Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег

– А мой новый знакомый быстро здесь адаптировался. – Глядя на более чем уверенно вышагивающего Ивана Павловича, не может не удивиться Илия невероятной способности людей приспосабливаться к внешним обстоятельствам и среде своего нового обитания.

Ну а когда Иван Павлович их всех привёл не просто на самый высокий этаж этого здания, а в один из самых шикарных кабинетов, какие только видел Илия, то он слов найти уже не мог подходящих найти, чтобы выразить своё восхищение умом и сообразительностью своего нового знакомого, сумевшего так быстро достичь самых больших высот в этом учреждении.

– А я вот не смог. – Усмехнулся про себя Илия, явно иронизируя над сложившейся ситуацией, где его новый знакомый тот ещё ловкач и фокусник, сумевший всё так умело с собой обставить здесь, что и не придерёшься к такой его реальности. Тогда как он есть всего лишь водопроводчик или электрик, кому дали ключи от многих кабинетов, где заседают высокопоставленные управленцы, чтобы он проверил в них работу электрики или водоотвода. Впрочем, Илия готов и будет ему во всё это верить, если он сумел всё так ловко обставить, что ему не поверить язык не поворачивается говорить, плюс он сумел проявить такие, что и говорить, удивительнейшего свойства таланты по своему представительству в таком высоком качестве.

– Главное ведь не то, что о тебе со стороны люди думают, а главное то, что ты о себе думаешь. – Рассудил Илия. – И это твоя настоящая реальность. – Резюмировал свои взгляды на своего нового знакомого Илия. – Надо к нему получше присмотреться и что-нибудь для себя подчеркнуть. – Илия сделал ещё один вывод и давай присматриваться к своему новому знакомому, А тот, то есть Иван Павлович, тем временем пригласил их присесть на любые, какие им ближе по душе или по расстоянию до них стулья за большим столом для совещаний, а сам между тем принялся задумываться и обходить этот стол вдоль вначале, затем поперёк, и опять вдоль.

Что указывало на то, что Иван Павлович находился в большом затруднении, или он делает такой вид, чтобы настроить своих гостей на конструктивный разговор.

Но вот он как вроде останавливается, окидывает внимательным взглядом своих гостей, разместившихся на стульчиках рядом друг с другом, что указывает на то, что им по душе находиться рядом друг с другом (в общем, сумели найти ту самую золотую середину или верный ответ на этот предложенный им Иваном Павловиче ребус со стульями) и как джентльмен даёт первое слово даме, обращаясь к ней с вопросом.

– Скажите Зои, верно я понимаю этот мир вокруг меня? – задаёт свой вопрос Иван Павлович и пускается в объяснения своих взглядов на этот мир и в политическом плане частично своего мировоззрения. – Мир – это связь, состоящая из бесконечного количества хитросплетений и ниточек, связующих между собой людей и события. И дёрнешь за одну, – Иван Павлович так художественно это выразил с помощью прищуренного глаза и дёрнувшихся рук, что этот момент отдался в голове и пышных волосах Зои, которой уж очень живо показалось и ощутилось, будто её за волосы сейчас дёргает Иван Павлович, требуя от неё и не пойми что (бдительности и участия, разве непонятно!), – оживёт и перенесёт этот твой посыл на другую объектность, с которой у неё имеется связь. И то, что всё взаимосвязано в этом мире, не фигура речи. – На этом академическом утверждении Иван Павлович замолчал и дал слово Зои.

– В общем, всё правильно. – Сказала Зои, и она сказала бы и ещё, но таков уж нетерпеливый Иван Павлович, тут же сделавший и озвучивший свои выводы из сказанного Зои. – Значит, только в общем. – С какой-то прямо критичностью и язвительностью заявил Иван Павлович с таким видом, как будто он оскорблён такими выводами Зои. И хотя он не какой-то там восточный диктатор, готовый слышать в свой адрес одни только льстивые, хвалебные и похвальные речи, на чём решительно настаивает опыт прежних к нему обращений под другим соусом недальновидных людей, сейчас обдумывающих в заточении это своё неразумное поведение, благо времени им для этого дано предостаточно, целая жизнь, всё же похвальба на то и похвальба, и она нравится всем без исключения в сравнении с той же горькой правдой.

Ну а почему Иван Павлович так скорбно решил насчёт сказанного Зои, то он тут сам всё объясняет. – А в частности значит, всё совсем не так? – со всё той же язвительностью и плюс с ехидством в голосе, задаётся вопросом Иван Павлович, теряя на глазах симпатии к себе со стороны Илии.

А Зои, что за молодец, нисколько не тушуется Ивана Павловича, с таким его каверзным к ней подходом. – А ничего это так не значит. – Твёрдо заявляет Зои, и на этом всё, не будет она давать никаких пояснений этому своему утверждению. А Иван Павлович, что тоже удивительно, не цепляется за этот момент её недосказанности и строптивого поведения, а задаётся вопросом в несколько другой парадигме.

– Вы в этом уверены? – спрашивает Иван Павлович, не сводя своего взгляда с Зои.

– Да. – Даёт краткий ответ Зои.

– Тогда у меня к тебе есть вопрос насчёт одной частности. – Говорит Иван Павлович, берясь за спинку одного из стульев, после чего он его отодвигает от стола, смотрит вопросительно на него, и вдруг осознав, что не понимает, зачем отодвинул стул (скорей всего, действовал рефлекторно), возвращает его на обратное место. – Но, прежде чем, я озвучу этот свой вопрос частности, я хотел бы тебя спросить вот о чём. – Говорит Иван Павлович, вновь посмотрев на Зои. – Каким ты видишь будущее, в частности нашей компании? – Задаёт вопрос Иван Павлович.

– В стратегии. – Следует ответ Зои.

– Что ж, дальновидно. – Удовлетворённо говорит Иван Павлович. – А в каких всё же перспективных красках? – спрашивает Иван Павлович.

– Лучше в белых. Белый цвет включает в себя весь спектр цветов. И мне нравится его аромат. – Даёт свой ответ Зои.

– Меня это устраивает. – Говорит Иван Павлович. – И знаете, какая мне нужна стратегия на будущее? – Скорей всего задался риторическим вопросом Иван Павлович, но Зои всё же его спросила: Какая?

– Предопределённости, я так бы в общем её назвал. – С глубокомысленным видом, ещё называемым задумчивым, сказал Иван Павлович.

А вот Зои делает удивительные выводы из сказанного Иваном Павловичем. – Хотите быть готовым ко всему, и затем выжить в идеальном шторме, который вскоре, как думаете верно, обрушится на всех нас? – Задаётся вопросом Зои.

– Так и есть. – Говорит Иван Павлович.

– И как я понимаю, на эту мысль вас навело то, о чём вы хотели нас изначально спросить. – Интересуется Зои.

– Я не зря на тебе остановил свой выбор. – Усмехнулся Иван Павлович. Затем он становится серьёзным и говорит. – А вот и мой частный случай. Люди, с кем мне приходится иметь и везти свои дела, – а это всё наиболее рассудительные и здравомыслящие люди, кто не питает иллюзий насчёт этого мира и подходит к нему без эмоций, с логарифмической линейкой и расчётом, – кого казалось мне ещё вчера не поколебать в этой своей позиции, вдруг начинают чудить, вести себя необъяснимо со здравомыслящей точки зрения и в них поселилась странная растерянность и рассеянность, которая и служит причиной такой их бестолковости и неразумности осмысления себя и окружающего мира. А что заставило меня так думать, то вот самый последний частный пример. – Иван Павлович с помощью голосового акцента делает переход к изложению того частного примера, который навёл его на все эти свои драматические мысли насчёт конца света. Ведь если последний оплот этого цивилизационного мира – человек-финансист, начинает мыслить категориями альтруизма, то пойди разберись куда катится этот мир.

– Инвестиционный тупик – это сегодняшние реалии современного капиталистического мира прагматизма, – заговорил Иван Павлович, – найти выход из которого требует от инвестора не тривиальных решений, а подчас и проявления так не свойственного для этого рода деятельности творческого, чуть ли не изобретательского подхода к самому инвестиционному проекту. Где расчётная часть этих проектов, в частности самая интересующая инвестора статья – статья доходов, находится в иллюзорной видимости. Но такие проекты нами рассматриваются и рассматривались до последнего времени в самую последнюю очередь, так сказать, на десерт, в качестве разминки для своих мозгов. А пока есть ещё ниши для своих инвестиционных вложений, никто не спешит на практике подвергать свои инвестиции таким рискам. Но как я уже сказал, до последнего времени, а именно до вчера. – Иван Павлович сделал фиксированную паузу, чтобы сделать новый переход к самой истории, которая стала для него катализатором всех последующих действий, в итоге приведших и собравших их всех здесь.

– Решение принято. – Озвучил и представил себя Иван Павлович ровно и точно так же, как вчера здесь же, в этом кабинете для совещаний, где собрался совет директоров, председателем которого он был. – Покупаем информацию. – Иван Павлович пустился в детализированное озвучивание принятого пока что только им решения, которое для всех тут собравшихся людей выглядит как предложение. И только лишь после того, как они на него посмотрят, послушают и они с ним согласятся, оно может быть принято за решение. Вот такой оборот слов, где Иван Павлович, как докладчик, конечно, стремится к тому, чтобы быть для всех убедительным, – вот он и ставит впереди слово «решение», – тогда как его слушатели, люди-инвесторы, кого он должен убедить в своём предложении, решают в итоге, какое слово, принять или не принять, поставить на первое место.

О чём прекрасно информирован Иван Павлович, вот он и не останавливается на месте и начинает аргументировать и обосновывать своё предложение. – Себестоимость, этот наиболее значимый и затратный фактор, на неё ничтожна, за исключением быть может только эксклюзивов, но и они нынче легко заменяются нынешним трендом, инклюзивом, современным аналогом первого греха, тщеславием. Что даже нам очень на руку – это нам не будет вообще ничего не стоить. Дай человеку только публичности, и он весь твой без затратно. Ловкость рук и никакого обмана. – Усмехнулся Иван Павлович, подкинув вверх монету и ловко её поймав.

Но все эти его старания не были нисколько оценены членом совета директоров, где он устами Григория Пантелеймоновича, одного из самых уважаемых членов совета и всегда критически настроенного в сторону Ивана Павловича, на чьё место он претендует, а оттого он по мнению Ивана Павловича, не может объективно смотреть на его предложения, высказал следующее. – Иван Павлович, ваше предложение, как и все ваши предложения, конечно, заслуживает внимания и рассмотрения, но как понимаете, для этого нужно время, – должны же мы оценить все риски, нюансы и вероятность осуществления в реальности того, что вы нам обещаете, – и значит повторюсь, дайте нам это время.

– Но как вы не понимаете, времени у нас и ни у кого нет! – чуть ли не взрывается Иван Павлович. А Григорий Пантелеймонович и все собравшиеся здесь в конференц-зале члены совета директоров, не понимают всего этого, и тем более не понимают, зачем Ивану Павловичу понадобилось так нервничать и демонстрировать себя поспешным человеком, к которому разве он этого не знает, нет никакого инвестиционного доверия.

Правда, Иван Павлович до сего момента заслуживал всякого доверия со стороны всех этих людей, и они готовы пропустить мимо своих ушей этот нервный срыв Ивана Павловича. Но только не Григорий Пантелеймонович, посчитавший необходимым поинтересоваться у Ивана Павловича о том, а чего это он и с какой стати так кипятится.

– А чего это вы, Иван Павлович, выказываете такую свою заинтересованность в этом деле. Не хотите ли вы нам сказать, что знаете нечто такое, что мы не знаем и оттого проявляем такую разумную позицию на всё это дело? – И вот что за человек такой скользкий этот Григорий Пантелеймонович, так мудрёно задавший вопрос, что и Иван Павлович и не знает как его понять и как на него ответить. – Скажу, что не хочу, то это ещё больше усилит в мой адрес сомнения, – Иван Павлович быстро прикинул будущие расклады своего ответа на вопрос этого жулика Григория Пантелеймоновича, – а скажу, что хочу, то я тем самым признаюсь в том, что укрываю от всех знаковую информацию. Вот же сволочь и интриган Григорий Пантелеймонович. – До крайней степени озлился Иван Павлович на этого Григория Пантелеймоновича, не сводящего своего насмешливого взгляда с Ивана Павловича. Где его взгляд так и говорил – чё, придурок, подловился на этом моём сюжете.

А Иван Павлович всё это прочитал в насмешливых глазах Григория Пантелеймоновича, да и ещё больше впал в растерянность. – Это ж с кем мне приходится иметь дело. – Обалдел лучше всего сказать к этому случаю Иван Павлович, удосужившись понять всё это стоящее в голове Григория Пантелеймоновича недоразумение, где тот осмысляет мир вокруг себя не подходящими по смыслу и в теории словами, оформленными в понятия, а так, как ему это нравится и любопытно будет. Вот и применение им слова «сюжет» в объяснении затруднений Ивана Павловича получило для себя уже своё объяснение.

– В общем, мы оказались в тупике решений из-за нежелания людей принять новые для всех реалии этого мира. И нам для выхода из него нужны свежие мысли. А иначе… Лучше об этом и не думать. – Подытожил свой рассказ Иван Павлович.

– Вам это может покажется дерзостью, но нам тоже нужно время. – С иронией в глазах сказала Зои.

– Вам я его дам. – Говорит Иван Павлович. – Вы его потратите с делом. Тем более у меня нет другой альтернативы. – И на этом Иван Павлович ставит точку в этом разговоре. После чего все расходятся по своим делам.

– Вам куда? – спрашивает Илию Зои по выходу из конференц-зала.

– Пока ещё не думал. – Ответил Илия, посмотрев по сторонам.

– Тогда может выпьем по чашке кофе? – спрашивает Зои.

– Хотите узнать, что я по поводу всего этого думаю? – со своей стороны спрашивает Илия.