Память совести, или Совесть памяти

Придя сюда, в свой отчий дом Лу, по привычке потрогав стенки и другие памятные выпуклости, не спеша прошёлся по нему. Затем достал старые фотоальбомы, собираясь полистать, и его заодно отобрать фотографии для Консультанта. Сложив альбомы рядом на столик с креслом-качалкой, Лу выбрал подходящую для его настроения пластинку и включил проигрыватель так, чтобы звук музыки мог заглушить все посторонние звуки. Затем забрался в кресло, взял альбом и, при весьма шумных звуках исходящих из акустики, принялся листать фотоальбом. Сколько это продолжалось – трудно сказать, но если считать по музыкальной составляющей – то это случилось, когда он сменил первую пластинку на вторую, а ещё сменил сторону проигрывания второй, но а если рассматривать ситуацию, принимая в расчёт фотоальбомы, то можно сказать, что это произошло как раз на втором альбоме, примерно где-то на середине. Да, именно на середине просмотра второго фотоальбома Лу так укачался (да и покой сделал своё дело), что он, уронив голову, взял и уснул, погрузившись в сладкие сны. Что ему снилось нам невдомек, хотя путём лёгкого анализа можно сделать некоторые предположения. Но давайте оставим для человека хоть одну тайну – тайну его сновидений, а то ведь при нынешней, не всегда желаемой открытости человека для общества – только его сны и остались закрытыми для посторонних. То, куда ещё не может залезть любопытный глаз репортера, или его доморощенного ответвления, какого-нибудь до всего досужего «блохера». А ведь блох выгонять – ох, какое трудное дело.

«Мы имеем право на информацию, а также и на её освещение!», – без колебаний парируют любое твоё заявление эти современные средства или проводники информации. «А как же право на свою личную жизнь, её неприкосновенность?», – спросит очень личный человек. «Ха-ха! Не смешите нас! Ведь это право требуют, как правило, наиболее публичные люди, которые через свою публичность и сделали своё имя, а теперь, видишь ли, требуют права на закрытость. Нет уж, не получиться! Ну, а что касается далёких от публичности людей – то они могут спать спокойно, нам не интересно, сколько там она раз изменила своему мужу-колхознику. Вот другое дело – Лена Берёза со своим мопсом!», – заметит весьма проницательный журналист, мечтающий, чтобы в его кровать когда-нибудь пытались залезть его коллеги по цеху.

Да, их не переспоришь, и я не буду пытаться это сделать, вот только в данных проводниках (почему-то!) не используют нержавеющий металл, и они, покрываясь ржавчиной, со временем темнеют и превращаются в тлен.

Но вот вдруг, неожиданно, из вновь включившегося проигрывателя, наступившую было тишину разрезала музыка. И что же в таких случаях делают мирно дремлющие люди? Естественно, они даже очень не слегка дергаются от испуга. Но это скорее инстинкт самосохранения их дёргает, прежде чем они успевают сообразить, что же случилось. А вот сама амплитуда подёргивания человека, то она уже зависит от его индивидуальных качеств. Некоторые, особенно впечатлительные личности, могут, как говорится в народе, и до «кондрата» додёргаться, другие же, несколько толстокожие клиенты – только ухом и ведут; но это можно заметить только при внимательном изучении его уха. Что касается Лу – то он не относился ни к той, ни к этой крайней категории, а был, как и многие из нас, где-то посерединке. Что, тем не менее, его весьма вывело из себя, заставив выронить из рук альбом, и даже подскочить со своего кресла. А ведь если принимать во внимание сложность конструкции кресла-качалки, то можно предположить, что сделать ему это было не так уж и легко.

– А, проснулся, – прежде чем увидеть, Лу услышал женский голос, обладательницей которого была Светлана. На что Лу только и смог, как протяжно выдохнуть воздух.