Покорение Европы

Лепов рухнул на стул обратно.

– Гор, еще раз повторяю – я тут, чтобы помочь тебе. Мне не нужно твое признание. Мне нужно, чтобы ты только четко уяснил себе, что от изолятора тебя отличает только мое хорошее отношение к тебе и к твоей семье.

– И почему, Всеволод Владимирович, вы покрываете преступника? За такое могут хорошо спросить. Зачем вам такой риск?

– Дело в том, Гор, я как раз тот человек, который в нашей славной Еврассии и спрашивает. Тебя я не считаю преступником, а сам с собой я как-нибудь договорюсь.

– Двадцать семь человек мертвы. Почти три десятка обитателей второго блока были заживо сварены раскаленным паром, а вы говорите «не преступник», – тихо подытожил Лепов.

– Гор, то, что я сейчас расскажу, должно остаться между нами. Ясно?

Парень молча кивнул.

– На самом деле, ты провел блестящую операцию с большими шансами на успех. Не очень понятно, конечно, как бы ты потом прятал брата от системы глобального мониторинга, но это уже и не важно. Ты нашел огромные недоработки в нашей системе Изоляторов. Из-за тебя лихорадит всю службу по всей стране, полетело много голов. Но я хотел сказать тебе другое: ты гениально обошел систему, сработал просто на отлично… Но вмешалась третья сторона.

– Что за сторона? – на повышенных тонах спросил Лепов.

– Пока неизвестно, но понятно, что сигнал на уничтожение изолированных пришел извне. Причем в самый ответственный для тебя момент. Если коротко, то тебя подставили. Кто подставил и как – пока непонятно. След сигнала спецы обнаружили совершенно случайно, но объяснить механизм его реализации они не могут, дескать, факт есть, но физически невозможен.

На минуту повисло молчание. Лепов настороженно разглядывал странного собеседника, у которого молодой голос и внешность мужчины средних лет странно сочетались с трясущимися движениями глубокого старика.

– Ты, Гор, явно оказался вовлечен в какую-то игру. И что самое неприятное: я совсем не понимаю, в какую. И это меня дико раздражает, а я очень ценю свое душевное равновесие.

– И чтобы разобраться, вы меня отпустили? – догадался молодой человек.

– В том числе.

– Вы утверждаете, что являетесь другом семьи! Но, оказывается, у вас имеется и прямой интерес?

– Гор, а что ты хотел? Жизнь такая! – Развел руками высокопоставленный функционер. – Плодотворная долгая дружба всегда должна быть взаимовыгодной. Иначе она быстро заканчивается.

– Свои плюсы от дружбы с вами, Всеволод Владимирович, я уже вижу. А что вы хотите от меня?

Функционер долго смотрел в глаза молодого человека.

– Ты сообразительнее, чем тебя характеризует досье.

– Досье?! – вскричал Лепов. – Ничего не меняется в этом мире!

– А с какой стати, молодой человек, что-то должно меняться?

– Ну, середина двадцать второго века и все такое.

Влиятельный функционер, как показалось Гору, излишне весело рассмеялся, потом театральным жестом вытер глаза и сказал:

– Гор, а теперь давай поговорим серьезно. Я открыл перед тобой все карты. Я показал тебе свое расположение. И мне нужна твоя помощь, добровольное сотрудничество. Обещаю тебе, что наше общение не будет нигде отражено, будут частные встречи, не более.

– Мой круг общения осуждает общение с кровавой гэбней, Всеволод Владимирович.

– А ты и не будешь общаться с пресловутой кровавой гэбней. Очень редкие посиделки в узком кругу. Кстати, ты хоть знаешь, откуда появилось выражение «кровавая гэбня»?

– По-моему, с опричнины Ивана Грозного, – неуверенно ответил Лепов.

– Оригинальная трактовка… Ну, да ладно. Кстати, в знак нашей крепкой дружбы мне нужно детальное описание того, как ты вскрыл систему безопасности Изолятора.

Гор начал было что-то говорить, но Всеволод Владимирович поднял руку:

– Пожалуйста, дослушай. Повторяю, мне не нужно твое признание. Мне нужен взгляд со стороны на систему безопасности Изоляторов, чтобы впредь избежать таких… неудобных ситуаций. Пиши в сугубо теоретическом ключе как можно взломать систему безопасности, используя информацию только из открытых источников. Ты можешь отказаться, и никаких санкций и ответственности за прошлые ошибки не появится, но на мою дружбу впредь можешь не рассчитывать.

Лепов сидел молча, с кислым выражением лица.

– Иногда будем по-тихому встречаться, беседовать, сотрудничать по всяким мелочам, – продолжил функционер. – А у тебя будет возможность знакомиться с засекреченными исследованиями наших лабораторий. Поверь мне, там есть интересные разработки.

– Я слышал, Всеволод Владимирович, что ваши лаборатории занимаются всякой чепухой.

– Естественно, для прикрытия распространяется разная информация, но пока ты не ознакомишься с настоящими разработками, не сможешь сказать наверняка. – Всеволод Владимирович издал смешок, совсем по-старчески.

Гор сделал вид, что задумался, хотя решение о сотрудничестве уже было принято им.

– Но эту «сугубо теоретическую работу» можно будет потом использовать против меня.

– Я предусмотрел один вариант для твоего спокойствия. У тебя есть компьютер, способный работать автономно от сети?

– Да, в кладовке валяется какое-то старье.

– Отлично, – функционер положил на стол небольшой предмет и осторожно придвинул к молодому человеку. – На этом носителе есть специальная программа. Установишь её на компьютер. Готовую работу скинешь сюда же и лично отдашь мне.

Гор на несколько сантиметров отодвинул предмет обратно, в сторону функционера.

– Прошу (без «вас») меня простить, Всеволод Владимирович, но, чтобы принять решение, мне надо посоветоваться с родителями.

– Обязательно обсуди с ними этот вопрос, – мужчина вновь протянул парню флешку. – Только позволь мне задать маленький вопрос: под «родителями» ты подразумеваешь отца и дядю? Ведь, как я знаю, мать у тебя лежит в коме?

– Вы очень осведомлены.

– Я просто уточнил. Передавай им горячий привет.

– А почему вы не хотите лично передать им это?

– Перед личной встречей мне хотелось бы немного подготовить почву для плодотворного общения. Их реакция может быть слишком эмоциональной. По правде говоря, я давно хотел возобновить общение и только искал повода, чтобы сделать красивый жест или оказать услугу твоей семье.

– То есть, вы расстались врагами?

– Я бы не стал так формулировать, Гор, – функционер начал тщательно подбирать слова. – Скажем так, в свое время мне пришлось немного от них дистанцироваться. Была очень непростая политическая ситуация, а твои старшие родственники вели себя очень опрометчиво.

– То есть, Всеволод Владимирович, вы бросили их в трудную минуту?

Всеволод Владимирович впервые проявил свои эмоции: он резко встал и начал ходить из угла в угол.