Долг русского историка. Жизненный путь и труды В. С. Брачева

Ввиду особой важности его в научной биографии В.С. есть смысл привести стенограмму обсуждения диссертации В.С. практически полностью.

«Присутствовали: Е.В. Анисимов, Ю.Г. Алексеев, Ю.Н. Беспятых, Н.А. Казакова, А.И. Копанев, И.З. Либерзон, Ю.А. Лимонов, Н.Е. Носов, А.П. Павлов, В.М. Панеях, Л.С. Прокофьева, И.П. Шаскольский, В.С. Брачев.

Слушали: Сообщение В.С. Брачева «Петербургская археографическая комиссия 1861–1917 гг.»

Вопросы: нет.

Выступления.

И.П. Шаскольский: Диссертация В.С. Брачева уже с титульного листа вызвала возражение. Петербургской археографической комиссии не было, была Императорская археографическая комиссия.

Странно, что на титульном листе назван научный руководитель С.Н. Валк, который умер десять лет назад.

Диссертантом собран большой фактический материал, но он не осмыслен. Археографическая комиссия – наш предок – сделала огромный вклад в науку. В диссертации же деятельности Археографической комиссии даётся негативная оценка.

Она была единственным научным историческим учреждением России, ею проведена огромная работа по сбору, изучению и публикации источников. Оценки роли этой организации в научной жизни России в диссертации не дано. Как известно, деятельность комиссии сыграла большую роль в развитии русской исторической науки, уровень её изданий был достаточно высок, мы до сих пор пользуемся изданиями Археографической комиссии, ведь часть подлинных документов исчезла и только издания комиссии сохранили их до наших дней.

Автор пишет о реакционном направлении в деятельности комиссии, но такого не было; автор пытается выявить борьбу течений в комиссии – дворянско-консервативного и буржуазно-либерального, но в чём эта борьба практически проявилась не показано, да и показать это нельзя.

По-моему, неверно считать такое издание комиссии как «Акты Южной и Западной России» следствием польского восстания и нельзя считать это издание проявлением реакционной сущности комиссии. Автор не даёт оценки такому изданию как «Дополнения к Актам историческим», а ведь с современной точки зрения это издание уникально, т. к. в нём приведены документы по истории Сибири и Дальнего Востока. Неверна оценка и по «Актам историческим».

Критика этих изданий наивна и неверна. Без них историческая наука и сейчас не может существовать. Попытки найти в деятельности комиссии социальный заказ – беспомощна. Автор пишет о кризисе в издании летописей, но не даёт чёткого объяснения этому положению, в чём же кризис? Начало XX в. – кризис идей, а кризиса науки не было.

Неясно, хорошо или плохо то, что в Археографическую комиссию пришла группа питомцев Петербургского университета, неверно дана оценка роли председателя комиссии С.Д. Шереметева. Мне не понятно, что имел ввиду автор, когда говорил о вредном влиянии петербургской научной школы, имея ввиду выпускников Петербургского университета.

Прошло 10 лет со времени первого обсуждения диссертации. Но и теперь я не могу сделать положительного вывода. Мой вывод отрицательный.

А.И. Копанев. У меня иное мнение о представленной работе. Автор исследует историю комиссии и ставит её деятельность в связь с развитием исторической науки. Он показывает издательскую деятельность комиссии достаточно подробно, уделяя особое внимание изданию летописей и актовых материалов, он подробно останавливается на показе развития приёмов изданий. Представленный вариант выгодно отличается от предыдущих. В работе сокращены хронологические рамки и дано цельное представление о развитии исторической науки.

Я не согласен с И.П. Шаскольским в том, что в работе нет оценки деятельности Археографической комиссии. Такая оценка есть. На последней странице дана ёмкая характеристика и мне она импонирует. Я считаю, что работа способна выдержать критерии кандидатской диссертации. Недостатком работы я считаю то обстоятельство, что диссертант не всегда осторожен в выражениях, он постоянно стремится подчеркнуть социальный заказ, назвать кого-то реакционером.

И я не разделяю всех восторгов автора по поводу издательской деятельности комиссии. Издать 8 томов дела Шакловитого – это слишком. Правильный принцип издания – целенаправленный, выборочный. Диссертация достигла уровня, который позволяет представить её к защите, но автору необходимо ещё раз внимательно её просмотреть.

Н.Е. Носов. А.И. Речь идёт об отдельных неточных выражениях или о концепции?

А.И. Копанев. Об отдельных выражениях.

Е.В. Анисимов. Характеристика Платонова – неосторожность в выражениях?

А.И. Копанев. Это неосторожная формулировка.

Н.А. Казакова. Моё мнение о диссертации т. Брачева противоположно мнению И.П. Шаскольского. Сама тема диссертации исключительно важна, правильно взяты хронологические рамки – период капитализма и империализма. Автор использует широкий круг источников и изданий, а также правил изданий документов, использованы печатные и архивные источники, освещены такие вопросы как организационная структура, состав комиссии, роль учёных, их характеристики, финансовая база.

В работё дан анализ изданий, дан он недостаточно развёрнуто, но в кандидатской диссертации, учитывая её объём, невозможно дать развёрнутый анализ всех 200 изданий комиссии. Т. Брачев прав, увязывая деятельность археографической комиссии с общей историей России и историей исторической науки. Ещё классики марксизма указывали на связь деятельности научных учреждений с социально-экономическим развитием.

Т. Брачев устанавливает эту связь – развитие капиталистических отношений, рост буржуазии вызывает интерес к источникам по истории развития России, интерес к крестьянству. Такие издания как Акты Западной России и Акты Южной и Западной России – издания нужные и полезные, но конечно, приступая к их изданию Археографическая комиссия учитывала реальную обстановку и желание правительства. В условиях польского восстания важно было доказать исконные связи России с белорусами и другими народами. Издание летописей замирает в 80-х годах прошлого века.

Это время интересует т. Брачева. 80-е годы – время высшего подъёма деятельности комиссии, когда от выборочных изданий комиссия переходит к сплошному, напр. Литовская метрика, дела Тайного приказа. Издания комиссии – пофондовые и сейчас это звучит, и сейчас мы издаём документы по фондам. Автор много и подробно говорит об издании летописей и их научной обработке. В работе показана история самого крупного исторического учреждения России и показана правильно.

Считаю нужным отметить некоторые неудачные выражения, неточные формулировки, неверно дан ряд оценок. В библиографии, в раздел: монографии и пособия почему-то включены Правила изданий и Протоколы заседаний. Недостатки носят частный характер. Диссертацию следует рекомендовать к защите.

В.М. Панеях. Я присоединяюсь к мнению Александра Ильича и Натальи Александровны. В диссертации освещён период сложный как для изучения истории исторической науки, так и самой эпохи. При любом критическом подходе автор стоит на верном пути. Ещё С.Н. Валк показал как происходил переход от издания государственно-правовых памятников к изданию частных актов. К сожалению, B.C. Брачев недостаточно использовал работу Валка, но он всё же идёт его путём.

Некоторые утверждения являются следствием увлечения автора темой. Сравнение правил издания ГКЭ и практики изданий комиссии интересно. С.Н. Валк провёл сравнение изданий Платонова и Лаппо-Данилевского. Издания Лаппо-Данилевского сильнее изданий Платонова. Правила изданий ГКЭ сделаны вне рамок Археографической комиссии. Большое внимание автор уделяет изучению летописания, но небрежные формулировки подводят его. Не следует ставить на одну доску Шахматова и Тихомирова.

Нужно более строго дать ряд формулировок. Неправильно составлен список литературы. Заключительная глава по сути конспект всей работы, её надо сократить или написать заново. Моё мнение – работа может быть рекомендована к защите.

Ю.Г. Алексеев. Моё положение сложное, потому что я работы не читал. Сегодня высказаны разные и даже противоположные точки зрения на работу. Недостатки работы, о которых говорил И.П. Шаскольский, свидетельствуют не о неточных формулировках, а об вульгарном социологизме автора. Автор должен всё это убрать.

Если И.П. Шаскольский предъявляет серьёзные претензии, то меня это настораживает. Желая автору только хорошего мы должны потребовать, чтобы он убрал неосторожные выражения и исправил концепцию. Мы должны предложить автору доработать диссертацию.

Н.Е. Носов. Я внимательно прочёл работу В.С. Брачева. Следует отметить, что им собран большой фактический материал по истории и особенно по такому важному вопросу, как издательская деятельность Археографической комиссии. Работа проделана большая, но в диссертации есть существенные недостатки. Есть ряд неудачных выражений, ряд оценок примитивен, автор ссылается на устаревшие издания, неверно освещён вопрос о западниках и славянофилах.

Есть работы А.Н. Цамутали, но есть работы и других авторов. Диссертант пытается показать развитие деятельности Археографической комиссии в связи с развитием исторической мысли. Это важно, не необходимо дать более чёткие формулировки. Автору необходимо избавиться от социологических схем. Молодой исследователь не должен вступать на путь примитивизма. Не следует преувеличивать вопрос о расхождениях Платонова и Лаппо-Данилевского, а о Лаппо-Данилевском следует писать с большим уважением. Нигилизм к основным достижениям дореволюционной науки должен быть изжит. В целом, диссертацию можно было бы представить к защите, но нужно ещё существенно её доработать. Костяк работы удовлетворителен, доработку можно провести быстро.

Ю.Н. Беспятых. Я присоединяюсь к оценке И.П. Шаскольского. Я хочу говорить об языке диссертации. Судя по аккуратности исправлений, автор рассматривает этот текст как окончательный, беловой, а работа нуждается в серьёзной редакционной правке.

В таком виде текст представлять к защите нельзя. Мною проверены сноски, некоторые даны неверно. Допущены расхождения: так в некоторых случаях пишется «Школа Платонова», а в некоторых случаях без кавычек. Заключение работы не удовлетворило, неудачно написано и введение. Диссертация должна быть снова переделана.

Ю.А. Лимонов. Я смотрел и 1 – й вариант диссертации и этот. Этот более глубок и интересен. Всё изложено чётко, замечания сделаны на диссертацию серьёзные и к ним надо прислушаться. Отрыв диссертанта от коллектива ЛОИИ и увлечение трудами 40-х годов привело к появлению в диссертации нечётких формулировок. Автору нужно подумать над названием и чётко сформулировать задачи, ещё раз внимательно просмотреть текст. Диссертацию надо переработать.

В.С. Брачев. По работе сделано много замечаний. В каждом выступлении говорилось о неточностях и ошибках. Диссертация построена на архивном материале. Главный упрёк в социологизме, но это неверно, у меня просто такие формулировки. И.П. Шаскольскому ответили многие выступавшие. Я сделал попытку связать издание исторических источников с потребностями исторической науки. А это было время борьбы течений. Петербургская школа, школа Платонова. Даже С.Н. Валк специально отстаивал тезис о петербургской исторической школе. Лаппо-Данилевский не принадлежал к школе Платонова и расхождения между ними были, об этом я и пишу в диссертации. Я благодарен В.М. Панеяху за то, что он связал мою работу с работой С.Н. Валка.

Постановили: Основу представленной работы можно считать диссертабельной, но вся работа нуждается в доработке. Таково первое предложение. При голосовании за него подано 7 голосов. Второе предложение – работа может быть рекомендована к защите в настоящем виде с учётом замечаний – подано 3 голоса. Воздержались – 2».

Решительно, как видим, поддержали в ходе обсуждения диссертации B.C. её основные положения только А.И. Копанев, НА. Казакова и В.М. Панеях. Против выступили И.П. Шаскольский и его ученик Ю.П. Беспятых. Трое: зав. сектором Н.Е. Носов, Ю.А. Лимонов, Ю.Г. Алексеев высказались за рекомендацию диссертации к защите, но с доработкой. Их предложение в конце концов и легло в основу решения сектора.

Сегодня, спустя более чем четверть века со дня описываемых событий, комментарии В.С. сводятся приблизительно к следующему. На самом деле, говорит он, текст стенограммы заседания 18 октября 1984 г., любезно предоставленный мне секретарём сектора И.З. Либерзон, лишь в малой степени передаёт бурю страстей, вспыхнувшую при обсуждении диссертации. Не обошлось и без взаимных упрёков. Так Н.Е. Носов, в ходе своего выступления, счёл почему-то возможным заговорить о некоторых историках, которые занимаются подсчётами количества навоза, вывозимого крестьянами на поля, полагая, что это и есть, чуть ли не главная задача науки. А А.И. Копанев, отвечая ему, заявил, что он – марксист. Заметив недоумение В.С., тем, что члены сектора явно отвлеклись от обсуждения диссертации, Н.Е. Носов сказал ему: «Всё это не имеет к Вам никакого отношения».

Что побудило И.П. Шаскольского, так боготворившего С.Н. Валка при его жизни, с такой яростью обрушиться на его последнего аспиранта – ответ на этот вопрос остаётся открытым. «Во всяком случае, при жизни С.Н. Валка, – говорит сегодня В.С. – И.П. Шаскольский неизменно заискивал и лебезил перед ним. С.Н. Валк же, напротив, относился к Игорю Павловичу с некоторой долей пренебрежения. В чём тут было дело, сказать наверняка нельзя, хотя определённые догадки на сей счёт у меня есть».

Что касается В.С., то в ходе состоявшейся после заседания сектора беседы с В.М. Панеяхом, он поинтересовался у него, как ему быть с замечаниями И.П. Шасколького. Ответ В.М. был предельно прост – никак. Так, собственно, В.С. и поступил.

Поскольку объём работы значительно превышал необходимое для кандидатской нормы, переработка её свелась главным образом к устранению вызвавших со стороны рецензентов сомнительных мест и уточнению ряда формулировок, что не представило для В.С. большого труда. Уже через 2 месяца он вновь представил свою диссертацию на сектор. На этот раз обсуждение её было кратким. В.С. доложил о проделанной работе, А.И. Копанев подтвердил всё им сказанное. Поскольку главный оппонент В.С. И.П. Шаскольский отсутствовал (сломал руку) никакой дискуссии не возникло, и диссертация единодушно была рекомендована к защите.

Первоначально мыслью B.C. было добиваться защиты диссертации в стенах ЛОИИ. Однако А.И. Копанев отсоветовал ему это делать. «Прошло много времени со времени Вашего пребывания в ЛОИИ. Вас здесь успели основательно позабыть». И для пользы дела предложил защищаться в Университете. В результате, взяв соответствующую выписку из ЛОИИ с рекомендацией о защите, B.C. отправился в Специализированный совет по защите диссертации при ЛГУ по специальности 070002 – «История СССР».

Однако, как оказалось, и это можно было предвидеть, здесь его никто не ждал и диссертацию его никто не хотел принимать. Не подействовала даже собственноручная записка В.В. Мавродина, к которому он обратился по совету секретаря Учёного совета Клавдии Петровны Бацевич. Помог ему проф. А.Л. Шапиро, давший положительный отзыв о диссертации. Правда, сам Александр Львович на заседании кафедры Истории СССР, где диссертация B.C., несмотря на рекомендацию сектора ЛОИИ вновь была подвергнута контрольному, по словам ведшего заседание заведующего кафедрой И.Я. Фроянова, обсуждению, выступить не смог (как раз накануне вечером у него случился сердечный приступ), и официальный отзыв вместо него, но по его просьбе, сделал А.Г. Кащенко. Поддержал основные положения диссертации и выступивший В.К. Зиборов. В итоге, диссертация B.C. вновь была рекомендована к защите, которая теперь уже без всяких препятствий и проволочек, была успешно защищена им 10 октября 1985 г.

Сама диссертация B.C. «Петербургская Археографическая комиссия (1861–1917 гг.)» состоит из трёх глав: «Научная деятельность Археографической комиссии в 1861 – середине 1890 гг.» (Глава первая), «Научная деятельность Археографической комиссии во второй половине 1890–1917 гг.» (Глава вторая), «Археографическая комиссия и другие археографические учреждения дореволюционной России» (Глава третья), а также традиционных Предисловия и Заключения. В качестве приложения помещён «Состав Археографической комиссии 1834–1925 гг.».

Щедрое государственное финансирование и тесная увязка состава и характера публикуемых Археографической комиссией источников с потребностями развития исторической науки – вот что, делает вывод B.C., предопределило беспрецедентный успех (до 150 томов изданий) научно-публикаторской деятельности этого учреждения за исследуемый период. Залогом же этого успеха В.С. считает живую связь комиссии с Петербургским университетом, ведущие учёные которого (историки и филологи), собственно, и определяли её научное лицо в эти годы[19 - Брачев В.С. Петербургская Археографическая комиссия. 1861–1917 гг. Автореф. канд. дис. 1985. С. 20.].

Несомненным новаторством отличаются наблюдения и выводы В.С. над усилиями комиссии по совершенствованию методической стороны своих публикаций и переходом в 1880-х – начале 1890 гг. от так характерных для её изданий предшествующего периода («Акты исторические», «Акты, относящиеся к южной и западной России» и другие) с выборочным, искусственно подобранным составом документов к пофондовому, и к публикации «как архив» «Донских дел» (подг. В.Г. Дружинин), «Дел Тайного приказа», (подг. И.Я. Гурлянд), «Литовской метрики» (подг. П.А. Гильтебрандт, И.И. Лаппо), «Приходо-расходных книг московских приказов» (подг. СБ. Веселовский), «Архива П.М. Строева», уже в целом их составе.

Ведущая роль в завершении перехода комиссии к пофондовому изданию актового материала принадлежала, как показал В.С. Брачев, в начале ХХ века, С.Ф. Платонову[20 - Там же. С. 18.].

Большую ценность представляют и наблюдения В.С. над усилиями Археографической комиссии, связанными с совершенствованием ею методической стороны Полного собрания русских летописей и особой позиции, которую занимал в этом вопросе А.А. Шахматов – сторонник филологического издания летописных текстов, в то время как другие члены комиссии во главе с С.Ф. Платоновым считали это излишним.