Ермак. Интервенция

Я молча ждал продолжения от стоящего передо мной генерала, при этом мне очень хотелось сделать глоток чая из чашки, стоящей передо мной, так как в горле стало сухо, как в пустыне.

– Да, господин полковник, после окончания сроков договора и конвенции в моей стране останутся развитая инфраструктура и наши подданные, занятые делом. В отличие от вас, англичане, чьё присутствие в виде различных капиталов превышает всё, что имеют остальные державы, тоже строят, но расплачиваются за это опиумом, уничтожая нашу нацию, – закончив фразу, Юань Шикай подошёл к стоящей на соседнем столе шкатулке, достал из нее опечатанный футляр.

– Здесь наши предложения, мои и императора Гуан Сюй. Их надо тайно срочно доставить вашему императору. – Диктатор сделал паузу и продолжил: – Вашему родственнику, дзяньдзюню Чан Шуню, дано указание оказывать полное содействие по снабжению продовольствием и всем необходимым ваших войск на реке Ялу. И ещё… Ваша сестра с наследниками Чан выехала в её родную станицу. Это жест нашей доброй воли по отношению уже к вам.

«Охренеть…» – подумал я, поднимаясь из-за стола и беря в руки футляр.

Глава 4

Переправа

– Что будем делать, господа? – задал я вопрос, посмотрев на Вогака и Лессара.

– Думаю, придётся воспользоваться предлагаемыми услугами генерала Юаня. Столько войск мы для вашей охраны выделить не сможем, а «Лейтенант Бураков» не сможет уйти от противника в том состоянии, в котором сейчас находится. Обращаться к германцам – значит влезть к кайзеру в ещё один неоплатный долг. Да и объяснять надо, в чём причина такой срочности вашей доставки до Южно-Маньчжурской железной дороги, а это ни к чему, – степенно произнёс Константин Ипполитович, на что чрезвычайный посланник и полномочный министр в Китае согласно кивнул головой.

Обсуждали мы предложение Юань Шикая, как быстрее добраться мне назад в столицу. Морской путь отменялся, так как у китайцев флота не осталось. «Лейтенант Бураков» стоял в ремонтном доке крепости Таку. К немцам, правильно сказал Вогак, мне обращаться не хотелось. Незачем Вильгельму II знать о переписке между русским императором и новоявленным диктатором Китая и императором Гуан Сюй.

Если коротко, то предложение генерала Юаня было следующим. На поезде пройти путь Пекин – Тяньцзинь – Шаньхэйгуань – Цзиньчжоу и от конечной станции Китайской железной дороги верхом до Инкоу, где располагалась станция ЮМЖД и стоял русский гарнизон. Для этого Юань Шикай выделял мне целый вагон с охраной, а до Инкоу из Цзиньчжоу меня должны были сопровождать две верховые сотни из личной гвардии генерала.

Честно говоря, я уже принял это предложение, но должен был более мягко довести его до наших дипломатов, так как это было некоторым щелчком по носу русской дипмиссии в Пекине, которая не могла реально выделить большие силы для охраны моей тушки.

Рота солдат и казачья сотня – вот и все военные силы, которые присутствовали в русской концессии Пекина. В Тяньцзине их было ещё меньше. А путь до Инкоу из Цзиньчжоу составлял напрямую около ста вёрст, по дороге – все сто пятьдесят. Два-три конных перехода. И этот маршрут был реально короче любого другого. Им иногда для скорости пользовались наши дипкурьеры, но в мирное время.

Эти воспоминания пронеслись в голове, когда сопровождающий меня офицер в звании цзолиня, что соответствовало званию капитана в российской армии, предупредил, что через час будет Цзиньчжоу, где меня будет лично встречать цаньлин[3 - Звание соответствовало званию полковника в Российской императорской армии начала XX века.] Ванг.

Начальник моей охраны в поезде уже поведал, что цаньлин Ван возглавляет конный полк в армии генерала Юаня, который состоит из четырёх ляньцзы по двести пятьдесят всадников. То, что меня будет сопровождать целый командир полка, было лестно.

Поблагодарив цзолиня, принялся переодеваться. В верховой путь отправлюсь в удобной форме волкодавов Аналитического центра, имея при себе мой любимый «рюкзак десантника». Из оружия ножи на запястьях, два пистолета в открытых кобурах. Свой браунинг и люгер Вогака, который генерал презентовал в дорогу. Пожалел, что нет с собой пистолета-пулемёта. Да и пара гранат точно пригодилась бы.

На душе было муторно, хотя до Цзиньчжоу добрались без проблем и с удобствами. Вагон, который выделили для меня, был очень и очень комфортабельным. Не удивлюсь, если им пользовались члены императорской фамилии Цин.

Уложив парадный мундир и всё лишнее в перемётные сумки, проверил ещё раз ранец и его содержимое: мои документы, пенал с бумагами от Юань Шикая в водонепроницаемых чехлах, в отдельном мешочке – ордена. На мундире оставил только Георгия и Владимира. Так, что у нас ещё здесь? Сухпай: три банки говяжьей тушёнки, парочка банок рыбных консервов и галеты. Фляга с подсолённой водой объемом со штоф. В отдельном непромокаемом мешочке – бензиновая зажигалка.

Это была отдельная строка в моих финансовых вложениях и в местном «прогрессорстве». При мониторинге в Аналитическом центре международных изобретений в одном из докладов пару лет назад мне попалась информация, что австрийский подданный барон фон Вельсбах – управляющий металлургического завода в Трайбахе – подал заявку на изготовление мишметалла, который мог бы применяться для изготовления искусственных кремней.

Набросал конструкцию кремневой зажигалки типа «Zippo», где зазубренное стальное колёсико высекает искру из ферроцериевого кресала, а искра поджигает пропитанный бензином фитиль. Император посчитал для себя это мелочью, а вот Сандро решил вложиться в это дело. Письмо барону от великого князя с предложением открыть совместное предприятие по изготовлению зажигалок нашло у фон Вельсбаха горячий отклик, а полгода назад бензиновые зажигалки «FerCer» (от названия сплава) поступили в продажу.

Мне принадлежали пятнадцать процентов акций данного предприятия и патентные отчисления. В общем, если не убьют, лет через десять, а то и раньше, стану солидным миллионером. Завод в Австрии не справлялся с заказами, а Сандро решал вопрос об открытии такого же завода в России.

Так, что у нас ещё в РД? Бинокль в футляре, портмоне с ассигнациями на пятьсот рублей, запас патронов в коробках, чистые портянки, котелок, ложка, складной нож, ветошь, маслёнка, нитки, иголки, набор для удочки и ещё некоторые мелочи.

Проверил плечевую систему ранца, на которой слева на уровне груди расположены отделения с тремя метательными ножами, ниже – подсумок с аптечкой (бинты, марлевые тампоны, жгут, косынка). С правой стороны – два подсумка для патронов, куда положил по три снаряженных запасных магазина для пистолетов. Небольшой бурдюк со спиртом вместо антисептика уложил сверху в основное отделение ранца, которое застегнул на две пуговицы. Проверил под кителем пояс с золотыми десятирублевками. Пятьдесят штук как неприкосновенный запас. Всё, к походу готов, как пионер!

Все остальные мои вещи с документами в моём дорожном чемодане посол Лессар обещал отправить в Питер дипломатическим багажом. В эту поездку отправился налегке.

Заскрежетали тормоза, и поезд начал останавливаться. Солдат, закрепленный за мной на время поездки денщиком, взял перемётные сумки, а другой подхватил ранец. Я же засунул в крепление портупеи за спиной свою шашку с золотым эфесом.

В сопровождении десятка солдат и цзолиня вышел на перрон, где меня дожидались два десятка бойцов и цаньлин Ванг.

Китайский полковник с уважением посмотрел на мои ордена и несколько недоуменно – на эфес шашки, торчащей у меня за правым плечом.

– Господин полковник, я полковник Ванг Юн. Мой генерал приказал сопровождать вас до Инкоу. Это все ваши вещи? – на неплохом английском произнёс китаец лет сорока, высокий, худощавый и с пронзительным взглядом.

Я в нём сразу почувствовал родственную душу. Сразу было видно, что это воин, а не паркетно-штабной шаркун. И он чем-то напомнил убитого мною Золотого Лю.

– Рад познакомиться, господин полковник, – я склонил голову. – И это все мои вещи. В седле держусь хорошо.

На этом знакомство и закончилось. По знаку Ванга пара его бойцов перехватила у солдат сопровождения мои вещи, после чего мы направились по перрону мимо вокзала. Обойдя здание, я увидел около тридцати всадников и столько же свободных лошадей под седлом.

Я тяжело вздохнул про себя. Жизнь в Питере избаловала хорошими конскими породами. Здесь же опять придётся ехать, судя по всему, на «монголке», которая больше похожа на более-менее высоких пони. Да ещё и седла монгольские, к которым я не привык. Но как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Вскочил на предоставленного мне меринка, прикрепил к седлу ранец, а перемётные сумки один из всадников-охранников расположил на моей заводной лошади. Когда все оказались в седле, цаньлин Ванг дал команду выдвигаться. Двинулись от вокзала через площадь двумя колонами. Ванг Юн пристроился рядом со мной и, пока мы ехали через Цзиньчжоу, исполнял роль гида, рассказывая о примечательных местах этого городка.

На выезде из Цзиньчжоу нас ожидал большой отряд конницы, не меньше двух сотен. Встретив нас, уже вся ляньцзы выдвинулась в колонну по три, причём вперёд ушёл головной дозор из десятка конников, а вскоре от отряда отделились и боковые дозоры, также по десятку всадников. Было видно, что это действительно хорошо обученная конная гвардия генерала Юань Шикая.

Во время движения узнал от Ванга, что его полк – это в своей основе остатки конницы из корпуса генерала Не Шичена, именно той конницы, которую обучал полковник Воронов Павел Павлович, награждённый за это императрицей Цы Си орденом Двойного Дракона Первого класса третьей степени.

По иронии судьбы Павел Павлович оказался в осажденном Тяньцзине и был вынужден на своей шкуре убедиться в достаточно высоком качестве своего обучения. Лишь гибель Не Шичена в бою под Балитай в окрестностях Тяньцзиня привела тогда к отступлению от города китайских войск. Это произошло после взятия Восточного арсенала, в котором я участвовал, и где-то дня через три, как я убыл из отряда генерала Стесселя.

Не Шичен находился в районе Балитай, руководя боем, и когда сложилась критическая для китайских войск обстановка, он лично возглавил контратаку своих солдат. Однако она была сорвана в самом начале: осколок снаряда, разорвавшегося рядом с генералом, попал ему в живот, и Не Шичен скончался на месте. Оставшись без руководства, части его корпуса постепенно отступили от Тяньцзиня.

Ванг с большим уважением рассказывал и о генерале Не Шичене, и о полковнике Воронове. Я же во время движения нашей конной колонны сделал для себя вывод, что данное подразделение, а соответственно и весь полк Ванга, несёт службу по уставам Российской императорской армии. Что, с одной стороны, радовало, так как они сопровождали и охраняли меня, а с другой стороны – настораживало. Хочешь не хочешь, но мы обучили своих противников по китайскому походу. Хотя теперь есть большая вероятность, что они станут нашими реальными союзниками.

Марш совершали также установленным в российской армии темпом: одна верста пути шагом в течение десяти минут и один километр рысью за пять минут или две версты за десять минут. После десяти вёрст – получасовой отдых, во время которого лошадей осматривали, проверяли копыта, подковы, потники, протирали, пересёдлывали.

Так как вышли в поход после обеда, то в первый день прошли только тридцать вёрст и встали большим биваком на ночёвку. Мой спиртовой антисептик помог наладить более простые отношения с офицерами ляньцзы, которые все говорили на английском, так что мой плохой китайский не пригодился.

На следующий день прошли, по моим прикидкам, больше пятидесяти вёрст. Во время ужина, где уже проставлялись китайцы, Ванг Юн сообщил мне, что завтра к обеду будем уже в Инкоу, чем меня обрадовал. Кажется, моё мрачное настроение и плохие предчувствия в поезде не оправдывались, и слава богу. Тем более что чуйка-то в поезде не верещала, просто муторно как-то было.

Следующий день, точнее утро, был солнечным с небольшим ветерком, который разгонял жару и духоту. Где-то через час пути повеяло влагой, и Ванг сообщил мне, что впереди переправа через реку Тойцзыхэ, после неё до Инкоу останется меньше двадцати вёрст.

Моё наслаждение от подувшей прохлады прервала чуйка, которая буквально завопила, когда передо мной открылся вид на переправу, представлявшую собой большой паром с буксиром, стоящим у нашего берега. На противоположном берегу, заросшем камышом, виднелись глинобитные дома небольшого селения.

– Это посёлок Дава при переправе. Большой паром используется только для больших грузов и большого количества людей, а так применяют лодки и малый паром с гребцами. Река судоходная, перекрывать её нельзя. На большом пароме нас в четыре-пять заходов перевезут. Тем более глава посёлка предупреждён о нашем появлении сегодня. Вот заранее и паром к этому берегу перегнал, – произнёс полковник Ванг, отпустив поводья и позволив своему коню припасть губами к воде.

Я также отпустил поводья. Пусть и мой меринок попьет. Вчера воды особо много на ночной стоянке не было. Каждому коню досталось где-то по полведра. Глядя на то, как на противоположном берегу и на буксире засуетились люди, а из трубы судна густо повалил дым, я почувствовал, как чуйка начинает вопить всё сильнее и сильнее, хотя окружающая обстановка казалась спокойной.

– Господин полковник, на каком пароме по счёту мы будем переправляться? Я вижу, что вас что-то беспокоит? – произнёс Ванг, пытаясь поймать мой взгляд.

– Тревожно мне, господин полковник. Знаете, бывает такое предчувствие близкой опасности. Вот у меня сейчас такое чувство, а чем оно вызвано, не пойму, – ответил я, открыл клапан ранца и достал бинокль.

Осматривал я округу довольно долго, причём не только противоположный берег, но и наш. Спрятать большие силы было как бы негде, и в пределах видимости вроде никого не наблюдалось. Вздохнув, передал бинокль полковнику Вангу. Тот тоже надолго припал к нему, осматривая окрестности.

Между тем на паром, получив ранее приказ, загрузилась первая партия, где-то в полсотни всадников. Ванг, подъехав к парому, быстро протараторил приказ офицеру, который отправлялся с этой группы. Говорил полковник быстро, так что я смог только разобрать задание осмотреть посёлок и ближайшие подступы к нему. И ещё речь шла о каком-то овраге.

Переправа первой полусотни на тот берег заняла около десяти минут, при этом половина ушла на швартовку. Река здесь была шириной около трёхсот метров, а буксир тащился со скоростью пешехода.

Выбравшись на берег, полусотня рассыпалась десятками по посёлку, а паром пошёл в нашу сторону. Вторая партия моего эскорта также переправилась спокойно и встала в пять шеренг на том берегу. А первая полусотня направилась за пределы поселка, видимо, проверять какой-то овраг.