За что Сталин выселял народы?

Перелом наступил в XVIII веке. Выяснилось, что лёгкая крымская конница, до совершенства отработавшая тактику захвата полона, не может сопротивляться современной армии. В ходе русско-турецкой войны 1735–1739 гг. русские войска трижды вторгались в Крым, сожгли ханскую столицу Бахчисарай[25 - Там же. С.29.].

В 1768 году Османская империя начинает очередную войну с Россией. Выполняя приказ турецкого султана, 27 января (7 февраля) 1769 года 70-тысячное татарское войско двинулось в поход на Украину, однако сумело дойти только до Елисаветграда и Бахмута, где было остановлено и отброшено русскими полками[26 - Андреев А.Р. История Крыма. М., 2002. С.215.].

Этот набег стал последним в истории ханства. Императрица Екатерина II твёрдо решила покончить с татарской угрозой. 14(25) июня 1771 года 40-тысячная 2-я русская армия во главе с генерал-аншефом князем В.М.Долгоруковым овладела укреплённой линией Перекопа, которую защищали 70 тыс. татар и 7 тыс. турок. Вторично разбив 29 июня (10 июля) уже 100-тысячную армию крымских татар под Кафой (нынешняя Феодосия), русские войска заняли Арабат, Керчь, Еникале, Балаклаву и Таманский полуостров[27 - Там же. С.220.].

Хан Селим-Гирей III бежал в Стамбул. Оставшиеся в Крыму татарские вельможи поспешили изъявить покорность. 27 июля (7 августа) 1771 года к князю Долгорукову из Карасубазара приехал ширинский мурза Измаил с подписанным ПО знатными татарами присяжным листом об утверждении вечной дружбы и неразрывного союза с Россией. Ставший новым ханом Сахиб-Гирей 1(12) ноября 1772 года подписал в Карасубазаре договор с князем Долгоруковым, по которому Крым объявлялся независимым ханством под покровительством России[28 - Там же. С. 220–221.].

Потерпев ряд тяжёлых поражений на суше и на море, Османская империя была вынуждена пойти на заключение 10(21) июля 1774 года Кючук-Кайнарджийского мира, одним из условий которого стало признание независимости Крымского ханства от Турции[29 - Дипломатический словарь в трёх томах. Т.II. М., 1985. С. 128–129.]. Тем не менее, в Стамбуле не оставляли надежды вернуть полуостров под свою власть. Последовала серия инспирированных турками антирусских восстаний. Стало ясно, что «замирить» крымских татар можно лишь установив над ними русскую администрацию.

В феврале 1783 года последний крымский хан Шагин-Гирей отрёкся от престола. Манифестом Екатерины II от 8(19) апреля 1783 года Крым был присоединён к России[30 - Андреев А.Р. История Крыма. М., 2002. С.238.]. Разбойно-паразитическое государство окончательно прекратило своё существование.

Глава 2

В ПОИСКАХ ХОЗЯИНА

Это же питекантроп. Мягкое обращение он принимает за слабость

    А. и Б. Стругацкие. Попытка к бегству

Вопреки завываниям профессиональных русофобов дореволюционная Россия, в отличие от «цивилизованных» британцев или французов, вовсе не являлась колониальной державой. Среди её элиты можно было встретить представителей едва ли не всех населявших нашу страну национальностей. Мало того, зачастую присоединяемые к Империи инородцы получали больше прав, чем коренные русские.

Не стали исключением и крымские татары. Указом Екатерины II от 22 февраля (4 марта) 1784 года местной знати были предоставлены все права и льготы российского дворянства. Гарантировалась неприкосновенность религии, муллы и другие представители мусульманского духовенства освобождались от уплаты налогов. Крымские татары были освобождены от воинской повинности[31 - Крым: прошлое и настоящее. М., 1988. С.35.].

Однако как справедливо гласит русская пословица: «Сколько волка ни корми – он всё в лес смотрит». Оказалось, что время уже упущено. Если присоединённые двумя веками раньше казанские татары успели стать для русских добрыми соседями, то их крымские сородичи никак не желали смириться с тем, что эпоха набегов и грабежей безвозвратно ушла, испытывая к созидательному труду органическое отвращение.

«Поселившиеся на полуострове крымские татары, по характеру местности разделяясь на степных и горных, различаются между собою и по образу жизни. Горный татарин обладает более роскошною природою и потому знаком с большим довольством домашней жизни, но зато гораздо ленивее степного. Он сидит целый день в тени своих садов, курит трубку и, смотря на обилие плодов, уверен, что сбыт их обеспечит в достаточной степени, на круглый год, всё его семейство. Имея много свободного времени, горный татарин любит проводить время в беседе, предаваться разным увеселениям, верховой езде и другим забавам, развивающим его предприимчивость и умственные способности. В этом отношении он стоит гораздо выше своего собрата-степняка, хотя, по значительной лени и бездеятельности в домашнем быту, живёт так же грязно и бедно: его жилище, пища и одежда отличаются необыкновенною простотою и воздержанностию.

Ещё в худшем положении находится жизнь степного татарина. По природе ленивый, он работает только по необходимости и настолько, чтобы не умереть с голода. Татарин пашет землю, роет водопроводные канавы, для поливки своих полей, только потому, что без них невозможно его существование. Степной татарин может по пальцам пересчитать, сколько раз в своей жизни он пробовал баранье или говяжье блюдо; если он ест пшено на молоке, какую-нибудь жидкую кашицу и круглый год хлеб – он совершенно доволен своим положением и не станет никогда жаловаться на свою участь, или бедность. Вокруг него повсюду видно отсутствие довольства; его дом или лучше мазанка, с плоскою черепичною крышею, построена наскоро, кое-как, обмазана глиною и мало защищает от непогоды; его полуразвалившийся, со дня постройки, забор сложен из кизяка или насухо из мелкого камня. В ауле видна беспорядочность постройки, кучи сору, отсутствие жизни и деятельности; в доме татарина – нечистота и неопрятность составляют характеристическую принадлежность каждого семейства»[32 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. T.I. СПб., 1900. С. 32–33.].

В конце XVIII века большая часть татарских обитателей полуострова перебирается на жительство в Турцию[33 - Андреев А.Р. История Крыма. М., 2002. С. 249–250.]. Оставшиеся затаили хамство, выжидая подходящий момент, чтобы отомстить «русским гяурам», разрушившим привычный работорговый образ жизни.

Удобный случай представился во время Крымской войны 1853–1856 годов. Поначалу татары скрывали свои намерения, стараясь усыпить бдительность русских властей. По праздникам духовенство произносило в мечетях пафосные речи насчёт преданности государю и России. В письме к местному губернатору генерал-лейтенанту В.И.Пестелю от 19(31) января 1854 года таврический муфтий Сеид-Джелиль-Эффенди напыщенно заявлял:

«Я напротив, смело уверяю, что между всем татарским населением нет никого, на которого бы нынешний разрыв с Турецкою Портою и война с нею наводил даже мысль доброжелательную к единоверцам, известным здесь, у нас, между татарами, своим безумным, необузданным и своевольным фанатизмом, гибельным для них самих и для каждого гражданина»[34 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. T.I. СПб., 1900. С. 282–283.].

Жители делали пожертвования в пользу русских войск, принимали их с показным радушием. Например, 8(20) апреля 1854 года в Евпатории общество татар угощало водкой 3-ю батарею 14-й артиллерийской бригады[35 - Масаев М.В. О крымско-татарском населении в годы Крымской войны // Культура народов Причерноморья. 2004. № 52. T.I. С.48.].

Подобными поступками крымские татары вполне достигли своей цели. В рапорте новороссийскому генерал-губернатору князю М.С.Воронцову от 17(29) ноября 1853 года таврический губернатор В.И.Пестель легкомысленно уверял, будто все слухи о волнении татарского населения ложны. Дескать, управляя девять лет губернией, он вполне изучил все оттенки татарского характера, никто из татар не желает возвращения под владычество турок. И вообще ситуация под контролем: ему «будет известно всё, что будет делаться и говориться не только у татар, но и у христиан, в числе которых есть вредные болтуны»[36 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. T.I. СПб., 1900. С.280.].

Между тем, пользуясь ротозейством губернатора, татары устраивали в разных местах Крыма сходки и совещания, тщательно скрывая их от христианского населения. Присланные из Константинополя турецкие эмиссары призывали к восстанию против русских, обещая райские кущи после «соединения с правоверными»[37 - Там же. С. 280–281.]. Неудивительно, что стоило английским, французским и турецким войскам начать 1(13) сентября 1854 года высадку под Евпаторией[38 - Тарле Е.В. Собрание сочинений в 12 томах. T.IX. М., 1959. С. 38–39.], как в настроениях крымских татар произошла «значительная перемена в пользу неприятеля»[39 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.49.].

Для обустройства захваченной территории оккупанты предусмотрительно привезли в своём обозе эмигрантское отребье: поляка Вильгельма Токарского и потомка рода Гиреев Сеит-Ибраим-пашу. Первого из них назначили гражданским комендантом Евпатории, второй должен был стать «живым знаменем» для мятежных татар. Впрочем, на самом деле мирно коротавший свой век в Болгарии как частное лицо потомок крымских ханов пашой никогда не был. Это звание ему присвоили условно, для поднятия авторитета среди дикого и невежественного татарского населения[40 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.I. СПб., 1900. С. 285–286.].

– Отныне, – торжественно объявил Токарский собравшимся татарам, – Крым не будет принадлежать России, но, оставаясь под покровительством Франции, будет свободным и независимым.

В сопровождении огромной толпы Токарский вместе с Сеит-Ибраимом отправились в мечеть, где было совершено торжественное богослужение. Восторгу татар не было пределов. В холуйском порыве они подняли и понесли Ибраим-пашу целовали руки и одежду турецких солдат[41 - Там же. С.286.].

Видя такое развитие событий, остававшиеся в Евпатории христиане были вынуждены искать спасения в бегстве, однако на дороге их нагоняли верховые татары, грабили, били и нередко связанными по рукам и ногам доставляли в руки неприятеля. Многие из жителей города поплатились увечьем, а некоторые были умерщвлены самым зверским образом[42 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. T.I. СПб., 1900. С.287.].

Новый гражданский губернатор Евпатории сформировал из местных татар диван или городское управление. Гласный думы Осман-Ага-Чардачи-Оглу, более известный под уличным именем Сукур-Османа, был назначен вице-губернатором города, кузнец Хуссейн – капитаном[43 - Там же.].

Согласившись с Ибраим-пашой, Токарский приказал татарам грабить всех крестьян немусульманского вероисповедания[44 - Там же.]. Навёрстывая упущенное за время российского рабства, «угнетённые жертвы самодержавия» с радостью занялись любимым ремеслом. Начался разнузданный грабёж русского населения. В конце 1854 года предводитель дворянства Евпаторийского уезда докладывал губернатору Таврической губернии В.И.Пестелю, что «при возмущении татар в этом уезде большая часть дворянских экономии потерпела расстройство и разорение, имения были разграблены татарами, и рабочий скот отнят, а также лошади и верблюды»[45 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.54.].

Так, было подчистую разграблено имение генеральши Поповой Караджа (ныне село Оленевка). Татары отняли весь рогатый скот, овец и лошадей, забрали весь хлеб урожая двух лет, смолоченный в амбарах и немолоченный в скирдах, разорили виноградный и фруктовый сад, рыбный завод, разграбили имущество, мебель, серебро, причинив убыток свыше чем на 17 тыс. рублей[46 - Там же. С.50.].

Из имения М.С.Воронцова Ак-Мечеть (ныне Черноморское) вороватые потомки Чингисхана угнали 10 тысяч овец, лошадей князя, не побрезговали взять сахар, стеариновые свечи и вообще утянули всё, что плохо лежит[47 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.I. СПб., 1900. С.288.]. 4(16) сентября 1854 года было разграблено имение Аджи-Байчи, а его владелец Весинский с братом отведены в Евпаторию[48 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.50.].

Выдача русских должностных лиц оккупантам стала ещё одним проявлением предательской деятельности крымских татар. Токарский приказал им ловить казаков и всех чиновников, обещая за это «генеральский чин, большую медаль и 1000 руб. денег». «Под этим предлогом фанатики с кузнецом Хуссейном беспрестанно искали казаков в сундуках у крестьян и бесчинствовали два дня»[49 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.I. СПб., 1900. С.287.]. В частности, их жертвой стал евпаторийский уездный судья Стойкович, который был избит и захвачен в плен, имение его разграблено, постройки разрушены, и находившиеся там дела уездного суда уничтожены[50 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.49–50.].

Чтобы спастись от татарских бесчинств, большинство уцелевших помещиков принуждены были купить охранный лист за подписью Ибраим-паши, заплатив за него довольно высокую сумму[51 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.I. СПб., 1900. С.288.].

Награбленный скот сгонялся в Евпаторию, где его закупали войска антироссийской коалиции, щедро расплачиваясь фальшивыми турецкими ассигнациями[52 - Там же. С.289.]. По подсчётам известного торговца-караима Симона Бабовича, татары успели передать неприятелю до 50 тысяч овец и до 15 тысяч голов рогатого скота, большей частью отнятых у христианского населения[53 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.II. СПб., 1900. С.20.].

Вскоре после высадки вражеских войск в Крыму таврический губернский прокурор доносил министру юстиции графу В.Н.Панину, что «как видно из поступающих сведений, некоторые из крымских татар в местах, занятых неприятелем, поступают предательски, доставляя во враждебный стан на своих подводах фураж, пригоняя туда для продовольствия стада овец и рогатого скота, похищаемые насильственно в помещичьих экономиях, указывают неприятелю местности, предаются грабежу и вооружённой рукой противоборствуют нашим казакам. У некоторых татар Евпаторийского уезда отыскано оружие…»[54 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.50.]. Однако в действительности следовало бы говорить не о «некоторых татарах», а о практически поголовном прислужничестве оккупантам.

Массовое предательство затронуло и крымско-татарскую верхушку, мгновенно забывшую обо всех благодеяниях, оказанных ей русскими властями. Как отметил член комитета для пособия жителям Новороссийского края, пострадавшим от войны действительный статский советник Григорьев в представленной наследнику цесаревичу «Записке по поводу войны 1853–1856 г.»: «Мурзы, которые обыкновенно десятками шатались в канцелярии губернатора, с появлением неприятеля исчезли, а некоторые, жившие вблизи Евпатории, передались неприятелю»[55 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.I. СПб., 1900. С.286.].

Голова сакский часто бывал с другими татарами в неприятельском лагере, голова джаминский привёл с собой в Евпаторию до 200 человек татар, которые изъявили желание поступить в создаваемые оккупантами вооружённые формирования. Волостной старшина Керкулагской волости забрал 1800 руб. казённых денег, хранившихся в волостном правлении, отправился в Евпаторию, где и поднёс эти деньги Ибраим-паше в виде подарка. Вся волость последовала его примеру и предалась неприятелю[56 - Там же. С.290.].

Впрочем, в своём рвении керкулагский старшина был отнюдь не одинок. Как доносил 3(15) октября 1854 года майор Гангардт новому генерал-губернатору Новороссии Н.Н.Анненкову: «Почти из всех волостей сборщики принесли ему (Ибраим-паше. – И.П.) государственные подати до 100 000 руб. сер. Он очень презрительно выражался о татарах и жестоко их бил. Нагло и мелочно требовал от всех подарки»[57 - Там же. С.289.].

Приходится признать, что в отличие от царской администрации, Ибраим-паша прекрасно понимал психологию крымских татар и знал, как следует с ними обращаться.

Однако бурная деятельность потомка Гиреев встревожила англичан и французов, поскольку они всё-таки посылали его поднимать татарское население на борьбу против России, а не набивать собственные карманы. В результате Ибраим-паша был отдан под строжайший надзор английского и французского военных губернаторов[58 - Там же. С.288.].

Крымские татары неоднократно выступали проводниками войск антироссийской коалиции. Например, когда 22 сентября (4 октября) 1854 года в Ялте высадился вражеский десант, «до 1000 человек неприятелей пошли по домам и преимущественно по присутственным местам, следуя указанию татар, и начали грабить казённое и частное имущество»[59 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.50.]. Русскими властями было задержано множество татар из деревень Узенбашчик, Бага (Байдарской волости), Ай-Тодор, Бахчисарая и других мест, служивших неприятелю в качестве разведчиков и проводников[60 - Масаев М.В. О крымскотатарском населении в годы Крымской войны… С.52.].

Под руководством английских, французских и турецких офицеров в Евпатории началось формирование специальных отрядов «аскеров» из татар-добровольцев. Вооружённые пиками, пистолетами, саблями и частично винтовками и возглавляемые евпаторийским муллой, они использовались для гарнизонной службы и для разъездов вокруг города[61 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. T.I. СПб., 1900. С.289.]. В конце декабря 1854 года в гарнизоне Евпатории насчитывалось до 10 тысяч турецкой пехоты, 300 человек кавалерии и около 5 тысяч татар, способных носить оружие; англичан же и французов там было не более 700 человек[62 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.II. СПб., 1900. С.402.].

Помимо Евпатории шайки татар в 200–300 человек бродили по уезду, разоряли имения, грабили и разбойничали. В короткое время татарские бесчинства и грабежи распространились вплоть до Перекопа. В своём предписании командующему резервным батальоном Волынского и Минского полков от 10(22) сентября 1854 года князь Меншиков указывал на необходимость соблюдать особую осторожность при походном движении, «дабы не подвергнуться нечаянному нападению со стороны, как неприятеля, так и жителей»[63 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.I. СПб., 1900. С.291.]. Общая численность крымско-татарских формирований на службе у антироссийской коалиции превышала 10 тысяч человек[64 - Надинский П.Н. Очерки по истории Крыма. Часть I. Симферополь, 1951. С.140.].

Кроме того, оккупанты активно использовали своих холуев для фортификационных работ. Усилиями крымских татар Евпатория была обнесена укреплениями, улицы баррикадированы, а перед карантином вырыт ров[65 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.II. СПб., 1900. С.20.].

Расплата за предательство наступила довольно скоро. 29 сентября (11 октября) 1954 года к городу подошла уланская дивизия генерал-лейтенанта Корфа. «Совершенно ровная и гладкая местность перед Евпаториею дозволила установить тесную блокаду и прекратить сообщение города с уездом. Цепь аванпостов наших, расположенных верстах в пяти от города, составила полукруг, один конец которого примыкал к морю со стороны карантина, а другой – возле каменного моста, на рукаве Гнилого озера. Один дивизион улан, посланный на косу Белу, окончательно замкнул выход из города внутрь страны»[66 - Там же.].

Поскольку продовольственные запасы в Евпатории были незначительными, англичане и французы, как и подобает цивилизованным европейцам, бросили своих туземных прислужников на произвол судьбы, выдавая им по горсти сухарей в сутки. Хлеб продавался по таким ценам, которые были недоступны татарам. В результате последние терпели страшный голод. Как сообщил 29 ноября (11 декабря) 1854 года один из татар-перебежчиков, многие из его соплеменников принуждены были питаться гнилым луком, отрубями и зёрнами кукурузы. Они переносили страшные лишения и умирали сотнями[67 - Там же. С. 401–402.]. Согласно показаниям перебежавшего на нашу сторону татарина:

«Когда сделалось гласным воззвание главнокомандующего, обещавшего прощение всем возвратившимся в свои селения, то ежедневно до 200 женщин и девок стоят около полиции и просят у коменданта Токарского пропуск из города. Токарский строго воспрещает это.

Объявив, что всякий самовольно решившийся выйти из города будет расстрелян, он говорил, что всех возвращающихся татар русские тиранят и вешают, и уверял, что скоро привезут из Варны столько продовольствия, что его будет достаточно для всех жителей города»[68 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.II. СПб., 1900. С. 401–402.].

Однако, зная традиционную мягкость и снисходительность российских властей, татары не слишком верили коменданту Каждый день к русским аванпостам выходило по несколько перебежчиков[69 - Там же. С.402.].

Отличились будущие «невинные жертвы сталинизма» и на противоположном конце Крымского полуострова, когда 13(25) мая 1855 года вражеские войска вступили в Керчь. Спасаясь от разбоя, христианское население города и окрестных деревень, бросив своё имущество, бежало под защиту русской армии:

«Дорога была покрыта в несколько рядов всевозможными экипажами и пешеходами, в числе которых были и дамы, представительницы лучшего общества в Керчи. Спасаясь бегством без предварительных приготовлений, они бросились из города в чём были. В одном платье и в тонких башмаках, от непривычной скорой ходьбы по каменистой дороге, женщины падали в изнеможении, с распухшими и окровавленными ногами. Но этого мало: изменники татары бросились в догоню, грабили, убивали, а над молодыми девушками производили страшные бесчинства. Насилия татар заставляли переселенцев забыть об усталости и спешить за войсками, обеспечивавшими их от опасности»[70 - Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. Т.III. СПб., 1900. С. 176.].

Как сообщает действительный статский советник Григорьев в уже упоминавшейся «Записке по поводу войны 1853–1856 г.»: «С моря угрожаемые неприятелем, на своей степи преследуемые изменниками татарами, несчастные керченцы, при всём изнурении сил, движимые чувством страха, бежали по терновой и каменистой дороге, пока не укрылись в безопасное место»[71 - Там же. С. 177.]. Из 12-тысячного населения в городе осталось не более 2000 человек[72 - Там же.].