Метро 2033: Холодное пламя жизни (сборник)

– А про Апрашку вы слышали?

– О нет, – сказал Кузьмич. – Только не это!

2. «Демон Апрашки»

– В Апрашке, – сказал Убер, – раньше рынок был – дремучий, дикий. Там каждый двор держали то афганцы, то азеры, то молдаване. В подвалах сидели, добро держали, деньги копили. Когда Катастрофа случилась – ни один человек из Апрашки в метро не побежал. Ни единый. За добро держались. Все там и остались, – Убер вздохнул. – Жуткое место. Там, правда, и подвалы были – так что, может, кто и выжил во время удара. Не знаю.

Но кто выжил – не к добру. Это я вам точно говорю.

Там, говорят, самый страшный – выглядит как ветхий старичок в азиатских одеждах, в потертом восточном халате и в тюбетейке. Но это иллюзия, конечно. Кто встретится с ним взглядом – прости прощай. Диггер Федоров так и пропал. А какой был диггер! Отчаянный, удачливый, щедрый, крутой. Седой, помнишь Федорова?

Седой что-то пробурчал. Потер бугристый неровный затылок ладонью.

– Кузьмич? А ты?

– Да помню, помню, – глухо буркнул Кузьмич.

– В тот раз Федоров выжил, – продолжал Убер. – Всю его команду покрошили тогда демоны Апрашки – опытных диггеров зарезали, как баранов. Рассказывают, кровью пол-улицы было залито. А Федоров отбился. Все патроны расстрелял, нож затупил к чертовой матери, руки разбил в кровь, кусок мяса с икры потерял – но выбрался. Я же говорю, он крутой был мужик.

И только в последний момент, когда он оттуда уходил… Не надо было ему оборачиваться. И встретился он взглядом с главным демоном. Старик-азиат.

– И что?

– А ничего. В том-то и дело. Посмотрел на него «старичок» и ушел. А вернулся Федоров с заброски – подлечился, подкормился, в себя пришел. Да не совсем…

– Как это?

– С виду ничего не изменилось, но стал вдруг он жадным, прямо человек-хомяк, все под себя гребет. Страшно и жалко смотреть. А потом и внешне начал меняться. Был квадратный шкаф – стал худая щепка, в чем душа только держится. Почти ничего не жрет – экономит. Водки не пьет – экономит. Курить и то бросил – экономит. Мне, говорит, по долгам отдавать надо. Кому отдавать, зачем? Какие долги? У него сроду долгов не было.

Федоров молчит, только трясется и глаза блестят хитро и подозрительно, словно я у него украсть что хочу, а он это видит. И главное, знаете, рисовать он начал.

– Рисовать? – Кузьмич.

– Рисовать, да. Еду покупать – денег жаль, украдет лучше, а краски покупал. И малевал целыми днями портреты на стенах метро. Мы сначала ничего понять не могли. Кого он рисует? А потом доперли. Все жуткий старичок у него получался – тот самый демон с Апрашки.

И где Федоров нарисует старичка, туда деньги прут. И добро возами.

В тупичке нарисовал портрет, жители тупичка ругались сначала – а им вдруг патронов и тушняка привалило. Словно весть счастливая. И зажили! Пока через пару дней не померли все, в дыму задохнулись. Пьяный тряпки пожег, а с ними и всех соседей.

И такая череда дурных совпадений пошла – словно круги по воде. Тогда и доперли. Все портреты эти. Демон главный. И тогда мы начали портреты стирать, а Федорова искать.

Нашли – помнишь тот тупичок его? Он там лежит. Скелет, заваленный патронами. Скупой рыцарь апрашкинского ордена. Умер от истощения, когда мог полстанции скупить. Так то.

Теперь, говорят, апрашкинцы уже и до Сенной доходят. Совсем распоясались демоны.

– Нет, робяты, вы как хотите, – подвел итог Убер, – а на Апрашку мне ходу нет. И вам не советую. Кстати, Кузьмич…

Угрюмый диггер повернулся. На правой щеке у него был след ожога.

– Чего тебе

Убер продолжил:

– Кузьмич, а ты случайно не к Марсову полю идешь?

– Мм? Не твое дело, лысый черт.

– Да знаю, что туда. Ты только к турнику там не подходи.

Кузьмич опешил. Вокруг засмеялись.

– Чего?!

3. «Мертвый Скинхед»

– К турнику, говорю, не подходи, – предупредил Убер. – Приплющит так, мало не покажется.

Кузьмич повертел головой. Не то чтобы его тянуло сделать пару подтягиваний в «химзе», противогазе и с огромным баулом за плечами, но… сам факт.

– Ээ… почему? – спросил нехотя.

– Аномальная зона, – туманно пояснил скинхед. – Про Мертвого Скинхеда слышал?

– Про кого? Что ты мелешь?!

– Скинхед Виталик. Мертвый. Ходит с ножом в сердце, вот отсюда торчит рукоять, – Убер показал. – Какой-то дешевый кухонный нож… Виталик всегда появляется с белой болонкой – грязной, мертвой, на поводке. Он ее волочит за собой и иногда кличет: «ко мне, ко мне, хищная тварь».

Увидев живого человека, Виталик подбегает и выбрасывает руку с криком «Зиг Хайль».

Если ты молчишь, Виталик бегает вокруг тебя со зверским лицом, кричит что-то и норовит пнуть под зад. Но это, в общем, неопасно, только сильно раздражает. Побегает, побегает – и убежит куда-нибудь. Смотришь, он уже пропал, только след в пыли от мертвой болонки, которую волоком тащили… И все, прощай Виталик.

Если же на «Зиг Хайль» ты ответил тем же, то – ты пропал. Виталик берет тебя «покачаться на турнике». И все, можешь читать отходную, поганый нацист.

Кузьмич опешил.

– Почему сразу нацист-то? – обиделся он.

– А кто еще на «зигу» автоматически ответит «зигой»? – резонно заметил Убер.

– Ээ… хмм. Верно.

– В общем, зиганешь разок – и все. Кранты. Будешь висеть на турнике, пока не сдохнешь… Мы пару раз находили высохшие трупы на турниках. Умерли, а за перекладину продолжали держаться. Настоящие арийцы, ага!

– Тьфу на тебя, – сказал Кузьмич в сердцах. Отвернулся от скинхеда и начал есть.

4. «Неразменный патрон»

После завтрака отец повел ее знакомиться с диггерами. Многих он знал, многие знали его. Убер оказался командиром «красных скинов» и старым знакомым отца.