Проект «Отступник». Часть 2. СТИКс

Готов.

Острая боль ожгла плечо, которым я успел заслонить свое горло в последний момент.

Вот черт! Последний волк достал выкидной нож, коротким замахом руки порезав меня, то есть левое плечо.

Разворот, стойка, обозначенная на борьбу против ножа.

Нож – это просто продолжение руки.

Снова быстрый выпад ножа, направленный в живот.

Уклонение – пропуская его руку через «себя».

Тут же сближение корпусами на захват предплечья противника.

Использую рычаг – короткий выкрут руки с ножом. Добавив при этом удар ладонью по локтю.

Не жалея: ломая чужую руку пополам с хрустом, треща связками и костями предплечья и локтя.

Волчонок взвыл ором на весь подъезд, роняя нож, обагренный моей кровью.

Отпустив безвольную руку, толкнул обмякшее тело наземь.

Да, не скоро будет он ножиком махать, а может и совсем не будет, но меня это мало волновало.

Текла кровь, тупо ныло плечо, напоминая о полученной ране.

Сняв испорченный пиджак, вырвал подкладку, деля ее на две части.

Одну часть подкладки приложил к ране, другой частью, обмотав ладонь, подобрал трофейный ножик с пола на всякий случай, переступая через лежащих парней.

Оглядев поле боя еще раз, я оценил обстановку: покалеченные парни валялись на полу этажа, рыгая и стоная от боли.

Что ж, будет небольшим уроком для них.

Запоздало осмелевшие подъездные бабки и женщины заголосили в голос на этажах:

– Да что ж такое деется, счас милицию вызову. Ни днем покоя нет, ни ночью от вас.

«Да, да, сейчас приедет она. Жди!» – подхватив порезанный пиджак через плечо, прикрыв рану, я нажал кнопку лифта, желая скорее удалиться с этого концерта.

Что будет дальше, знал наперед: парни оклемаются, да и сбегут, как шакалы по норам, заявы от них не будет. Менты приедут, а что толку?

Останутся только лужицы моей крови и парней да рвота на память местным бабкам, уборщицам подъезда. Бабки, конечно, расскажут, что тут было, что все видели своими глазами, но конкретно пойти свидетелями в протокол откажутся. По всяким причинам.

Лифт, на мое везение, рабочий и как никогда быстрый, примчался через минуту, распахивая мне долгожданные двери.

Я нажал кнопку девятого этажа, путая следы и делая отвлекающий маневр.

Мы ведь жили тогда в квартире на восьмом этаже. Выйдя из лифта, я надавил кнопку лифта на седьмой этаж.

Спустившись вниз пешком на восьмой этаж, как я и думал, там, внизу, на седьмом этаже, стояла пара бабушек около пролета, которые переговаривались о страшном шуме в подъезде, потом они отвлеклись на приехавший пустой лифт, поэтому я проскочил почти незамеченный ими в свой этажный отсек.

Вот и встреча, как говорится, с родиной.

Советское, да и российское воспитание взрастило во мне сущность настоящего «волкодава», помимо моего восприятия на жизнь, как бы ласкового и безоблачного бытия обычных людей.

Память, как остро наточенный нож, причиняя боль своими острыми гранями, вонзалась в мой мозг…

Больше всего меня пугают люди или зомби с психологией раба, коих воспитала советская власть, в великом множестве.

Только войну и смерть предоставило нашему народу советское правительство.

Да, именно так, а вы вспомните, что оно дало именно вам?

Читая закрытые секретные архивы России, у меня просто волосы вставали дыбом на моей безволосой голове от совершенного беззакония, даже со стороны в тот момент времени, СССР и ВКП (б).

Как сказал один классик: «Любить Россию лучше издалека, находясь в другой стране».

Ведь дом – это где тебе хорошо и уютно, а не просто, где тебя родили и вырастили.

Прозябая в стране, где постоянно существует квартирный вопрос.

Квартирный вопрос, который всех испортил. То есть в России.

Извечный, как вся наша русская жизнь, без просвета.

Кто знает, что молодой Пушкин, тот самый Александр Сергеевич, когда женился на Наталье Гончаровой, был вынужден взять на проживание к себе, в крохотную квартиру, еще двух нищих сестер невесты. Возможно, он и не женился бы тогда на Наталье. В том числе из-за отсутствия денег в семье невесты.

Справка.

Перед отъездом в Нижегородскую губернию Пушкин поссорился с Натальей Ивановной, вероятно, из-за приданого: она не хотела выдавать дочь без него, ведь денег у разоренных Гончаровых не было совсем. Или же по другим причинам.

В письме невесте, написанном под влиянием объяснения со старшей Гончаровой, Пушкин сообщил, что Наталья Николаевна: «Совершенно свободна. Он же женится только на ней или не женится никогда».

Ответ невесты, полученный им 9 сентября в Болдине, успокоил его, и он заочно помирился с будущей тещей.

Из-за эпидемии холеры Пушкин задержался в имении на три месяца, которые стали для него одним из самых плодотворных периодов в творчестве.

Вернувшись в Москву, поэт заложил в ломбард свое имение Кистенево и все деньги (последние 11 000 рублей) передал в долг старшей Гончаровой на приданое к свадьбе.

Именно так они и проживали в начале супружеской жизни: в съемной, тесной двухкомнатной квартире в Адмиралтейском районе старого Питера.

Сама же жена Наталья была вынуждена спать отдельно, ютясь в проходной комнате.

После царь, перед смертью великого поэта, выделил им отдельный дом в Санкт-Петербурге. Не придираясь к словам, можно сказать, это целый дом с 11 комнатами на первом и втором этаже, где сейчас находится музей-квартира А. С. Пушкина.

И даже потом, после смерти Пушкина, царь взял на себя обязательство выплачивать все огромные долги, оставленные самим Пушкиным и многочисленной родней, из своих личных царских денег.