Ермак. Начало

Одной фразой можно сказать об Александре Третьем – это был образцовый правитель и настоящий хозяин земли русской, и не из-за того, что был корыстен, а из-за чувства долга. Жаль, умер рано – в сорок девять лет. И его революционеры-террористы достали.

Сначала Саша Ульянов с товарищами-народовольцами убить хотели, но не вышло. Охранка хорошо сработала. Это было в 1887 году, насколько помню. А вот в год моего попаданства в эту реальность произошло крушение императорского поезда, когда царская семья возвращалась с отдыха из Крыма в Санкт-Петербург.

Вагон с императорской столовой, в котором находились Александр III и его жена Мария Федоровна с детьми и свитой, был почти полностью разрушен. Он был сброшен на левую сторону насыпи и представлял ужасный вид: без колес, со сплюснутыми и разрушенными стенами, он полулежал на насыпи; крыша его лежала частью на нижней раме. Когда после разрушения пол провалился и осталась одна рама, то все оказались на насыпи под прикрытием крыши. Утверждают, что Александр III, обладавший недюжинной силой, держал на плечах крышу вагона, пока семья и другие пострадавшие выбирались из-под обломков.

Во всем поезде, состоявшем из пятнадцати вагонов, уцелело только пять. Вагон, в котором находились придворые служащие и буфетная прислуга, был совершенно уничтожен, и все находившиеся в нем убиты наповал и найдены в обезображенном виде.

Александр III, несмотря на дождь с изморозью и страшную слякоть, сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Императрица вместе с медицинским персоналом обходила раненых, подавала им помощь, всячески стараясь облегчить больным их страдания, несмотря на то что у нее самой повреждена была рука выше локтя, и что она осталась в одном платье. На плечи царицы накинули офицерское пальто, в котором она и оказывала помощь. Только в сумерки, когда приведены были в известность все убитые и не осталось ни одного раненого, которому не была бы оказана медицинская помощь, царская семья села во второй, давно уже прибывший на место крушения свитский поезд и отбыла. Мне тяжело себе представить, что кто-нибудь из наших современных правителей после террористического акта, в котором он бы чудом остался бы жив, помогал бы вытаскивать из завалов раненых и убитых и не уехал до тех пор, пока все не закончится.

Согласно одной из версий расследования, крушение было вызвано взрывом бомбы, которую заложил помощник повара, связанный с революционными организациями. Заложив бомбу с часовым механизмом в вагон-столовую и рассчитав момент взрыва ко времени завтрака царской семьи, он сошел с поезда на остановке перед взрывом и скрылся, бежав за границу.

Император и вся его семья в том крушении остались живы, однако по одной из версий, сотрясение при падении вагона и то напряжение, которое перенес Александр III, когда держал на спине крышу вагона, спасая жену и детей, положило начало болезни почек. Болезнь неуклонно развивалась, и в 1894 году он умер от хронического нефрита.

А проживи этот богатырь (он имел рост 193 сантиметра, пальцами гнул монеты и ломал подковы) еще лет пятнадцать-двадцать, неизвестно, как повернулась бы дальше история. Вряд ли случилось бы поражение в Русско-японской войне 1904–1905 годов…

При Александре III армия и военное ведомство были приведены в порядок после их дезорганизации в период русско-турецкой войны 1877–1878 годов, чему способствовало полное доверие, оказываемое военному министру и начальнику главного штаба со стороны императора, не допускавшего постороннего вмешательства в их деятельность. В царствование Александра III было спущено на воду 114 новых военных судов, в том числе 17 броненосцев и 10 бронированных крейсеров; русский флот занял третье место в мире после Англии и Франции в ряду мировых флотов. Именно Александру III принадлежит изречение: «У России нет друзей, нашей огромности боятся… У России только два надежных союзника – ее армия и флот».

А вот после смерти монарха великие князья начнут вмешиваться в деятельность военного министерства. Будут его кроить то по одному образцу, то по другому, постоянно менять высшие чины этого министерства, чуть ли не ежегодно делать преобразования. Вследствие всего этого дела армии и флота значительно расстроятся, что будет способствовать неудачному исходу Русско-японской войны.

К тому же Александр III показал, как надо бороться с революционерами и развивать экономическую базу российского государства. Слабо верится, чтобы при нем возникла бы «революционная ситуация», когда низы не хотят, а верхи не могут. К сожалению, все это мечты! Мое попаданство в этот мир по данному вопросу ничего уже не изменит, поэтому и думал я почти три года назад, что надо выбирать мой путь в этом мире, исходя из моих возможностей. Древние римляне говорили: «Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть». Так что же я могу? А могу я, как профессиональный военный и офицер спецназа, Родину защищать! И не важно, как эта Родина называется: Российская империя, Советский Союз или Российская Федерация. Тем более что Тимохе Аленину больше ничего не светит, кроме дальнейшей военной службы в Амурском казачьем полку.

А вот здесь поподробнее. С моими навыками и с тем, что уже умеет Тимоха, за шесть лет до первых трех лет службы в полку можно будет «слепить» образцового суперказака Амурского полка Аленина Тимофея Васильевича. Но что мне это даст? Прославлюсь на уровне сотни или полка как отличный рубака и стрелок от бога, и все?! Воевать-то в китайском походе и в Русско-японской войне придется согласно той тактике и пользуясь теми военными приемами, которые приняты в русской армии в настоящее время! А как же мой опыт диверсионно-разведочных операций, снайперское искусство, до развития которых еще сто лет? Кто прислушается к мнению простого казака, пусть и лихого? Никто. Не тот статус.

Опять все упирается в социальный статус тела, в котором я сейчас нахожусь, и его как-то надо менять. Иначе все мои знания пропадут напрасно. Один в поле не воин. Надо каким-то образом внедрить эти знания массово. Но как? Над этим вопросом я ломал голову долго, пока не помог дед Афанасий, только помощь эта обернулась для меня большим горем.

Глава 5. Смерть деда Афанасия

Рано утром я вышел на крыльцо и потянулся, глядя на встающее солнце. Лепота! Раны затянулись. Ничего не болит. Фельдшер Сычев и знахарка Марфа вчера вечером после совместного «медицинского консилиума» сказали деду Афанасию, что молодой казак Аленин полностью здоров. После этого Марфа почему-то поспешно уехала, а дед с фельдшером натрескались ханшина до положения риз, после чего я с большим трудом загрузил Сычева в его тарантас и отвез в станицу. Вернулся домой поздно ночью, забрав у атамана Селеверстова своего коня.

Встав рано утром, выйдя на крыльцо и потягиваясь, я думал о том, как прекрасно чувствовать себя в молодом теле, когда ничего не болит, не ноет, не тянет. Действительно, лепота! Сальто вперед, что ли, с крыльца сделать или колесом по двору пройтись?

Спустившись с крыльца и зайдя за угол дома, готовясь перейти на бег, я буквально наткнулся на деда, который стоял в одних шароварах и нательной рубахе, что-то внимательно рассматривая вдали.

– Баню протопи, Тимофей, – не поворачивая головы, сказал дед.

– Так сегодня не суббота!

– Протопи. Надо мне.

Дед продолжал смотреть вдаль, но при этом глаза его были какими-то пустыми, без единой мысли.

Не говоря больше ни слова, я отправился носить воду в баню. Налив котел и все кадушки для холодной воды, разжег дрова в печи и пошел к деду с докладом, думая, чем вызвана внеплановая помывка в бане. На улице деда уже не было, и я прошел в дом. Старый Афанасий сидел в горнице за столом, одетый в одно исподнее, а на столе перед ним стояли ларец и шкатулка, в которых он хранил бумаги и разные ценные вещи.

– Садись, Тимофей, поговорить надо.

Дед указал на табурет рядом со столом напротив себя.

– Что-то случилось, деда?

– Агафья моя, сыновья все трое да сноха Катерина приснились мне сегодня. Стоят и зовут меня к себе. – Дед выпрямился на табурете и положил руки на стол. – Помирать сегодня буду.

– Ты чего, деда, с ума сошел?! – Я взволнованно привстал из-за стола.

– Сиди и слушай, Тимофей Васильевич. Да, именно Тимофей Васильевич. Последним ты в нашем роду Алениных остаешься. Перед смертью спросить тебя хочу… – Дед Афанасий будто попытался просверлить внука своим пронзительным взглядом. – Кто ты?

Я отвел глаза и уставился в поверхность стола.

«Все, приплыли! – метались мысли в голове. – Видно, косяков за три месяца, пока выздоравливал, много спорол, если дед не верит, что я его внук».

Поднял голову и, глядя деду в глаза, произнес:

– Я Тимофей Васильевич Аленин.

– Нет, не Тимоха ты! Внук иногда в тебе проглядывается, но с каждым днем все меньше и меньше. – Старый Афанасий сжал кулаки. – Не бойся, скажи. Я сегодня помру. Мне знать перед смертью надо, где Тимоха!

– Да, я не Тимоха, но я действительно Аленин, и зовут меня Тимофей Васильевич. Наш род также идет от донской ветви потомков Ермака. Кто-то из моих пращуров твой брат, только не знаю степени того родства.

– Что-то не пойму ничего!

– Понимаете, Афанасий Васильевич, я родился… рожусь… тьфу ты, появлюсь на свет еще только через восемьдесят лет. Как бы проще объяснить… Я жил в будущем, там умер, и душа моя как-то попала сюда в тело Тимохи.

Старик откинулся назад и, быстро крестясь, произнес: «Чур меня! Свят, свят, свят! Изыди, сатана!»

Я грустно улыбнулся, перекрестился, достал из-за пазухи медный крестик и поцеловал его.

– Не сатана я, Афанасий Васильевич, а вот кто, теперь и сам не пойму. Там, в будущем, я был офицером, защищал Родину. Защищал хорошо. Если сравнивать награды, то здесь я был бы георгиевским кавалером с кучей других орденов и медалей. Потом там я умер, а очнулся в теле Тимохи и принял бой с хунхузами. Сначала мы с Тимохой как бы мысленно разговаривали между собой. Когда надо было общаться с вами, Афанасий Васильевич, или с Марфой, то это делал Тимоха. Но потом мы с Тимохой стали как бы растворяться друг в друге. Я теперь знаю и помню все, что знал и помнил Тимоха, а он знает все обо мне. Поэтому я – это теперь Тимоха.

– Вот оно что!

– Да, Афанасий Васильевич, с одной стороны, я сейчас сижу и разговариваю с вами как с посторонним человеком, а с другой стороны, мне хочется заплакать, обнять вас и закричать: «Деда, не помирай!»

– Внучек! – Из глаз старого Аленина потекли слезы.

– И еще, Афанасий Васильевич, там, в моем будущем, Тимофея хунхузы во время этого набега убили, а здесь он, хотя и таким образом, остался жив!

Старик встал из-за стола, обошел его, подходя ко мне и, нагнувшись, прижал мою голову к своей груди: «Внучек, мой!» Я застыл, а потом мое тело затряслось от неконтролируемых мною рыданий.

– Вот и хорошо, внучек. Поплачь… – Дед гладил по голове и по спине внука, который прятал лицо в нательной рубахе старика. – Сейчас полегчает, внучек. Полегчает.

Через некоторое время Тимохина сущность успокоилась, а старый Афанасий, еще раз погладив меня по голове, вернулся на свое место за столом.

– И что там будет, в будущем?

– Страшно будет, войн много будет, реки крови людской прольются.

– Ну не живется спокойно басурманам! – Дед Афанасий осуждающе покачал головой. – А что здесь делать будешь?

– Защищать Отечество! Что еще казак может делать? Знания вот хочу свои из будущего о военных приемах казакам передать. Я там до гвардии подполковника дослужился.