Мы из «СОВКА»!!! Байки старого бармена

Юраня в бармены попал по блату, а до этого был боксёром. Голову ему отбили напрочь, ещё и зрение упало, таскал очки с толстыми стёклами, так что и глаз было не видно. Ростом он был метр с кепкой, но качок был конкретный. Ну, а жаден он был до крайности, бабки любил больше, чем Родину! Всучили мне его в ученики, а работали мы в одном модном кафе на улице Горького, я уже был старшим барменом.

Свалив домой, я предался скромным радостям свободной жизни, но кайф мой был недолгим! Позвонил Юраня и срочно выдернул на работу. Когда я приехал, то застал неприглядную картину. В зале была гробовая тишина, а на стойке полулежал «бухой» Юраня.

– Ты же говорил, что на «лаве» это не отразится, – заныл он. – А оно взяло и отразилось!

И он был прав! В стране объявили трёхдневный траур, тут уж не до пьянок, гулянок, танцев в обнимку и других радостей нашей скромной совковой жизни. Да, Юраня попал!

– Ничего, утро вечера мудренее, – успокоил я его и уехал думать, как «снискать нам хлеб насущный».

А с утра мы занялись конкретным делом. Шеф-повар Каримыч был душевный человек, всегда помогал и никогда мне не отказывал, естественно не бесплатно. Ну, и тут он не отказал, продал мне мешок очищенных орехов фундук пятьдесят килограммов, взяв сверху всего десятку. И мы пошли трудиться. Орехи мы хорошенько замочили в воде, засадили десять килограммов соли, всё перемешали и слегка обжарили в духовке. На выходе получилось семьдесят пять килограммов – нормальный ход! Юраню я заставил фасовать наш чудо-продукт в пакеты по полкило, а сам пошёл смотреть на улицу, что там происходит. А там было на что посмотреть!

По улице Горького пёрлись толпы народа прощаться с телом любимого вождя, а по тротуарам шныряли комитетчики и менты, короче – натуральный Первомай. Те, кому сейчас за сорок, должны прекрасно помнить, как организовывали подобные мероприятия. Сгоняли народ из институтов и заводов в стада и гоняли по улице Горького, от Белорусской до Красной площади. Это называлось – явиться на мероприятие добровольно, но в принудительном порядке! Но пора выпускать на сцену Юраню!

Дал я ему фартук и большой поварской колпак, он ему сразу прибавил роста и солидности. А сам нарисовал ценник: «Орехи фундук солёные к пиву» по цене рубль пятьдесят копеек за полкило. Поставили мы столик в дверях нашего кафе и «погнали наши городских»! Поначалу процесс протекал нормально, народ из колонн лениво подходил, брал и уходил. Но чем дальше, тем больше народу из людской реки перетекало в наш ручей. Тогда всё было дефицит, кроме ежедневных сказок наших правителей по радио и телевизору! Народ уже выработал стойкий иммунитет на эту «пургу». Говорили: не «купил», а «достал» и радовались жизни! Но вернёмся к нашим баранам. Я отошёл по делам и оставил Юраню без присмотра. Минут через двадцать к нам ворвался комитетчик. Эту «кирпичную» рожу в ГэДээРовском костюме и польском галстуке трудно с кем-то перепутать.

– Где директор?! – заорал он. Наша директриса мухой слиняла в кабинет и заперлась от греха подальше. Удар я принял на себя!

– Ну, я директор, а что случилось?

– Вы что себе позволяете, когда вся страна скорбит, вы устроили распродажу!

И давай вешать мне на уши о происках империалистов, о великом горе, постигнувшем нашу многострадальную страну, и т. д. и т. п. Но одно из его высказываний меня сильно напрягло: «Ваш сотрудник с наглой рожей стоит и ехидно ухмыляется, когда вся страна в трауре!» Интересно, они все такие мудаки или прикидываются? Спорить я не стал и пошёл закрывать нашу лавочку Когда, подойдя к Юране, я увидел наш ценник, то чуть дара речи не лишился! Цена была жирно нарисована – 2 р. 50 коп. вместо 1 р. 50 коп., и продано было всё! А Юраня сидел на ящике, считал бабки и действительно ехидно ухмылялся!!! Когда я стал на него орать, что он охренел и за такие дела нам могут «ласты склеить», он мне заявил: «Ты посмотри! Им сейчас не до нас!!!» И он был прав! Ментам в этот день было не до нас! А бабки – вот они, родные! Как говорил Бендер: «Делай деньги не отходя от кассы!»

Вот такая история была в моей барменской юности, а уж мораль вы извлеките сами!

«Святой» Николай

У Киевского вокзала недалеко от Даниловского рынка стояла двухэтажная стекляшка с гордой надписью «Пивной бар». В народе её называли «Сайгон», и был он самым популярным местом сбора мужского населения всего района. Даже иностранцы из соседних домов дипкорпуса сюда захаживали. Правда, пиво они приносили с собой баночное, а креветки, которые по размеру были не больше тараканов, покупали на месте. Иностранцы наше пиво пить боялись, особенно после того, как один «гансюк» попал в больницу с пищевым отравлением после всего одной кружки нашенского разливного пива. Не зря в народе говорят: «Что для русского здорово, то для немца – смерть!!!» Фирмачи шлялись в бар, чтобы изучать наш «совковый» образ жизни, ну а где ещё его увидишь, как не в пивнухе? Это паноптикум и зоопарк в одном флаконе, а их боевики даже рядом не лежали с нашей «совковой» действительностью. А «гансюк» сам виноват! Не зная броду, не суйся в воду! Ведь в то время пиво нещадно «бодяжили» в основном водой со стиральным порошком, чтобы пены побольше и стояла она подольше. Немец думал, что это такой сорт пива у русских оригинальный, вот от своей любознательности и дристал два дня с непривычки. Мог бы почитать объявление у стойки «Требуйте долива пива после отстоя пены!!!» и хорошенько подумать, где такое можно увидеть в родной Германии?

Мой дружок Колян был барменом на этой «скотобазе» и стоял на кране, разливая редкостное пойло для нашего совсем не требовательного покупателя. Колян был человек широких взглядов и считал себя достаточно хорошо образованным, закончив с грехом пополам техникум общественного питания в Останкино. Считая себя знатоком пива, он «бодяжил» его не порошком, а жидкостью для мытья полов, правда, оно получалось горьким, но зато пена в кружке не опадала полчаса – вот такое ноу-хау было у моего другана. Ну а наших этим не напугаешь, особенно если с собою чекушку принесут, наш «совок» и не к таким жизненным коллизиям был приучен!!!

Был он небольшого роста, щупленький, но приятной наружности и тщательно следил за тем, чтобы его считали святым. Когда возникал очередной скандал в баре по поводу «разбодяженного» пива, он натурально пускал слезу и кричал: «Я – святой человек! Меня крестили в Троице-Сергиевой лавре! Как вы можете меня в подмене пива обвинять!!!» После этого он громко рыдал и причитал, обхватив своего кормильца – пивной кран. Короче, тот ещё артист с погорелого цирка! Сам он был родом из Загорска, нынче Сергиев Посад, и очень этим гордился, считая, что если город на Руси – святой, то и он – святой, поскольку Колян его уроженец. После таких трагических выступлений Коляна скандал быстро рассасывался, так как очередь напирала и правдолюбцы рисковали сами получить в глаз от толпы страждущих. А он с видом оскорблённого патриция продолжал своё грязное дело.

Работала у него в баре уборщица Надежда Ивановна, и была у неё внучка Наденька, названная в честь бабушки. И вот пошла внучка в первый класс. Её первой учительницей стала Любовь Сергеевна – выпускница педагогического техникума.

Любаньке недавно исполнилось восемнадцать лет, и была она девушкой из области, совершенно не испорченной московской цивилизацией. Папа у неё был «сапог» – майор, а мама – врач, и жили они в военном городке за кольцевой. Девушка была на выданье, настоящая русская красавица! Грудь третий номер, светленькая, крепенькая, ну просто загляденье! Но в связи с «совковым» воспитанием была наивная до безобразия! И вот начала она свой первый урок и в свете марксистско-ленинской философии, как её саму учили, заявила несчастной детворе, что Бога нет и святых тоже нет, а есть родная партия и любимое правительство во главе с другом всех детей, дорогим Леонидом Ильичом!!! Дети на эту охренительную новость прореагировали неадекватно. С места вскочила маленькая Наденька и заявила: «Неправда ваша, тётенька. У моей бабушки на работе «святой Николай» работает, и я его сама видала!!!» После подобного заявления Любанька «припухла» и, отпустив детей, пошла выяснять, где работает Надина бабушка.

В погожий сентябрьский денёк стоит Колян за стойкой и дурью мается, и вдруг заходит в бар прелестная девушка, ну всё при ней, и спрашивает: «Это вы “святой Николай?”». А я Люба, и пришла с вами познакомиться». Тут он и очумел! В растерянности он был недолго, посадил за столик, позвал напарника и стал Любаньку охмурять. Налил девчонке баночного пивка «Золотое кольцо», плеснул туда водочки, сделав забойного «ерша» и приволок свежесваренных отборных креветок. А Любанька до этого момента даже пивной пробки не нюхала, но решила не выглядеть лохушкой и стала пить и есть в своё удовольствие. Короче, через полчаса она была в «хлам». Колян завёл её в подсобку и в антисанитарных условиях «сорвал с неё пыльцу невинности», как писали наши классики!!! После этого откровенного надругательства над непорочной девушкой он загрузил её в такси и отправил в родные пенаты. На следующий день явился грозный «сапог» из военного городка и, зайдя в подсобку, сунул Коляну под нос ствол! Через три месяца Колян с Любанькой поженились!!!

Финал этой истории был закономерен для того времени. Через девять месяцев после грехопадения в подсобке Любанька родила девочку, а через полгода они развелись. Главное, что Любанька получила мечту любой бабы – штамп в паспорте! А Ко лян рванул на волю и довольно быстро стал спиваться, часто вспоминая пистолет под носом и связывая это с семейной жизнью в целом.