Несколько тёмных историй

– Тихо! – посоветовал Канат.

Мы с Сергеем замолчали. Стука копыт не было слышно, никакая фигура не маячила позади. Не меньше минуты мы сидели неподвижно и переглядывались.

– Фуф! Кудай какты! Тормози! – воскликнул Канат.

– Она что, отпустила нас? – спросил Сергей.

– Снижай скорость, – требовал Канат. – Снижай. Всё равно от неё не уйти.

Серёгу всё ещё трясло – только руки на руле оставались твёрдыми. Я раскурил и протянул ему сигарету.

– Возьми! Всё уже кончилось, слышишь? Сергей, может, лучше просто следить за дорогой? – спросил я.

– Ты гляди, Серёга, гляди, – поддержал Канат. – Я назад смотрю. Нет её. Ты только скорость снизь…

Мы заговорили одновременно, дополняя и перебивая друг друга. Канат, как оказалось, был из соседней области. Краем уха он кое-что слышал о женщине с лошадиными копытами, но всерьёз не воспринимал. Зато Сергей, как и я, знал о ней много. Он был уверен: всё дело в том, что якобы где-то здесь было старинное мусульманское кладбище, и республиканскую автотрассу построили прямо на нём…

– А она-то кто? Зачем гонится? Что ей надо? – спрашивал Канат.

– Разное говорят, – поморщился Сергей. – То ли в несчастной любви дело…

– То ли в аварии, – прибавил я. – Вроде бы она мстит за то, что её саму сбили когда-то.

– Парень ей изменил, – уверенно вставил Сергей. – И она мстит тем, кто налево ходит.

– А я слышал, она сама изменила, а потом под машину бросилась…

– А копыта тут при чём? – допытывался Канат. – Что это там?

Он спросил это, глядя вперёд. Сергей вздрогнул и наклонился к лобовому стеклу, всматриваясь в дорогу. Спустя секунду и на меня накатил ужас. «Накликали! – мелькнуло в голове. – Надо было молчать!»

Но серое пятно в неверном свете зари не было высокой фигурой. Это была съехавшая в кювет машина.

– Вот почему нас отпустила, – хрипло прошептал Сергей. – Уже достала кого-то…

– Не останавливайся, – сказал Канат.

– Не дурак.

– Эй, парни…

Сергей нервно выкрикнул, перебив меня:

– Нет!

Серый «Volkswagen» со смятой крышей и разбитыми стёклами пролетел мимо нас по правому борту.

– Пожалуйста! Это Лёшкина машина, я её знаю!

Сергей, сморщившись, как от зубной боли, сбавил скорость.

– Знакомый, что ли?

– Сосед! Остановите, пожалуйста!

– А если она рядом? – воскликнул Канат.

Но Сергей уже принял решение. «ГАЗель» остановилась и двинулась задним ходом.

– Авось пронесёт. Вон, солнце уже появилось.

– Ох, алла… – протянул Канат.

***

Величественное солнце, равнодушное к бурлению человеческого мирка, неторопливо восходило на свой небесный трон. Я сидел на раме лежащего велосипеда. Один из патрульных подошёл ко мне и протянул сигарету.

– У вас кончились? Возьмите.

– Благодарю.

Пальцы дрожали, две спички пропали даром. Полицейский взял у меня коробок, сложил жёсткие ладони «лодочкой», чиркнул и протянул мне надёжно укрытый от ветра огонёк. Я поймал его дрожащим концом сигареты и глубоко затянулся.

– Расскажите толком, – попросил полицейский и сел рядом со мной на корточки. – Вы знали погибшего?

– Да, с детства, – проговорил я. – Это Лёшка Шарафутдинов. На соседней улице жил.

– А его… подругу – знаете?

Я ответил не сразу: тупая спица в сердце мешала говорить.

– Знаю. Тоже с детства.

– Серьёзно у них было, да? – участливо спросил патрульный.

– Надо полагать.

Что тут ещё скажешь? Задранная юбка, лифчик на полу машины – да, надо полагать, у них всё было довольно-таки серьёзно.

– Как её звали?

– Кружилина. Оксана Витальевна. Давайте об этом потом, – попросил я.

Он внимательно посмотрел на меня, кивнул и встал.

Я достал смартфон и открыл папку с фотографиями Ксанки. Смотреть на них было сродни мазохизму, но нужно было прогнать видение изломанного тела и кровавой каши вместо правой половины лица. Левая половина уцелела. Я провёл много времени возле смятой машины, глядя на белую щёку с родинкой посреди чёрных лоскутьев плоти. Она казалась чашечкой какого-то отвратительного цветка.

Мы у неё дома, мы в поле (Ксанка в венке из одуванчиков), мы в кафе, мы городском парке, мы на вечеринке у друзей (Ксанка на поддаче, и сама она этого снимка никогда не видела). Ксанка на берегу реки. Ксанка после душа, прикрывается полотенцем и притворно сердится на меня.