Северная корона

Без раскачки дружно принялись за работу. Наблюдать за ними доставляло удовольствие – все продумано, для каждого предмета своя тара – для книг, для посуды, для люстры… Все действия доведены до автоматизма, конвейер.

На следующий день Серову пришлось выполнять обязанности отсутствующей Офелии – сервировать стол, мыть посуду после еды, таскать всякий хлам из подвала… За утренним кофе Инга сообщила ему, что цена перевозки мебели в Монголию – восемь тысяч долларов. Вся мебель не стоит такой суммы. Но есть еще вариант – в Монголию назначен новый посол, и она попробует связаться с ним и попросить его прихватить с собой мебель для известного русского врача-хирурга.

– Кстати, Сергей, Ваш мини-бар в отеле обошелся мне в 130 долларов.

Он почувствовал, как краска стыда заливает ему лицо. «Могла бы и промолчать, фрау… Не так уж и дорого. – подумал он, вспомнив , как горничная, сгибаясь от тяжести , выносила из номера мусорное ведерко с пустыми бутылочками.– Ведь знает прекрасно, что я не могу возместить ей даже такой ущерб. У меня на все про все осталось долларов двести. Но вообще это что-то новенькое в их отношениях. Ну-ну, не будем придавать этому значения. В конце концов, она имела право обратить на это внимание, немка все-таки. Сказала-то беззлобно, в шутку».

Дом на глазах превращался в склад коробок, пластиковых свертков, ящиков перетянутых желтым скотчем с логотипом берлинской фирмы. Спали уже на полу. Поутру пришел еще один громадный фургон, но когда приступили к погрузке, у Серова возникли большие сомнения, что его вещи поместятся. Уже под завязку заполнили первую фуру, и во второй свободного пространства почти не оставалось. Он уже распрощался с мечтой заполучить мебель для будущей монгольской квартиры, но Брюс Уиллис сумел погрузить все, за что и был отдельно вознагражден Ингой.

Вечером пришел покупатель усадьбы – ничем не примечательный, коренастый мужик лет пятидесяти. По профессии – мясник .Своя свиная ферма в деревне, свой магазин .Попили чаю на террасе, используя оставшуюся садовую мебель. Узнав, что за столом сидит врач, гость обратился за профессиональным советом. У жены выявили синдром Гарднера – множественный полипоз толстой кишки. Что делать? «Видете ли – это предраковое заболевание. – объяснил Серов. – Возможно озлакочествление. Вообще, рекомендуется тотальное удаление ободочной кишки. Во всяком случае необходим эндоскопический контроль два раза в год» Почувствовав, что Ингу надо оставить наедине с покупателем, он извинился и попрощался с ними. Поднявшись на второй этаж, не стал торопиться укладываться спать и прошел в комнату мутти, двери в которую были распахнуты. Комната была совершенно пуста, лишь на полу лежал телефонный аппарат, еще не отключенный. Он сел на пол, снял трубку, и услыша зуммер, набрал свой домашний номер в России. Дома трубку взяла Вера.

– Привет! Это – папа из Германии. Как у вас дела?

Последовала некоторая пауза, после чего он услышал растерянный веркин голос-

– Я одна с Басей. Мама с Сашкой ушли в магазин.

Он мгновенно представил Верку, как ей пришлось взобраться на стул, чтоб дотянуться до телефона… Оставили одну дома, с собакой… Какой грустный у нее голос. Верка одна… он один в этой заброшенной сумеречной комнате на полу…Господи, как же он соскучился по ним. Он чуть не всхлипнул от навалившейся вдруг на него жалости и тоски.

– Скажи маме, что я через неделю буду в Америке.

– Они сказали, что скоро придут.

– Хорошо. Ну, пока.

– Пока.

Чего он так разволновался? Не первый раз Верку оставляли дома одну, не надолго, конечно. Он вспомнил ,как первый и единственный раз забирал Верку из детского сада. Обычно ее забирала или Наташа, или Сашка. Тогда он тоже почувствовал какую-то беспричинную жалость при виде, как она сидит в углу детской комнаты с выцветшими обоями, с разбросанными повсюду игрушками, отдельно от ватаги других детей, и играет с куклами одна. Конечно, это ее одиночество в тот момент скорее всего было случайным, и не было никаких оснований полагать , что она не может найти общий язык с другими детьми, но он увидел в этом что-то закономерное, что-то общее с его собственным неприятием коллективизма и тоже с раннего детства. И нет в этом никакой гордыни. Просто они так устроены. Наоборот, попадая в коллектив, он всегда старался идти в ногу, быть таким же, как все, и очень боялся , что не сумеет быть на равных с другими. Верка не ожидала, что за ней придет папа и очень обрадовалась, увидев его. Быстро и прилежно собрала свой рюкзачок, подвела к своему шкафчику с одеждой, и словно желая продемонстрировать полученные в детском саду навыки, сама переобулась и надела комбинезон. Попрощались с воспитательницей и, взявшись за руки, вышли на улицу и пошли к машине, весьма довольные друг другом, просто тем, что они отец и дочь.

10

«Итак они едут в Дрезден. Оказалось, что именно там находится ближайшее консульство Швейцарии. Вот это повезло, так повезло. Через час он окажется в городе, в котором проводил все институтские каникулы, приезжая на лето к отцу. Это была вторая командировка отца в ГСВГ, первая в пятьдесят втором году. Тогда они жили в Гримме, отец командовал отдельным инженерным батальоном. Кстати, Гримма не так уж далеко от Дрездена, надо будет упросить Ингу заехать туда на обратном пути. Инга хочет вечером быть в Гере, встретиться с новой Pflegerin… вот и хорошо, это по дороге.

Инга сказала, что никогда не была в Дрездене, а он знает его, как свои пять пальцев. В те времена он любил его больше, чем родной Петербург. Они жили в районе, который назывался Waldschlo?chen, так же назвалась и небольшая улица, где стоял их дом. Улица спускалась прямо к берегу Эльбы, а это был огромный луг, тянувшийся на несколько километров. Горожанам разрешали там иметь крошечные садовые участки, но все равно эти огороды, обнесенные рабис-сеткой, занимали лишь небольшую полосу берега и в основном это был голый зеленый луг. Направо открывался вид на исторический центр города, на мост Августа, а налево на высокий холм, за которым , изгибаясь, скрывалась Эльба.

Каждый год, в каждый свой новый приезд на протяжении четырех лет, у него завязывался новый легкий роман с какой-нибудь девушкой, приехавшей , как и он, на каникулы к своим родителям. В первый год это была дочь командарма – Ольга. Он тогда устроился санитаром в операционную армейского госпиталя, проходил практику, положенную после первого курса, и чуть не сгорел от стыда, когда на второй день их знакомства Ольга неожиданно нагрянула к нему в госпиталь, на черном служебном ЗИМе отца с шофером-ординарцем. Эхо этого визита еще долго звучало в среде офицерских жен, как в каком-нибудь полковом гарнизоне.