Яма из будущего

После этого разговора прошел месяц, а дело особо не сдвинулось с мертвой точки. Гусев, как сквозь землю провалился. Хотя нет, все же кое какие подвижки были. Вполне возможен стал вариант, что Гусев поехал к родственнице, которая жила в одном из районов «Волгоградки». Причина – ну, к примеру, отвезти часть дефицитных товаров из пайка. Но, все равно это по сути ничего не меняло. До дома двоюродной сестры он тоже не добрался.

В итоге были отработаны две версии. Первая – он вышел на станции Текстильщики и по дороге в сторону ул. Саратовской с ним что-то случилось. Вторая версия (если он уснул и не проснулся) – капитан доехал до конечной станции и что-то случилось уже там. Для поиска зацепок были сформированы две группы.

«ПГ №1» быстро выяснила, что у Мазуриной Ольги Павловны, 1955 года рождения, Гусев не появился, и по району ул. Грайвороновской никаких происшествий с нападением или пропажей человека зафиксировано местной милицией не было. Вторая же команда оказалась более удачливой. В ходе оперативно-следственных действий было выяснено, что в начале 1980 года в районе Метро Ждановской уже пропадали люди, в частности канули в неизвестность три человека, причем следы одного из них вели к местному вытрезвителю. По этим делам даже были попытки открыть уголовные дела, но тщетно.

Федотов курил в своем кабинете и обдумывал схему, которую ему предоставил старший второй опергруппы капитан Новиков. В углу линии со стрелочками сходились, и в «красивом» кружке было накалякано слово похожее на «цепов», «цепной», или что-то в этом роде. В свободной части листа имелась надпись в скобках – «Юрий Агеевич», и стояла цифра 52.

– Это Сергеич мои наброски, – прокомментировал свои чертежи капитан, – Версия с вытрезвителем ничего не дала. Никаких следов нашего Гусева. Зато видно кое-что другое.

– И что же? – Федотов поднял свои резкие глаза.

– Мы обнаружили концы одного дела по исчезнувшему.

– Вот как?

– Да. Была попытка возбудить дело еще в прошлом году. Но, все подчищено.

– Так какие факты?

– Косвенные. В старом архивном журнале числится один протокол об изъятии личных вещей некоего гражданина Цепнюк Юрия, 1952 года рождения, уроженца Смоленской области, работника завода «Серп и Молот».

Федотов покачал головой.

– Во как даже. И как объяснили этот протокол там на месте?

– Да никак. Достаточно наглые там ребята работают. Я тихонько изъял эту бумажку, и особо вопросов не задавал. А так, со всеми вопросами в ОВД сказали обращаться. Там вообще давно слухи ходят, что с этим вытрезвителем не все чисто.

С этими словами Новиков выложил из своей папки потрёпанный казенный лист.

Федотов встал, мельком взглянув на документ, и подошел к окну.

– А по-нашему значит ничего? Никаких протоколов?

– Ноль. Кроме того, нашей работе откровенно мешали менты из ОВД. Простым словом если объяснить, то послали на три буквы открытым текстом.

– Ты вот что, – задумчиво произнес майор,– Никому ни слова пока, про протокол этот, и оставь …мне.

– Да, Сергеич, вот еще что. Протокол обыска и изъятия составлен в линейном отделении милиции станции Ждановская, но не подписан никем из тех ментов. Закорючку поставил замначальника вытрезвителя. И почерк, и «чернила» разные. Объясняется это просто… само задержание произошло на Ждановской, а потом хулиган был доставлен в «трезвячок». У мусорил в Москве такое бывает.

– Понятно,– немного с юмором отреагировал Федотов,– Что ничего не понятно. Ну, что ж…

Он вновь медленно и со смаком закурил.

– Я кое-что обсужу наверху, а ты как закончишь отчеты, через пару часов со своими ребятами у меня.

– Слушаюсь товарищ подполковник. Через два часа будем вас ждать во дворе у машин.

Федотов улыбнулся. Новиков нравился ему за изрядную понятливость и исполнительность.

Глава 3

Замначальника «вытрезвиловки», дородный дядька по фамилии Курашов, сидел на стуле посреди комнаты допросов, и был пристегнут к этому стулу наручниками, когда в помещение вошел Федотов. Новиков, с засученными рукавами рубашки по локоть, который, только что огрел задержанного телефонным справочником по голове, отпрянул в сторону, словно один из мордоворотов фильмов про «гестапо», давая дорогу своему начальству.

– Ну, что Андрей Николаич, будем что-то пояснять? Или дальше хотите продолжить изучать справочники?

Курашов, сидевший на стуле смирно, немного встрепенулся, ожил, и снова обмяк. Под его правым глазом уже зиял синяк, нос немного распух, а с губы сочилась кровь. Федотов косо посмотрел вначале на Новикова, а затем на двоих оперативников, которые участвовали в допросе «по свежим следам».

– Товарищ подполковник, это все с задержания. Здесь мы общаемся только интеллектуально,– пояснил ситуацию капитан Новиков.

Федотов перевел взгляд вновь на задержанного и достал из кармана портсигар.

– Меня зовут Федотов, я начальник одного спецотдела ВГУ. Знаете, такой?

Курашов испугано смотрел на вошедшего.

– Контразведка и внутренняя безопасность,– пояснил Федотов, – Звание мое подполковник… Передо мной поставлена задача моим руководством, непосредственно Андроповым, найти пропавшего сотрудника КГБ. Потому заранее извиняюсь за дискомфорт вашего пребывания у нас.

Федотов протянул открытый портсигар Курашову.

– Отстегните его от стула, – приказал Федотов своим починенным.

Один из оперативников быстро освободил у задержанного одну руку.

– Отстегните совсем, – добавил шеф группы, – Не гоже такому чину так сидеть. Закуривайте Андрей Николаич, и успокойтесь.

Курашов поднял глаза на собеседника и взял сигарету.

– Спасибо,– произнес он тихо.

– Принесите чаю, ребята, – отдал хозяйское распоряжение Федотов, приглашая Курашова пересесть за стол у окна, куда и сам отправился в развалку, – Что вы можете пояснить по существу заданных вам здесь вопросов?

Курашов, тяжело перейдя на новое место, которое быстро уступили оперативники, рухнул на табурет, и тут же расплакался, прямо перед Федотовым.

– Простите, я не знаю вашего имени отчества…– начал было он, вытирая кровавую слезу (бровь была рассечена) рукавом форменной рубашки, которая сейчас уже выглядела несуразной, помятой, была порвана в нескольких местах, и вообще странно смотрелась на нем.

– Пал Сергеичем кличут, ну, а эти архаровцы называют меня «дядя Паша», – исправил ситуацию Федотов, пыхтя сигаретой и подмигивая своим подчиненным.

– Простите меня Павел Сергеевич, но хочу вам сообщить, что я буду жаловаться. Я пятнадцать лет служу в милиции на различных должностях, и имею награды и грамоты … отмечен приказами руководства …И мне не по себе, когда так бесцеремонно …

Федотов понимающе кивнул головой.

– Я вас понимаю, прекрасно понимаю. Жаловаться это хорошо, ваше право. Скажу больше, вскоре мы можем передать вас Генеральной Прокуратуре, они занимаются сейчас этими делами, и вы можете им излить душу, по поводу наших методов. Но я предлагаю все же иной путь, это облегчит все последующие варианты развития событий для вас. Что вы можете мне пояснить по существу вопроса, заданного вам моим коллегой?

С этими словами «дядя Паша» положил на стол лист с протоколом изъятия личных вещей некоего гражданина.

– Это ваша подпись? – спросил он.

Курашов прищурено посмотрел на документ. В его голове что-то произошло, «кольнуло» в память (это было заметно для опытного следователя), и он снова обмяк на табурете.