Несколько жутких историй

–Понял, босс.

–Ладно, продолжай. Я воздухом подышу, а то и правда скверно себя чувствую…

От Фомина не укрылось, что, выходя, Фирс бросил быстрый взгляд на зеркало, и на этот раз на его лице ясно читалось облегчение.

Фирс отправился на промёрзшую лоджию. Постоял, собираясь с мыслями. Снова вызвал Марину. Она взяла трубку мгновенно.

–Коля, я как раз собиралась перезвонить!

Голос у неё был взволнованный.

–Где ты, котёнок?

–В магазине.

–Что, решила вернуть то платье?

–Нет, я в продуктовом. Хочу приготовить на ужин кое-что особенное…

Фирс улыбнулся. Простая девчонка и есть простая девчонка. Как бы ни влекли салоны и клубы, в глубине души она знает, что должна исполнять бабушкин завет хранить очаг и до отвала кормить мужа-добытчика.

Он перебросился с Мариной ещё несколькими словами и дал отбой. На лоджию ввалился Фомин. До чего же он здоровенный…

–Не снеси косяки, мы их ещё не продали, – сказал Фирс.

Фомин усмехнулся.

–Ну что сказать, Николай Иванович, квартира под ключ! Нигде ни сквознячка, ни подтёков, всё фурычит…

Фирс покивал и вдруг спросил:

–Где это случилось? Ты уточнял?

По лицу Фомина пробежала тень.

–В спальне.

–Покажи, – потребовал Фирс.

Фомин отвёл босса в дальнюю комнату.

–Вот тут стояла кровать. Тот мужичок прилёг на неё, мол, устал. Остальные продолжали пить. Хозяин с виду успокоился, а через четверть часа завернул на кухню, взял нож, подошёл к спящему и – по горлу… Ну, следов, как видите, не осталось.

–Ещё бы, – сказал Фирс. – Останься тут хоть подозрение на след, ты бы у меня не работал…

Клиент появился в условленное время. Это был разбитной малый, которому никто не сказал, что в сорок лет одеваться и вести себя так, будто тебе всё ещё семнадцать, несколько нелепо. Торговался, как на базаре, цеплялся ко всему. Умница Фомин, ненавязчиво подавляя своим физическим превосходством, ловко парировал высосанные из пальца претензии. Матчасть он знал, как таблицу умножения. Словно весь ремонт своими руками выполнил.

«На добивании» выступил Фирс. Он хорошо знал, как действует его элегантный вид и мягкий голос. Клиент пообещал подумать, но было видно, что он уже согласился. Завтра ещё до полудня он позвонит, чтобы попытаться выжать хоть какую-то скидку и, в конечном счёте, обсудить способ оплаты.

Однако Фирс ошибся: клиент позвонил в тот же день. Из-за него пришлось задержаться в конторе на полчаса.

А может, и не из-за него… Фирс был несколько рассеян в этот вечер. Он умел контролировать свои эмоции, но нелепое видение, посетившее его сегодня в продаваемой квартире, то и дело вставало перед глазами.

О намерении Марины приготовиться к ужину «что-то особенное» он подзабыл, и был удивлён ароматами, нахлынувшими, едва он переступил порог.

Марина встретила его в том же халатике на голое тело, словно утро и не думало кончаться. Такая же растрёпанная, как после сна, и чертовски обольстительная.

За ужином, ставя на стол перед мужем рулету из индейки, она светилась удовольствием. Фирс давно уже не видел её такой энергичной.

–Что на тебя накатило, котёнок?

–Ничего особенного, просто любовь к тебе.

Прозвучало это хорошо… но как-то непривычно. Фирс наслаждался обществом молодой супруги, но в глубине души чувствовал: что-то не так. Однако многообещающие взгляды Марины, намекавшие «что-то особенное» не только за столом, не располагали к размышлениям.

Позже, когда в интимном полумраке спальной он раздевался перед сном, по неизменной привычке раскладывая вещи в идеальном порядке, Марина без тени своего вечного смущения сбросила халатик и ждала его, лёжа поперёк постели и согнув ногу в колене, чтобы выгоднее подчеркнуть линию бедра. Кладя наручные часы на привычное место, рядом со «Сьержем Лютьеном», Фирс окаменел. Только сейчас он осознал, что всё время, пока он стоял перед трельяжем, в отражении присутствовало то, чего быть не могло.

Расчёска посреди туалетного столика… Не чёрная, как в продаваемой квартире.

Совсем другая. Золочёная, под стиль трельяжа. И среди зубцов запутались не чёрные, а рыжие волосы.

–Фирс, ну сколько тебя ждать?

Он медленно поднял взгляд от отражения расчёски, которой не было, к отражению жены…

–Как ты меня назвала?

–Так же, как и всегда… Я хочу сказать – мысленно, – поправилась Марина со странной улыбкой, от которой совсем не было весело.

Он похолодел. Невозможное придавило сердце тяжким грузом.

Расчёска…

(Фирс, мне фиолетово, дешёвка или нет, она мне нравится, и точка!)

Сюрприз…

(Обожаю твоё напряжённое лицо, когда ты возвращаешься домой! Ничего смешнее на свете нет. Но признай, Фирс, большинство моих сюрпризов тебе нравятся…)

Соблазнительность…

(Фирс, когда женщина ждёт, мужчина бросает всё и спешит к ней. Если сомневаешься – иди сюда, и я сумею доказать, что в твоей жизни нет ничего важнее, чем удовлетворить меня…)

Он стоял, напряжённый, как струна. Она лежала и смотрела на него через отражение, и из её глаз струился душный морок, обволакивавший душу.

Створки трельяжа захлопнулись, словно их рванули навстречу друг другу сильные и безжалостные руки. Фирс вздрогнул, сердце оторвалось и заметалось по телу. Флаконы с «Диором» и «Лютьеном» оказались вдавлены в зеркало. Оно треснуло, осколки со звоном и хрустом посыпались через щель между створками.

И в тот же миг погасли светильники, наступила тьма, лишь тускло светился прямоугольник окна. И во тьме прозвучал уже несомненно знакомый голос: