Судьба и Служба. Тюркские контуры России

Только вот с «искусными слугами» Христофор не угадал – индейцы предпочли вымирать. Рабов пришлось везти с другого континента. Что, похоже, ему и «аукнулось» кампанией в США и Европе по разбитию его памятников летом 2020-го.

Вообще-то примеры величайшего геноцида в Истории я уже приводил в своей книге «Ближний Дальний Восток. Предчувствие Судьбы» – вышла в 2012 г., ранее фрагментами публиковалась в журналах, одноименный фильм режиссера Владимира Хотиненко по этой книге, 2 серии, шел на канале «Россия» в октябре 2012 года. И на последующих конференциях, ток-шоу лет пять мне довелось слышать упреки в злопамятности, в мелочных покушениях на Колумба – безупречный тогда пример «человеческой жажды знаний, двигателя прогресса…», бренд (например, космонавты – это «Колумбы космоса» и т. д.).

Но я, несмотря на все те попреки, чувствовал некоторую незавершенность этой «повести». Что не последний аккорд – это поверхностно-либеральное «мировой прогресс всё спишет», и что чуть поторопился Френсис Фукуяма, вычислив и объявив – «Конец истории».

И вот лето 2020 года подтвердило: сам факт всемирного торжества США – не «закрывает все предшествовавшие древнеисторические споры и конфликты». И дальнейшие еще несколько фактов я приведу не по горячим следам погромов, свержений памятников, а по своей книге 2012-го. Причина повтора? Жертвы были ближайшими родственниками героев уже нынешней книги. Алтайская группа.

И чтобы не было «списания Колумбовых жестокостей» на XVI век и на испанскую пылкость и страстность. Англичане подключились на век позднее, граждане США еще на век позже: уже современники Диккенса там поработали…

Итак, северные европейцы, меньше страстности, больше методичности. В 1623 году англичане отравили вином 200 человек племени Пауатан и добили ещё 50 холодным оружием. Вечером 26 мая 1637 года английские колонисты под командованием Джона Андерхилла атаковали деревню племени Пеквот (штат Коннектикут) и сожгли заживо 700 человек.

«Сотни миль речных берегов без признака человеческой жизни и некогда процветающих деревень, которые были опустошены и пусты», – это свидетельство французского путешественника 1740 года приводится в Heizer, Robert F. The Destruction of California Indians, University of Nebraska Press, Lincoln and London, 1993.

30 апреля 1774 года – Бойня у Жёлтого Ручья близ современного Уэлсвилля (штат Огайо). Группа приграничных поселенцев, во главе с Дэниэлом Грейтхаузом, убила 21человека племени Минго… Убитая дочь Логана – Тунай – была на последнем сроке беременности. Её пытали и выпотрошили внутренности, пока она была жива. Скальп сняли как с неё, так и с плода, который вырезали из неё. С прочих минго также сняли скальпы.

8 марта 1782 года 96 крещёных индейцев были убиты американским народным ополчением из штата Пенсильвания во время Войны за независимость США. Инцидент произошёл в миссии моравских братьев Гнаденхюттен, штат Огайо…

Помнится, Лев Толстой умилялся «муравейными, моравскими братьями». И действительно, они были более кротки, миролюбивы, чем те же методисты, их коллеги по освоению континента.

В 1825 году Верховный суд США формулирует «Доктрину открытия», согласно которой право на земли «открытых» земель принадлежит тем, кто их «открыл». Коренное население сохраняет право проживания на них, но не собственности на землю. На основании данной доктрины в 1830 году принят Закон о переселении индейцев.

26 февраля 1860 года на острове Индиан-Айленд, у побережья северной Калифорнии шесть местных жителей, землевладельцев и бизнесменов, устроили резню индейцев племени Вийот, убив топорами и ножами по крайней мере 60 и, возможно, более чем 200 женщин, детей и стариков… Колонизаторы вели настоящую охоту за скальпами индейцев. Законодательные собрания колоний Новой Англии назначали цену (50—100 фунтов стерлингов) за каждый доставленный скальп, в том числе за скальпы индейских женщин и детей.

В XIX веке известна кампания американцев по уничтожению бизонов, чтобы ослабить племена прерий. По оценкам исследователей, в 1800 году численность бизонов составляла 30–40 миллионов животных, к концу века осталось менее одной тысячи.

Американский генерал Филипп Шеридан: «Охотники за бизонами сделали за последние два года больше для решения острой проблемы индейцев, чем вся регулярная армия за последние 30 лет. Они уничтожают материальную базу индейцев. Пошлите им порох и свинец, коли угодно, и позвольте им убивать, свежевать шкуры и продавать их, пока они не истребят всех бизонов!» Шеридан в Конгрессе США предлагал учредить специальную медаль для охотников, подчёркивая важность истребления бизонов.

Немецкий этнолог Густав фон Кенигсвальд: «антииндейская милиция отравила стрихнином питьевую воду деревни Кайнганг… вызвав смертельный исход приблизительно 2000 индейцев».

Муниципалитеты практиковали вознаграждения за убитых индейцев. В Шаста-сити, Северная Калифорния: 5 долларов за голову индейца (1855). Поселение близ Марисвилла: «вознаграждение из пожертвованных населением средств за каждый скальп или другое убедительное подтверждение, что индеец был убит» (1859). «В округе Техама создан фонд оплаты за скальпы индейцев… жители Хани-Лейк выплачивали 25 центов за скальп индейца (1861)» – Indians of California: The Changing Image by James J. Rawls, University of Oklahoma Press, 1986.

О точном числе жертв на континенте Америка ученые спорят. Есть оценки, что численность индейцев с 1500 года до 1900 сократилась с 15 миллионов до 237 тысяч. И сегодня, в местах добычи полезных ископаемых, численность индейцев падает. Пример племени Яномами, дельта Амазонки: в 1974-м численность 2000 человек, сегодня 500.

Дополнительная пикантность религиозного прикрытия «подвигов эпохи Возрождения»: это не считалось преступлением против человечности, просто потому, что встреченных существ было удобнее не признавать собственно людьми, «потомками Адама». Наличие у индейцев души было признано только в 1537 году папой Павлом III, как следствие, разрешено было их крестить. Но еще и в 1551-м, на Вальядолидском диспуте сторонники Хуана де Сепульведы настаивали на отсутствии у индейцев разума, а предъявляемые оппонентами как доказательства города(!) ацтеков, инков, майя считали «построенными по инстинкту, как у муравьев и термитов…»

Страшно и представить, за кого они приняли бы их сибирских родственников, живших не в ацтекских городах – в чумах, юртах, ярангах!

Аборигены Африки, Австралии были в том же классификационном ряду. На той части земного шара считалось, что не было «религиозных конфликтов»: ну какие там боги у «термитов»?!

Дежнев, Хабаров были не ангелы, но за ними было многостолетнее проживание в удивительном государстве: Улус Джучиев. Опыт совместного уживания народов и помог им увидеть людей там, где другие видели муравьев. Остаться – островом в мировом океане геноцида и работорговли (тут Колумб не угадал, «слуг из индейцев» не получилось, предпочли вымирать. Завозить пришлось других) …

Примеры эти не для сбора комплиментов русскому гуманизму. Важнее в «сибирском» случае, что «покорители и покоряемые» ранее проживали в одном и весьма интересном государстве. В Каракоруме, при дворе монгольских каанов была величайшая в мировой истории степень веротерпимости. Единственный случай, чтоб в одной династии одновременно были христиане, мусульмане, буддисты, конфуцианцы. Причем… их веротерпимость никак не походила на религиозное безразличие. Наоборот: постоянные диспуты раввинов, мулл, христианских священников, «споры о вере» были почти главным занятием при дворе в Каракоруме.

Всех и вся там как бы залиговывала одна метарелигия, к которой собственно и принадлежали потомки Чингисхана. Французский этнограф и религиовед Жан-Поль Ру назвал религию тюрок, монголов Евразии тенгризм. Ныне говорят: тенгрианство. Тенгри – вечное, голубое небо. Яса Чингисхана и начиналась: «Во имя Тенгри…»

Упрощая, можно сказать: евразийскому духу причастны славяне и тюрки. Чужды – европейцы и… арабы. И это тоже – метарелигиозное или дорелигиозное глубинное различие. Физика детерминирует: чтобы издать, например, басовый звук, струна должна иметь достаточную длину, толщину.

Европейская теснота, слежение за соседом провоцирует одну психологическую реакцию, Простор – другую.

Меру жестокости войн, масштабы геноцида – сейчас этот вопрос на 99 % во власти писателей, пропагандистов. Условно говоря, евразийскую жестокость принимают по картине Верещагина, той, что с пирамидой черепов, а европейскую, что почти забавно, по его же: «Британская казнь в Индии», там, где пушками разрывают.

Кстати, и то, что иногда объясняется (очень приблизительно) западным термином «Фатализм»… Русское «Судьба» и тюркское «Язмыш, Кысмет» – еще один совпадающий пункт наших матриц.

На одном из заседаний Исторического клуба (председатель Сергей Бабурин) Директор Центра географии религий Роман Силантьев подчеркивал факт: во всех войнах с мусульманскими Турцией, Персией российские татары, башкиры, кавказские народы (вплоть до Дикой дивизии в Первую мировую войну) не просто сохраняли лояльность – были доблестными воинами Российской армии.

Известны тысячи примеров: российские воины-мусульмане носили орден Святого Георгия. С учетом деликатности нюанса разработали специальный дизайн: орден, те же знаменитые цвета, но вместо фигуры святого Георгия двуглавый орел. Так многие награждаемые воины говорили: «Да нам лучше орден с джигитом (святой же на коне!) – чем птица!»

Той верности много причин: Россия – наследница общего родового дома – Улуса Джучиева, влияние древней метарелигии (о тенгрианстве подробнее в сюжете«…и вера в Веру»), а также Яса Чингисхана – высший мировой эталон веротерпимости (но не равнодушной толерантности!). Не соглашаясь с термином «иго», я ввел формулу: «Россия «освободилась» от Орды – вместе с Ордой, в придачу». И эта «придача» – не только Поволжье, Урал, Сибирь, но и наше, евразийское отношение к религии. Мы просто вступили в наследие в Улусе Джучиевом, была даже формулировка историков: «Хан переехал в Москву».

Религия никогда у нас не рассматривалась как «военно-государственный ресурс». Мусульмане формулируют главный упрек европейцам: «Крестоносцы». В принципе можно и арабам припомнить их «полумесяцевые», тоже военные походы, от Аравии, Африки, Испании до поля битвы близ Пуатье (центр Франции). Но в любом случае это не наша, не евразийская «чашка чая».

У нас нет традиции использовать религию как средство военной вербовки, как дополнительный ресурс! Просто «не комильфо». Зримое отличие: у нас крест открыто, поверх одежды, носят только клирики. А миряне и воины – не афишируя, под одеждой. Малевать его на плащах, поверх брони… Просто дурной тон: религию, движение души использовать, как полковую лошадь. Миссионеры, православные просветители в присоединенных землях были. Были, признаем, и насильственные крещения! Но то было некое средство закрепления территорий. Не сваливая это на «ретивых бюрократов», «перегибы на местах», отметим: желание унифицировать, упростить управление, «спрямить дороги» – это черта всех государств и особенно империй… Изначальное свойство государственных аппаратов. Но на Волге, Урале, в Сибири религия не использовалась как ресурс для завоеваний, присоединений!

И что еще важно, российский, будь он трижды бюрократический, государственный аппарат сделал главный свой шаг навстречу исламу не в минуту своей слабости (в чем можно было бы заподозрить хитрый маневр), а именно в точке взлета своей силы, могущества. Объективно считая – это был тот период максимальных военных, дипломатических побед, когда впервые громится давний соперник Оттоманская Порта, полностью уничтожается еще более давний соперник – Польша. Блистательный век Екатерины Великой. Присоединяются гигантские территории, русский флот воцаряется в Средиземном море. Если б ввели (а стоило бы) показатель: «Уровень силы относительно прочих современных армий» – армия России тогда была сильна как никогда в своей истории… И именно на том расцвете своего могущества Екатерина Великая делает ислам второй государственной религией. Издает Коран (в Казани), вводит Указом институт «указных мулл».

Полное название исторического документа, подписанного 22 сентября 1788 года: «Об определении мулл и прочих чинов магометанского закона и об учреждении в Уфе Духовного Собрания для заведования всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими».

В Казани начали строить мечеть, в Петербург потекли кляузы: «Слишком-де высокое здание мечети у них получается!» Ответ Екатерины, по-моему, очень и очень недооценен: «Я в России повелеваю только землей. Небесное измерение – не в моей власти». Просто гениально обыгрывается «небо»: как третья координата, высота над уровнем земли, и как сфера божественного введенья…

И ко всем славословиям Европы императрица Екатерина получает и этот… не титул, а прозвище, но идущее от самого народа, искренно благодарных подданных, соотечественников: Эби-патша (Бабушка-царица).

Характерный пример благородного достоинства: даже и самые ярые националисты не утверждали, что это-де была уступка, не доказывали, к примеру: «Мы-де подняли два восстания, очень успешных, грозили еще четырьмя и потому Екатерина пошла на уступки…» Это сам ход Судьбы плавно подвел Россию к тому, что она и должна была сделать, и все согласны, что общего величия в таком мотиве больше, чем в каком-нибудь самом хитром политическом компромиссе.

Когда в Судьбу – Язмыш – Кысмет России вошел, закрепился этот фундаментальный принцип? Давший в полосе от Волги до Тихого океана столь невероятный для остального мира результат…

Способность русских «находить почву для сближения с другими народами» поражала и иностранных наблюдателей.

Француз Ланойе (1879): «Когда русский мужик с волжских равнин располагается среди финских племен или татар Оби и Енисея, они не принимают его за завоевателя, но как единокровного брата, вернувшегося на землю отцов… В этом секрет силы России на востоке…»

Джордж Керзон, будущий министр иностранных дел Великобритании, проведший знаменитую «Линию Керзона», еще в конце XIX века проехал по среднеазиатским владениям России и отметил: «Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой… Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость…»

Американский сенатор Бэверидж, проследовавший в 1901 году через всю Сибирь, также увидел главную причину прочности позиций России на Востоке в том, что: «Она присутствует там в виде русского крестьянина, отличающегося от других наций тем, что он не проявляет никакого оскорбительного способа обращения с расами, с которыми превосходно уживается… И у русского солдата свойственная всем русским поразительная способность дружиться с народом, который он победил…»

Американский историк, директор библиотеки Конгресса США Джеймс Биллингтон: «Сибирь – это идеальное место, поскольку она стала эмоциональным средоточием поиска Россией своей новой идентичности скорее как передового рубежа развития цивилизации, чем военизированной имперской силы».

Этим-то и неприятна, непонятна и страшна история России, Сибири, русских, татар – для всех стран, запятнанных настоящей колонизацией континентов, геноцидом и работорговлей. Да, Джордж Керзон мог себе позволить объективную оценку, но ведь это он проехал по России частным лицом, вольным путешественником. А в качестве чиновника, возглавив тот самый «Форин офис»? Не знаю, утверждать не возьмусь[24 - Кстати, свою знаменитую «Линию Керзона» он провел довольно-таки справедливо, с учетом этнической истории края. Примерно по ней пролегла граница Польши и СССР 1945 года.], но… огромное число изначально ангажированных писателей, историков, выбирая «направление главного удара», целят именно в это основание нашего русско-татарского дома.

Вот «Die Eroberung Sibiriens» von Dr. Juri Semjonow» («Завоевание Сибири» Юрия Семёнова). Колоритен и этот Juri Semjonow, и место, и дата издания: город Берлин, 1942 год. Предисловие: «Вся история Сибири – это история ее колонизации». И далее Juri Semjonow твердит, что «история Сибири может быть понята только через историю её колонизации… история Сибири превратилась в мировую, и очередная страница истории Сибири «будет нашей» (захваченной нацистской Германией).

В общем, даже если этот Juri Semjonow и не удостоился чести немного повисеть рядом с генералом Wlasow-ым – ясны и цель книги, и этот её рефрен: «колонизация», и всё прочее. Но были попытки и потоньше берлинской 1942 года. Известный сибирский историк и писатель Александр Вычугжанин уделил этой теме много внимания. Например, досконально изучил одну из самых обширных, значительных современных работ:

Дитмар Дальман «Сибирь. С XVI в. и до настоящего времени» (изд-во «Политическая энциклопедия», 2015).

Александр Вычугжанин:

«Ещё со студенческих времен работы немецких авторов привлекали меня системностью изложения и стремлением максимально использовать всевозможные источники. Памятны труды Герарда Фридриха Миллера (в России его стали звать Фёдор Иванович). Немецкий ученый, обретший в России вторую родину, совершил поистине научный подвиг, оставив нам в наследие свою «Историю Сибири».

Именно с таким настроением – встретить продолжение традиций выдающегося сибиреведа Миллера – и начал я читать книгу Дитмара Дальмана «Сибирь». Искреннее уважение вызывает обилие источников, использованных Дальманом. В их перечне – несколько страниц представляют издания на русском языке (стр. 486–494), и значительно больше на иностранных: немецком, английском, голландском, датском, французском (стр. 494–545). Но при внимательном прочтении библиографии складывается впечатление определенной тенденциозности подбора источников…