить, летный состав брать живым, невзирая на потери и заодно записывая данные по боевой эффективности каждой конкретной рожи.

Знакомо, не так ли?

Палить на поражение начали, как я понимаю, больше от разгильдяйства и азарта охоты.

После того как допрос завершился, Васильев посмотрел на меня усталым взором. Сказал – как-то тихо, по-новому:

– Знаешь, у меня был такой приятель, Егор Давыдов. Ты на него похож. Не родственник?

– Нет. Большие друзья были? – спросил я с каменной миной.

– Скорее наоборот. Уж очень был… – Васильев кивнул на тело на полу, – вроде тебя. Чересчур. Не в обиду.

– Как погиб?

– Жив. Взрывная декомпрессия. Мне рыло подправило, ему аварийной переборкой ногу отрезало. Протезы с аугментациями сейчас ого-го, но в его деле таких примет иметь нельзя.

Я кивнул. Да, нельзя. А протез головы – можно?

Мы пробирались по порту к итальянскому кораблю. Небольшая шхуна, тридцать человек экипажа – и большинство ищет нас. Идеальный вариант, чтобы угнать.

Вдвоем управиться будет тяжеловато, но до Земли доберемся. А уж там выясним, какая тварь нас продала.

Скормить ей собственные кишки будет приятным началом нашей беседы, пусть так и знает.

6. «Обожаю дарить людям радость!»

…До шхуны мы не добрались. Зажали нас в очередном проходе. С одной стороны – полицейский спецназ, за его спинами сучок какой-то лысый в черном отирается, с другой – итальянцы.

Думал – все. Нет. Потребовали сдаться. С-час. С одной стороны – стволы, с другой – шокеры. А на руках только шпага.

Еще – шептун. И благодарность Зимину. Искренняя.

Спасибо, маэстро, за уроки, пусть я и дурной ученик. В конце концов все всегда сводится к невыученным урокам, не так ли?

Шпага, мертвенный свет фонарей, испарина на лбах. А ведь тут скоро осень. Красиво небось. К лешему! Живым не возьмут. И землю русскую не предам, и игрушкой в руках наших сволочей не стану. Третий выход есть всегда.

Молчи, шептун. Говоришь, должен выжить и мстить? Врешь, собака, жить хочешь. Я тебя раскусил. Взявший меч от меча и погибнет, а ты царь мечей. Нельзя Руси Святой тебя брать – оскотинится и душу загубит. Как я.

Значит, в драку – и насмерть.

Только решил папистов обрадовать, как еще толчеи добавилось.

Отряд войскового спецназа на крыши выбежал – ну как в дурном кино, и все по наши души.

Ударили пули по бетону. Ударил голос из мегафона:

– Прекратить цирк! Имперская Безопасность! – и показался наверху некто знакомый, в сюртуке буром, со значком золотым. – Господа иностранцы, будьте любезны сложить оружие. Инциденты будут рассмотрены как недопонимание. В противном случае все останется недопониманием, но станет трагическим, а мне эта головная боль совершенно не сдалась. Судари мои полицейские, вон! Без вас тесно!

Только выдохнуть успел – бес он или нет, а Конрадович вроде свой мужик, как крючок из-за спин полицейских вылез. Орет:

– Это операция Дальней Разведки! Права не имеете!

– Так что же, наши тоже гонялись? – шепчет Васильев.

– Жаль, ствола нет, так и тянет пристрелить, – отвечаю.

– Эротические мечтания ДыРы мне неинтересны, – отвечает сучку тем временем Владимир Конрадович.

– Катись в ад, бес. У меня полномочия от Государя!

– У меня плохая новость, господа. Его Величество скончался сегодня днем. Уходят однокурсники… Царствие Небесное. Пока наследница не введена в курс, такими делами ведает думный боярин от Имперской Безопасности. Вовсе не диверсанты и мародеры. Полистай законы, там есть. Не читал, но уверен. К тому же, так уж вышло, не переживай, что Имперская Безопасность – это я. И боярин – тоже я, уже часов пять как. Последней волей загнал в Думу, представляешь? И я утверждаю: эти люди вольны идти куда хотят.

Пока Владимир Конрадович говорил, итальянцы предпочли тихонько раствориться в ночном воздухе. За ними последовала часть бесов. Ряды полицейских тоже поредели – многие резонно предпочли оказаться подальше. Заезжий бес улетит, а своя ДыРка рядом останется и будет помнить, как ей на твоих глазах клистир прописали.

Но мне было как-то все равно. Силы кончились. Тяжело опершись о шпагу, я стоял, не зная, куда деть себя. Помню, как спешил к нам спустившийся с крыши бес. В глазах играли чертики:

– Ну, мальчик мой, как вам финал? Проклятье, во мне погиб отменный режиссер. А каких трудов стоило собрать всех тут! Направить, так сказать. Но я обожаю дарить людям радость, такая привычка.