Сказ о Елизаре, лисе и тёмной ворожбе

– Да о чем нам с тобой толковать? Мне морское, тебе – мирское. Иди своей дорогой мо?лодец, а я буду дальше петь. Хочешь слушай, хочешь нет, вольному воля. – и затянула хриплым голосом новую песню:

Во хмелю? ли я была, али юная,

Не гадая полюбила, не думая.

И не ног, не лаптей не жалела я,

К рыбачку на свидания бегала.

Ой ты невод, да сети рыбацкие,

Молодая удаль парня, кабацкая.

Вы опутали мысли все девичьи,

Ключ нашли вы к сердечку, умеючи…

Понял Елизар, что упряма русалка. Да, пожалуй в этом не уступит она самой Яге. "Что ж, супротив твоего упрямства будет тебе моё терпение!" – подумал парень. Сел поодаль, да быстро сладив дудочку из сухого камыша стал девице мелодию подыгрывать. А та бровью не ведёт, знай себе дальше поёт:

Дни идут, ни кольца?, ни признания,

Уж с другой вечерял на свиданиях.

В омут бросилась я, там и сгинула,

А ему хоть бы что, нерадивому.

И теперь в чешую обличенная,

Хочу встретить его, непрощенного.

Увлеку за собой в тьму глуби?нную,

Чтоб вспомнил девицу невинную.

Ой ты невод, да сети рыбацкие,

Молодая удаль парня, кабацкая.

Берегитесь теперь моря синего,

У русалок хвосты, дюже длинные…

Замолчала девица, умолкла и дудочка.

– Чего же ты хочешь за своё молчание? Может я тебе чем помочь смогу? – не отступался Елизар. – Слышу по песням твоим, будто бы о море-океане грустишь; али тесно тебе в здешних водах?

Фыркнула русалка, начала гребнем волосы расчёсывать.

– Да кабы это были воды? Так, водяной шутя наплакал. Но прав ты, молодец, одиноко мне в лесном озере. А покинуть не могу, давно уж запруда бобриная выход в реку перекрыла. Оттого речка сперва обмелела, а потом и вовсе высохла. – тут русалка глазами сверкнула, зубы острые жемчужные показала, – хочешь Яге угодить, наказ её исполнить? Будет тебе дело! Расчисти запруду, вода из озера русло наполнит, да меня по большим рекам к морю-океану вынесет. Там и простор и подруги найдутся. Выполнишь сиё, тогда и песен моих Яга более не услышит.

Поразмыслил Елизар и согласился. Нашёл запруду старую, принялся за работу. Всю ночь он рубил поваленные деревья, в сторону оттаскивал. До самого рассвета путь расчищал. Едва выглянуло солнце, побежала наконец вода наполняя старое русло. Когда же поток поднялся до половины, в реке мелькнули русалочий хвост, а затем и голова. Донёсся до Елизара счастливый смех и крик девичий: – "Спасибо мо?лодец! Не поминай меня лихом и прощай!" – с тем и уплыла девица навсегда.

На берегу нашёл Елизар гребень русалочий, подобрал да к Яге отнёс.

– Вот бабушка, как и обещался, выполнил я свою часть уговора. Доказательством тому гребень девичий, да тишина, в которой тебя более её песни не побеспокоят.

– Ишь ты, постре?л, справился! Ну так и быть помогу я в твоей беде. Слушай же меня внимательно. Урожай ваш сгубила тёмная ворожба. Злой человек наколдовал болезнь, которую ещё можно изгнать. Найди в чистом поле одинокое дерево, но не абы какое, а осину. Срежь три самых низких ветки. Сложи их вместе, словно три пальца, оплети стеблями чертополоха, а посерёдке вложи молодую бересту. В своём селе выбери перекрёсток, где все главные тропинки-дороги сходятся. На рассвете воткни туда осиновые ветки и произнеси следующие слова:

Вейся в небе ворон вещий,

Шёпот слушай, лес зловещий:

Корень-сорень, три перста,

Тьму разгонит – береста.

Солнце утром гонит ночь,

Хвори злые – выйдут прочь!

– И как поднимется ветер, тотчас посыпь перекрёсток сухой полынью. Её я тебе дам, а остальное сам добудешь. Дня не пройдёт, как порча отступит.

Приняв от Яги мешочек с сухой полынью, поклонился Елизар ей в пояс:

– Благодарствую за науку! Не чаял я при первой встрече от тебя добро получить, не вини меня за это. Разное лихо о тебе молвят, да вижу, ошибаются.

Покачала головой Яга, да посмеявшись, ответила:

– Отнеслась я к тебе так, как ты и заслужил; уважение проявив, да терпение. Просьбу мою исполнил, да и русалке помог. Запомни мо?лодец: всякое доброе сердце, само к себе добро привечает! Как ты к другим относишься, так тем и тебя угостят.

– Спасибо за совет и за мудрость, бабушка! Вовек помощи твоей не забуду. И людям накажу, чтобы слов дурных о тебе, Яге, более не сказывали.

– Яге? – старуха усмехнулась, – Ягой-то меня как раз неразумные люди и прозвали. Раньше имя моё было иным, как и прозвище, твоим словам под стать.

– Какое же? Откроешь ли, бабушка?

– Да отчего же не открыть? Прозывали меня "Премудрой". А имя, родителями данное – Василиса. Да только давно это было, теперь уж некому и вспомнить. Но вот тебе напоследок ещё один мой совет. Людям, о том, что ты ко мне приходил, лучше не сказывай. Они меня не привечают и кабы дурным делом тебе это не обернулось.

Снова поклонился ей Елизар, да теперь уж в ноги. Попрощавшись, вышел из избы. Оседлал коня, да поворотил к родному селу. По дороге отыскал в поле одинокую осину, срезал три нижние ветки, добыл бересту и чертополох.

Вернувшись домой поведал обо всем отцу. А поутру вышел на перекрёсток, да и сделал всё как наказала Яга. Едва прошептал он заветные слова, как поднялся ветер. Высыпал парень сушёную полынь и тотчас понесло её по всему селу. На следующий день хворь с собранного урожая отступила. Что ни зёрнышко – гладкое, крепкое, словно и не было напасти. Обрадовался отец, теперь можно было урожай к князю на торжок везти, там продать, долг отдать, да прибыль подсчитывать.

Но не долго ликовали отец с сыном. Пошёл по селу слух, будто бы Елизар колдун и сам ту беду сперва навёл, а после злоумышления, от неё же и избавил. Чтобы людей устрашить и власть свою показать. Неведомо кто навет пустил, да пришла от князя весть, разбирать это дело прибудет его человек. А до той поры, сидеть Елизару в пору?бе. Делать нечего, пришлось парню в яму лезть; брёвнами обшитую, да специальной крышкой сверху закрываемой. Темно в яме, свет сквозь решетчатое оконце в люке едва-едва пробивается. Просидел там Елизар три долгих дня, прежде чем его наверх подняли. Оказалось, приехал наконец княжий человек, будет суд ряди?ть.

– Не кручинься сын, – улучив момент отец встал рядом, – Все ладно складывается. Приехавшего от князя человека я знаю. Звать его Демид, он мой старый знакомый. Именно он мне деньги в долг весной давал, под посев. Урожай спасён, а значит и долг я ему вскорости верну. Не будет он тебе лихой приговор выносить, как есть в деле разберётся и клевету снимет.

Просветлел после таких слов Елизар, выпрямился. Стали его дело разбирать.